Черная книга - Александр Григорьевич Домовец

«Ах ты ж…» — донёсся оттуда сдавленный возглас, и я, содрогнувшись узнала голос Димы. Не успев даже удивиться, что мой всегда корректный Морохин умеет так сочно ругаться, я решительно ворвалась в кабинет.

И, кажется, вовремя.

Хватило секунды, чтобы оценить обстановку. Дарья валялась на диване — похоже, без чувств и почему-то со связанными руками. (Да что здесь происходит⁈) Незнакомый человек мелкими шагами кружил вокруг Ульянова, пытаясь ударить его то рукой, то ногой, а тот отбивался. (Свирепо, словно загнанный зверь.) Но это всё не главное.

Главное — Морохин лежал на полу, и его душил человек, в котором я узнала профессора Зарокова, с которым Дарья как-то нас познакомила. Дима пытался сбросить с себя профессора или хотя бы разжать руки на своём горле, но что-то не получалось. Лицо Морохина побагровело так, что я поняла — ещё немного, и спасать будет некого. Господи, что делать-то?.. И оружия никакого, разве что ногти… А впрочем…

Кинувшись к письменному столу, я схватила увесистый шестисвечовый канделябр и со всего размаха опустила на учёную голову.

Вскрикнув, профессор замер. Потом повернул ко мне лицо, на котором выразилось бескрайнее удивление. Потом взгляд его сделался бессмысленным, глаза закатились, и он мешком повалился набок.

Натужно кашляя, Морохин хватался за горло.

— Ты живой? — спросила я глупо, садясь на пол рядом с ним.

И разревелась.

Дмитрий Морохин

— Благодетельница! — прохрипел я истово, садясь и отпихивая от себя бесчувственное тело Зарокова. М-да… Крепкий нынче профессор пошёл. А я, к стыду своему, оказался слабее. И если бы не Катя… Похоже, с девушкой-ураганом я не расплачусь никогда.

— Ты как здесь очутилась? — спросил, растирая горло.

— Дашка ещё днём позвонила и просила приехать, но я только недавно освободилась. Приезжаю, а тут вы дерётесь…

— Катюша! Чудо моё рыжее! Как же ты вовремя… — произнёс я сипло.

Она посмотрела на меня своими прекрасными, своими карими, своими заплаканными глазами. Вздёрнула веснушчатый носик.

— Я же сказала, что убить тебя не дам, — сказала непреклонно, всё ещё всхлипывая.

Действительно! Именно это она пообещала в день, когда мы узнали о гибели Коли Уманского. И, как честная девушка, обещание выполнила. Если бы не её канделябр, Зароков мог бы меня задушить.

— А вдруг я его убила? — спросила она тревожно, кивая на валявшегося рядом профессора, голова которого была залита кровью. Не иначе, рассекла кожу.

— Разберёмся, — сказал я неопределённо. — Скорее оглушила.

И вскочил на ноги.

Я-то благодаря Кате отстрелялся. А вот Ульянов продолжал биться с Демоном. И, полное ощущение, схватку проигрывал. (Кстати, где это сотоварищ выучился японским приёмам?) Значит, самое время прийти на помощь.

Кстати, о канделябре… От добра добра не ищут. Подхватив его с пола, я бросился на подмогу, однако неудачно. Похоже, что у Демона на затылке скрывался третий глаз. Во всяком случае, когда я подскочил к нему сзади, желая повторить Катин подвиг, он не глядя махнул рукой в мою сторону.

Ребро ладони врезалось в бок — доской. И, похоже, доска та была сделана из железного дерева. Говорят, растёт такое в Индии… Возникло ощущение, что воздух вокруг меня кончился. Упав на колени, я выронил канделябр. В глазах потемнело.

Кирилл Ульянов

Демон, конечно, тоже притомился. Уже не так быстро атаковал, не так высоко подпрыгивал. Он явно не рассчитывал, что жертва окажет яростное сопротивление. Но мои силы были и вовсе истощены. Сказывались и годы, и растренированность. И я вдруг с обжигающей ясностью понял — жить мне осталось считанные минуты.

Пришпоренный отчаянием, я сумел отразить ещё один удар. Но следующий имел все шансы поставить точку в затянувшемся поединке.

Отбиваясь, я краем глаза увидел, как в кабинете неожиданно появилась Князева, как ударом канделябра по голове свалила Зарокова, как освободившийся Морохин подкрался к Демону сзади, надеясь оглушить его всё тем же чудо-подсвечником. Увы — хромой свалил его с ног одним ударом. В этом смысле сотоварищ ничем не помог.

Зато помог в другом.

Чтобы отбиться от Дмитрия, Демон отвлёкся. На секунду, не больше. Но и этого мне хватило. Собрав последние силы, я ударил хромого плотно сжатыми пальцами правой руки в кадык. Достал… Это был коронный удар Юдзиро, которому он когда-то меня научил. По мнению сэнсея, одного такого удара было довольно, чтобы покончить с врагом.

Я, конечно, хромого не убил — не настолько мощным вышел удар. Однако эффект оказался превосходный. Схватившись за горло, Демон покачнулся. Довершая успех, я уже беспрепятственно рубанул его ребром ладони по шее. Хромой бесчувственно рухнул навзничь. Надолго ли?

— Вяжем! — скомандовал я непослушным голосом, выдирая из брюк ремень. Дрожавшие пальцы не слушались, пот заливал глаза. Кажется, выжимать можно было не только рубашку — пиджак.

Отдышавшийся Морохин последовал моему примеру. Спустя минуту хромой валялся на ковре, намертво спутанный по рукам и ногам нашими ремнями. Догадливая Катерина Владимировна проделала ту же процедуру с профессором Зароковым, находчиво использовав его собственные подтяжки, а также верёвку, снятую с Дарьиных рук.

Дмитрий Морохин

Спустя три часа, вечером уже, можно было подвести кое-какие итоги бурного дня.

Вызванный мной наряд полиции увёз Демона и Зарокова. Перед этим коллеги составили все необходимые протоколы, взяли у нас с Ульяновым и у Дарьи Степановны с Катей показания. С тем и отбыли. Таким образом, формальности были соблюдены.

В квартире мы остались вчетвером и некоторое время молчали, расположившись в креслах и на диване в гостиной, — трудно приходили в себя после пережитого потрясения.

Дарья была бледна, как смерть, и разговаривала кое-как, с трудом шевеля разбитыми губами и держа на скуле мокрую салфетку. Измождённый вид Ульянова, которому изрядно досталось в поединке с Демоном, вызывал жалость. Боюсь, что я выглядел не лучше — помятый, с полуоторванным рукавом. И лишь девушка-ураган, внёсшая неоценимый вклад в разгром противника, была свежа и энергична. При этом она, не зная подоплёки событий, бросала на меня вопросительные взгляды.

Молчание прервала Дарья.

— Как я благодарна вам, господа, — сказала слабым голосом, почти шёпотом. — Вы спасли меня от этих зверей. Но сейчас я хочу попросить, чтобы вы меня оставили. Мне надо прийти в себя. Надеюсь, вы не обидитесь, видя моё состояние… — Посмотрела на Катю. — И ты, дорогая, тоже поезжай. Спасибо тебе за бесценную помощь…

Сердобольная Катя погладила её руку.

— Если надо, я могу остаться, не стесняйся… — начала она, однако я перебил.

— Само