Цикл романов "Анжелика" Компиляция. Книги 1-13" (СИ) - Голон Серж

Они кивнули с серьезным видом. Они ей прощали тем охотнее, что сами были причиной ее утренней вспышки. Родители не всегда ведут себя разумно. Главное, чтобы они любили друг друга и были вместе.

— Так значит, — настаивал Кантор, — теперь вы нас больше никогда не покинете?

Анжелика притворно рассердилась.

— По-моему, милые дети, вы перепутали наши роли. Разве не вы сами бросили меня и уехали без оглядки, не подумав о том, сколько слез я пролила из-за вас?

Они взглянули на нее с невинным удивлением.

— Да, сколько слез, — повторила Анжелика. Когда мне рассказали, что ты, Кантор, утонул в Средиземном море вместе с людьми господина де Вивонна, горе мое было безутешным.

— И вы много плакали? — спросил он с восторгом.

— Я тяжело заболела… Долгое время я всюду искала тебя, мой мальчик. Часто мне слышались звуки твоей гитары…

От скованности Кантора не осталось и следа, и он вдруг стал очень похожим на того мальчишку, каким он был в особняке Ботрей.

— Если бы я знал все это, — сказал он с сожалением, — я бы написал вам письмо и сообщил, что живу с отцом. Но мне это не пришло в голову. Хотя в то время я и писать-то не умел…

— Кантор, милый, все это в прошлом. Теперь мы снова вместе. Теперь все хорошо. Просто прекрасно.

— А вы останетесь с нами и будете заботиться о нас? Вы больше не будете заботиться о других, как раньше?

— О чем ты?

— Мы поспорили с этим мальчишкой… Не помнишь, как его зовут, Флоримон? Ах да, Мартиал Берн. Так вот, он уверял, что знает вас лучше, чем мы. Будто вы долго жили у них и были им матерью. Только это все не правда. Ведь он вам чужой. Вы не имеете права любить его так же, как нас. Мы-то ваши сыновья.

Их мстительный вид позабавил Анжелику.

— Неужто мне суждено вечно жить среди ревнивых мужчин, которые ничего не могут мне простить? — сказала она, ущипнув Кантора за подбородок. — И как только я буду жить под таким присмотром? Меня это несколько беспокоит. Но что поделаешь, видно, придется смириться.

Мальчики весело рассмеялись.

Тайна любви уже начинала тревожить их юные души, и Анжелика казалась им самой прекрасной из женщин, самой чарующей и привлекательной. Их сердца наполнялись гордостью и восторгом при мысли, что эта женщина — их мать. Только их…

— Ты наша, — сказал Кантор, прижимая ее к себе.

Она окинула их нежным взглядом и прошептала:

— Да, я ваша, родные мои…

— А как же я? — спросила Онорина, стоя перед ними и не сводя с них глаз.

— Ты? Да я уже давно твоя. Ты меня обратила в рабство, плутовка.

Это выражение так понравилось Онорине, что она принялась хохотать и прыгать от радости. Ее непоседливость стала еще заметнее теперь, когда все тревоги остались позади.

Плюхнувшись животом на песок, она уткнулась подбородком в ладошки и спросила:

— А какой сюрприз будет завтра?

— Завтра? Ты думаешь, теперь каждый день будут сюрпризы? Теперь у тебя есть отец, братья… Что тебе еще надо?

— Не знаю…

И сразу же предложила с таким видом, как будто ее осенила блестящая мысль:

— Может, немножко поиграем в войну?

Это звучало так, как если бы она попросила кусок пирога. Они рассмеялись.

— Какая смешная девчонка! — воскликнул Флоримон. — Я рад, что она мне сестра.

— Матушка, хотите, я спою? — предложил Кантор. Анжелика любовалась обращенными к ней лицами детей.

Красивые и здоровые, они радовались жизни, которую она им дала. Сердце ее затрепетало светлым благостным чувством.

— Спой, сынок, — сказала она, — это самый подходящий момент. По-моему, сейчас можно только петь.

Глава 12

Они отправились в дорогу в последнюю неделю октября. Кроме слуг-индейцев и испанских солдат к ним присоединились несколько моряков и лесных охотников. Следом ехали три повозки с припасами, инструментами, мехами и оружием.

