Тигран Великий - Тигрис Рафаэль

Баграта, за потерю Тигранакерта, за тяжёлое ранение Шанпоча?

– Царь Митридат прав, Мецн, – поддержал идею понтийца зорапет Сиракс, – сейчас очень удобный момент.

В глазах Митридата вспыхнул юношеский блеск, и он сказал зловеще:

– Мы скрытно выступим из города на рассвете, когда дозоры, устав за ночь, будут клевать носами, а изнеможенные легионеры видеть во сне кипарисы Рима. О! Вы не знаете, как ужасен этот внезапный предрассветный удар. Когда у неприятеля правая рука не ведает что делает левая, когда командиры орут в истерике, когда тебе рубят голову, а ты ещё досматриваешь сладкий утренний сон.

Митридат говорил вдохновенно. Глаза его горели, на щеках обозначился румянец. Как часто он в своей жизни вкушал этот сладкий миг близкой победы, и теперь, спустя многие годы, в нём по-прежнему говорил дух закалённого в боях воина, как будто и не был он старцем, а перед нами сидел пылкий юноша.

– Ну что же. Момент сейчас, и правда, удобный, – согласился Мецн, – нам остаётся выбрать день.

– Погоди, Тигран, – недовольно произнёс понтийский царь, – ты опять запамятовал каноны. Мы должны принести жертву Богам.

– Но мы это сделали в прошлый раз, и они нам не помогли, – разочарованно ответил Мецн.

– Значит, жертва была неполноценной. Ты должен отдать самое сокровенное, что у тебя есть. Кони не удовлетворили Богов. В глубине души ты слукавил и был за это наказан. На сей раз не скупись и пожертвуй самым ценным, тем более, что тебе есть, о чём просить.

– О чём же?

– Боги должны послать с небес снег.

– Снег? – удивились мы.

– Да, именно снег. Вот чего более всего боятся римляне. Пушистый белый снег, который вцепится в их голые тела пронизывающим холодом. Легионеры ненавидят снег. Он вызывает у них панику и заставляет делать ошибки.

– Но в это время года здесь не бывает снега! – воскликнул царь.

Митридат подошёл близко к зятю и произнёс почти шепотом:

– Если ты сумеешь задобрить Богов, они тебе не только снег, но и Луну снимут с небес. Ты должен принести достойную жертву?

Тигран уже хотел, что-то предложить, однако понтийский царь опередил его.

– У тебя же есть любимая гетера?

– Есть, – с тяжёлым вздохом ответил Тигран.

– Ей выпала большая честь предстать перед очами Богов и просить победу для армян, – пророческим тоном сказал Митридат, – как её имя?

– Грация, – тихо выговорил Мецн.

Я посмотрел на царя. Его раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, он не хотел расставаться с фавориткой, но и жертву Богам был обязан преподнести достойную. Чувство долга и любовь боролись в его душе.

– Вели привести её сюда, – цинично произнёс Митридат.

Грация пришла в сопровождении верховной жрицы. Я не видел её с тех пор, как мы покинули Тигранакерт. Внешность её не претерпела особых изменений. Та же рыжеволосая красавица с острым носиком, но в глазах её я прочёл безраздельную грусть. Не знаю, связано ли это было с гибелью Баграта или нет, но счастливой её уже нельзя было назвать.

Однако всё это было мелочью по сравнению с тем, что ей предстояло. Она должна была отдать жизнь во благо армянского царства.

Митридат подошёл к ней и пристально посмотрел в глаза. Почуяв недоброе, Грация побледнела и стала с тревогой озираться. Наконец, она остановила свой взгляд на мне, но я не выдержал и отвернул голову.

– Готова ли ты покинуть сей мир и вознестись к Богам Олимпа? – спросил медленно Митридат.

Грация, хотя и знала армянский, но от страха ничего не поняла и ещё больше побледнела.

– Она – жрица и почтёт за великое счастье выполнить эту миссию, – ответила за неё Тигрануи.

Грация по-прежнему стояла в растерянности и молчала.

– Ну что же, – заключил Митридат, – нам достаточно согласия её верховной жрицы.

Грация, что-то осознав, тревожно переметнула взгляд на Тиграна, но тот грустно опустил голову.

В это время, по приказу Митридата принесли кубок с какой то жидкостью и дали испить Грации. Та безразлично опорожнила содержимое.

– Это зелье поможет ей завтра достойно покинуть наш мир, – заявил Митридат.

Грация после выпитого преобразилась. Страх и тревога тотчас исчезли. Необъяснимая радость и громкий безрассудный смех пришли им на смену.

Я приблизился к ней и хотел что то спросить, но, увидев меня, девушка безумно захохотала, а затем подошла к Тиграну и нежно обняла его. Тот не ответил ей и оставался мрачен.

– Отчего ты так печален мой господин? Неужто тебя не волнует моя близость?

Сказав так, Грация ещё крепче обняла царя.

– Веселись царь, – произнёс подошедший Митридат, – иначе Боги усомняться в искренности твоего подарка.

Тигран встрепенулся, словно пробудившись ото сна. Он резко встал, обнял фаворитку за талию и увлёк за собой в покои.

Я подошёл к Тигрануи.

– Неужели ты позволишь, чтобы Грация погибла? Она же носит под сердцем ребёнка! – произнёс я вполголоса.

Тигрануи перевела на меня свой совий взгляд.

– Жертва, которую мы завтра приносим Богам, ценна ещё и тем, что вдобавок содержит в себе только что зародившуюся жизнь. Боги будут просто без ума от такого подарка, – тихо ответила она.

Слова её были настолько искренними, что я невольно ужаснулся. Вот уж правы римляне, когда называют прочие народы варварами.

– А как же твои планы насчёт потенциального наследника? – спросил я с укором.

Тигрануи внимательно посмотрела мне в глаза.

– Понимаешь, Соломон. После гибели Баграта это уже не имеет значения....

Я понял, что политическая значимость рыжеволосой жрицы окончательно утеряна и её с лёгкостью отдают в жертву Богам вместе с неродившимся младенцем. Мне захотелось непременно спасти эту несчастную девушку, и потому я предпринял последний отчаянный шаг.

– Я сейчас пойду и расскажу царю про беременность Грации. Узнав, что мы губим помимо неё ещё и младенца в чреве, он отменит это ужасное жертвоприношение.

Лицо Тигрануи исказила гримаса отчаяния.

– Не смей этого делать, лекарь! Тем самым ты ускоришь её конец, а нас лишишь достойной жертвы.

– Почему? – удивился я.

– Если царь узнает, что Грация беременна, то собственноручно убьёт её. Ведь ему-то хорошо известно, что этот ребёнок не от него. Ступай, Соломон! Прислушайся хотя бы раз к голосу своего разума.

Стояло хмурое осеннее утро. Серые облака заполонили небо, и пронизывающие ветра трепали нашу одежду. В холодном воздухе пахло приближающейся зимой, однако не было ничего, что предвещало снег.

Во внутреннем дворе крепости, на фоне серой каменной кладки я увидел две огромные пики высотой в человеческий рост, торчащие остриём вверх. По узкой неровной лестнице поднялись Тигрануи вместе с Грацией в сопровождении двух солдат исполинского роста. Рядом с хрупкой девчушкой они выглядели мифическими