Холодные чары. Лед в истории человечества - Макс Леонард

Они не могли ошибаться сильнее.

Сразу же на более ровной местности на востоке итальянская армия столкнулась с яростным сопротивлением австрийцев, которые успели подготовиться к наступлению. Сотни тысяч были убиты, миллионы ранены в боях на Изонцо (ныне река Соча в Словении) с июня 1915 года по ноябрь 1917 года. Эрнест Хемингуэй, который был водителем скорой помощи в районе Пьяве, позже описал Итальянский фронт как «самую колоссальную, кровавую, плохо организованную бойню» [2]; однако в некотором смысле молодой, еще не совсем журналист, он упустил самую важную историю. На границе между Австрией и Италией, где она тянется с востока на запад, возвышаются Доломитовые Альпы, горные хребты Адамелло–Пресанелла и Ортлес–Чивидале, почти 4000 метров в высоту. Это один из самых малоизвестных уголков Первой мировой войны, куда не доходила гибель, царившая в равнинных районах, но который в своем роде был еще более зрелищным и бессмысленно бесчеловечным. Здесь итальянцы и австро-венгры вели отчаянную, неземную битву, известную как Белая война.

К моменту, когда итальянцы мобилизовались на этом альпийском фронте, австрийцы уже отошли от своих равнинных укреплений и устроили оборону, разместив оружие и войска на стратегических точках, высоко на скалистых хребтах и на вершинах гор. Это был, как сказал Гюнтер Лангес, тирольский солдат, альпинист и писатель, «фронт среди камней и льда» [3].

Поскольку обе стороны сосредоточили свое внимание на других участках фронта (итальянцы – на Изонцо, австрийцы – на Трентино), ни одна из армий не была хорошо обеспечена в этих горах, и поддержание позиций и снабжение войск становились огромной проблемой. Каждое орудие, каждый снаряд, каждая доска для постройки и бревно для растопки, каждая банка с едой, каждый литр воды и бутылка шнапса – все это нужно было как-то доставить туда. Австрийские солдаты, часто местные тирольские охотники, которые буквально были дома в этих местах и хорошо обращались с винтовкой, имели в качестве союзника сложную топографию этих мест. Итальянцы располагали большим числом солдат, но это мало что значило на таком рельефе. Моторные транспортные средства также были бесполезны. Итальянские командиры получили приказ двигаться вперед, но, не подготовленные к войне в горах, они совершали элементарные ошибки: например, в начале боевых действий у солдат не было белой камуфляжной одежды, из-за чего их легко подстреливали, когда они пересекали ледники или снежные поля ниже австрийских позиций.

Это была война контрастов: дальнобойные обстрелы и динамит, а также ближний бой между маленькими группами. Две армии растянулись по опасному, изрезанному рельефу, часто находясь на высоте более 3000 метров; горстки людей в примитивных хижинах или даже пещерах, расположенных на скалистых вершинах, отвечающих за ценную артиллерию, прожектора и телеграф. Это были не сражения, а долгие моменты изнеможения и крайней напряженности, прерываемые короткими вспышками трудной, смертельной активности. Итальянцы не могли значительно продвинуться вперед; австрийцы не могли сделать больше, чем удержать свои позиции. Иногда одна из сторон захватывала хребет или вершину; иногда в ходе вылазки ее забирали обратно. Ни одна сторона не добивалась значительных успехов, и наступил неопределенный тупик.

Возможно, ситуация была сначала новой, лишения – благородными, виды в ясные дни – утешением, но со временем все стало абсурдным. Пример: когда австрийцы узнали, что итальянцы готовятся занять 3851-метровую вершину Кёнигшпитце (ныне известную как Гран Зебру), они поспешили сделать то же самое, в результате чего две армии столкнулись лицом к лицу, а затем разбили лагеря всего в 150 метрах друг от друга, на высоте более 3,5 километра над уровнем моря.

Кёнигшпитце, в горах Ортлер, была самой высокой постоянно занятой точкой войны. И когда приближалась зима 1915 года, стало ясно, что обе стороны будут бороться с третьим врагом: самой природой. Снег, лед и ревущие бури обрушились на изолированные вершины. Холод и недоедание стали страшной платой.

В ста километрах к востоку стоит Мармолада на высоте 3343 метра – самая высокая гора в Доломитовых Альпах. Она возвышается над важным перевалом, по ее склонам стекает большой ледник, и это была ключевая стратегическая точка. Весной 1916 года австрийцы заняли несколько позиций близ вершины. Тогда итальянцы штурмовали хребет Сераута на массиве, который доминировал над важной линией снабжения через ледник. Для австрийцев это было большой проблемой. Каждый, кто вез припасы на передовые позиции, становился мишенью.

Один из инженеров империи, Лео Хандль, предложил использовать трещины и пещеры ледника как укрытия, а затем начал прокладывать между ними ходы. К осени 1916 года в леднике было вырыто более восьми километров туннелей. Как он объяснял: «К сожалению, ценные взрывчатые вещества быстро исчерпались, но мы компенсировали это тем, что использовали ледорубы и буровые инструменты настолько эффективно, что за 24 часа непрерывной работы могли продвигаться на шесть-восемь метров. Все было готово осенью 1916 года. От деревянных хижин, построенных в открытых трещинах в подходящих местах посреди ледника, мы прокладывали туннели в двух направлениях» [4].

В этом Хандль был пионером. Никто не понимал льда, не знал, как движутся ледники и какие могут быть опасности. Никто не осмеливался отправлять людей в ледник. «Траншеи пересекались во всех направлениях под ледником Мармолада», – писал Гюнтер Лангес. «Посты прослушивания, наблюдатели и наблюдательные пункты располагались так, чтобы смотреть в сторону противника, у входа в туннели. Это был фронт, буквально поглощенный льдом, над которым, как единственные признаки человеческого присутствия, тянулись сверкающие железные веревки канатных дорог» [5].

Таким образом, австрийцы смогли обеспечить себя провизией, защищались и находили укрытие во льду. В своем максимальном размахе Айсштадт – «Ледяной город» – состоял из примерно 12 километров туннелей, расположенных на глубине до 50 метров под поверхностью льда, их требовалось постоянно подправлять и обслуживать, так как ледник сдвигался и перемещался над ними. Из его самого нижнего входа Айсштадт поднимался более чем на тысячу метров, достигая 3259 метров над уровнем моря. Солдаты, совершавшие трех с половиной часовой марш на вершину, следовали через лабиринт по указателям, а мостики, галереи и другие сооружения носили названия – например, трещина Кайзера Франца Иосифа или Кернтнерштрассе (в честь венской улицы, которая считалась конкурентом Оксфорд-стрит и Елисейским полям), – проходя мимо укрытий, складов, туалетов, казарм, госпиталя, телефонной станции и даже часовни. Но горе тому, кто позволил своей лампе потухнуть, пока шел. Только часть сооружений была освещена электрическими лампами, питаемыми паровой машиной, расположенной в поселении Канацеи, и то лишь в течение короткого периода войны. Солдаты во тьме могли легко сбиться с пути или упасть с выступов.

Многие также заболевали от холода и сырости. Ревматизм, подагра и боли в суставах были обычным явлением, а