Жоффрей де Пейрак и Никола Перро возглавили колонну, и она двинулась с места, покидая окрестности форта Голдсборо. Они сделали привал в лагере Шамплена, затем направились в сторону леса. За одну ночь наступила осень. Среди золотистых листьев выделялись ярко-красные кроны буков и кленов.

На этом пылающем фоне, будто на драгоценном ковре, разворачивалась процессия воинов в вороненых доспехах, индейцев в уборах из перьев, вооруженных мушкетами бородачей на белых и гнедых лошадях.

Веселый паж пощипывал струны гитары и распевал песни под топот копыт, приглушенный зеленым мхом на тропе.

Онорина ехала на лошади своего любимца Флоримона.

Когда был перейден первый брод, Анжелика получила приглашение присоединиться к мужу, ехавшему во главе колонны.

— Хочу, чтобы вы были рядом, — сказал он.

Обрамленное черным капюшоном лицо Анжелики с зелеными глазами и бледно-золотыми волосами, залитыми волшебным светом, проникавшим сквозь листву, было исполнено таинственной красоты. Она всегда принадлежала лесу. Теперь он вновь овладевал ею.

«Словно я вернулась в Ньельский лес… Только здесь все гораздо крупнее и ярче», — подумала Анжелика.

Он галопом поскакал к холму. Анжелика последовала за ним.

— Отсюда, сверху, еще можно увидеть море. Дальше его не будет видно.

По сравнению с бескрайней золотистой гладью, ограниченной лишь легкой дымкой тумана, отмель казалась тонким полумесяцем, розовым на фоне темно-синего моря.

Чуть дальше виднелся едва различимый среди сплошной листвы лагерь Шамплена, крохотная точка на фоне роскошной природы, затерянная между двумя огромными пустынями: морем и лесом.

И все же там была жизнь, единственная связь с остальным миром.

Несколько минут они смотрели в ту сторону, потом повернули налево. Деревья сомкнулись у них за спиной, море исчезло из вида. Теперь их окружал высокий частокол вековых деревьев. Здесь преобладали красные и оранжевые оттенки, а также цвет старого золота. Среди ветвей зеленовато-синим пятном сверкало озеро. У берега пил воду лось. Когда он закидывал голову назад, его рога напоминали темные крылья.

За хрупкими стволами берез, за рядами дубов обитало множество животных: лоси, медведи, олени, волки, койоты и тысячи пушных зверюшек: бобры, норки, серебристые лисы, горностаи. На деревьях гнездились птицы.

С легким сомнением Жоффрей де Пейрак снова взглянул на Анжелику.

— Так вы совсем не боитесь? И не о чем не жалеете?

— Я боюсь только одного: чем-нибудь вам не угодить. И жалею лишь о том, что столько лет провела вдали от вас.

Он протянул руку и властно и ласково коснулся ее затылка.

— Мы постараемся быть счастливыми вдвойне. Быть может, этот девственный край будет к нам не так жесток, как пресыщенный старый мир. Природа благосклонна к влюбленным. Уединение и опасности сближают их, а людская зависть старается разлучить. Мы будем продвигаться все дальше, нас поджидают бесчисленные испытания, но мы всегда будем любить друг друга, не правда ли? Быть может, мы достигнем Новумбеги, великого города индейцев, с хрустальными башнями, со стенами, покрытыми золотом и усеянными драгоценными камнями… Да вот он перед нами. Вот оно, его чистое золото и разноцветный обманчивый туман…

Жить в этой стране — все равно что быть в центре огромного алмаза со сверкающими гранями. Вот мои владения, о моя королева, вот мои дворцы.

Он привлек ее к себе и прижался щекой к ее лицу. Он целовал ее в краешки губ, нашептывая страстные слова:

— Моя героиня, моя амазонка, воительница… Сердце мое… Душа моя… Жена моя…

В его устах это слово приобрело свой самый глубокий смысл. Он произнес его, как пылкий влюбленный юноша и как мужчина, прошедший с ней долгую жизнь, полную любви и заботы. Он обрел ту, которая была ему необходима, чтобы жить, необходима так, как собственное сердце. Отныне она не была для него посторонней, чужой, иногда даже враждебной женщиной: она была в его сердце, любимая подруга, неразрывно связанная с его жизнью и помыслами.

Он познал тайну любви. Они застыли в седлах, наслаждаясь мгновениями безоблачного счастья, выпавшими им на долю, на долю скитальцев, пилигримов любви.