Дорога Токайдо - Робсон Сен-Клер Лючия

Кошечка видела, что за пределами переулка, над которым смыкавшиеся крыши образовывали навес, бушует гроза. Деревья там гнулись из стороны в сторону. Ливень хлестал так, что за его плотной завесой не было видно домов.

Кошечка знала, что им надо спешно бежать из Хирацуки. Полиция бросится разыскивать ее с удвоенной силой. И Касанэ тоже, если кто-нибудь видел, как та бросила лохань в самурая. Власти обязательно перекроют дороги и пошлют по почте соответствующие распоряжения. А до Ойсо всего три четверти ри.

Кошечка накинула поверх шляпы дополнительный шнур и крепко завязала его под подбородком. Касанэ поступила так же. Обе набросили поверх поклажи дождевые плащи и подпоясались, чтобы сильный ветер не изорвал их.

Потом Кошечка резко наклонилась вперед, защищая лицо от ударов дождя, и, преодолевая сопротивление воды, зашагала в сторону Ойсо. Без единого слова жалобы или протеста Касанэ надвинула свою шляпу на глаза и последовала за ней.

Хансиро решил переждать грозу в Хирацуке. Он был уверен, что княжна Асано не отправится в путь в такую погоду. Увидев возле одной из бань скопление людей, укрывавшихся от ливня под соломенными циновками и дождевыми плащами, он подошел узнать, что случилось.

Толпа расступилась — не перед ним, но перед его мечами. Хансиро услышал в доме гомон визгливых женских голосов, но не сумел уловить смысла свары. Ронин вошел в дом, добрался до ванной комнаты и тихо встал за спинами полицейских.

Он был поражен, когда увидел на полу два обнаженных тела. Они все еще были ярко-красными — слуги Киры почти сварились в воде, сильно нагревшейся под деревянной крышкой.

Хансиро едва сдержал улыбку: он вынужден был признать, что эта женщина — настоящий воин: стойкая и не страшится последствий того, что делает. Но если имя княжны Асано свяжут с этим убийством, она погибла.

— Сюда ворвалось привидение! — Одна из женщин, выскочивших нагишом из моечной, теперь куталась в просторный халат для купания. Ее прическа была растрепана, но банщица даже не озаботилась тем, чтобы накраситься. — Я видела все сквозь него!

Вторая банщица не соглашалась:

— Говорю вам, это был черт: рогатый и бородатый! С лицом как лисья морда и ушами как у барсука.

Хансиро постоял еще немного, чтобы убедиться, что никто и здесь не опишет ему внешность княжны Асано. Но беглянка где-то совсем близко и, возможно, прячется где-нибудь в Хирацуке. Найти ее теперь будет несложно — все равно что отыскать вещь в собственной сумке.

Княжна Асано превратила свой побег в тренировочное путешествие. Так называлось паломничество, в которое воин отправлялся, чтобы вызывать на бой всех других встречных бойцов и совершенствоваться в своем искусстве.

Хансиро подумал, что ему теперь придется быть начеку, и сам удивился этой мысли.

— Тигрица гуляет по рынку, — пробормотал он, туже запахнул полы дождевого плаща, опустил поля шляпы и вышел под грозовой ливень.

ГЛАВА 30

Связанный черт в темноте

Комната, где Касанэ должна была проживать вместе с «семью мудрецами» в гостинице «Не ведай зла» в Ойсо, выглядела так, словно по ней пронесся тайфун. Гребни, кисточки для косметики, лакированные коробочки с пудрой и крошечные кувшинчики с маслом валялись на грубых соломенных циновках среди комков спутанных волос, снятых с гребенок после причесывания. Верхние и нижние одежды паломниц лежали по всем углам. Когда семь банщиц отправились в Исэ, опрятность они оставили дома вместе с другими докучливыми обязанностями.

Впрочем, этот беспорядок в «Не ведай зла» не привлекал к себе внимания. Обычно в таких заведениях дух свалки царил только в помещениях для слуг, но в этой гостинице хаос властвовал всюду: везде громоздились останки сломанной мебели, какие-то ступки, части ткацких станков, инструменты, строительные материалы, покрытые плесенью счетоводные книги, штабеля пыльных лоханей и глиняных горшков. Почерневшая от пыли паутина причудливыми фестонами свисала с высоких потолочных балок.

Повсюду сидели кошки, и гостиница была пропитана запахом кошачьей мочи. Потолки протекали. Изящные решетки на круглых окнах и ажурная резьба над дверными проемами покрывала грязь. В раздвижных дверях не осталось ни одной целой бумажной панели. Казалось, гостиница твердо решила разрушиться, несмотря на слабые попытки старого слуги и энергичные усилия трех молодых горничных из соседних деревень противостоять этому. Со стен здания то и дело обваливались большие куски штукатурки, открывая взорам неприглядную смесь земли и соломы. Краски на вывеске, укрепленной над крытыми воротами, выцвели. Поза вырезанной на ней обезьянки, прикрывавшей глаза передними лапами, могла бы выражать горе.

Гостиница «Не ведай зла» была построена в изящных пропорциях и в начале своего существования считалась приличным местом, но за прошедшие с тех пор шестьдесят лет краса ее сильно поблекла.

Ее открытые коридоры когда-то обегали вокруг крошечного внутреннего садика, который сейчас представлял собой лужу зловонной грязи. Из этой лужи торчали с десяток выносливых азалий и несколько философски настроенных папоротников. На некогда украшавших сад трех больших камнях стояли деревянные корыта.

В солнечную погоду в садике развешивали белье. Но сегодня за стенами комнаты «семи мудрецов» все еще лил дождь, и шутки банщиц порой заглушал неумолчный шум воды, стекающей с карнизов.

Когда Кошечка и Касанэ, промокшие и дрожащие, вошли в «Не ведай зла», «мудрецы» пришли в восторг. Они помнили Кошечку как Синобу — красивого ученика Мусуи, но сделали вид, будто поверили, что она Хатибэй, младший брат Касанэ. Если они и заметили, что за несколько дней произношение Кошечки стало грубым и деревенским, то ничего не сказали об этом: на дороге Токайдо случались и более странные вещи.

Они захлопотали вокруг Кошечки и дали ей новое имя — Гора Любви. Игриво шлепая и щекоча мнимого мальчика, «мудрецы» захотели сами снять с него мокрую одежду и растереть досуха полотенцем. Но царивший в гостинице бедлам сыграл на руку Кошечке. Заскочив в какой-то закуток, она успела вытереться сама, надеть обвисшие сзади крестьянские штаны-рата Касанэ и свою запасную куртку раньше, чем «мудрецы» отыскали ее.

Смеясь и поддерживая под руки красавца-мальчишку, женщины увели беглянку к себе и уговорили провести с ними этот дождливый день. Теперь Кошечка отдыхала в комнате веселых паломниц, чувствуя, как теплый чай согревает ее желудок. Щербатая фарфоровая чашка в онемевших от холода пальцах была восхитительно горяча.

«Мудрецы» в одних нижних одеждах без поясов сидели перед своими зеркалами, стоявшими на подставках, поправляя друг другу прически и подкрашивая лица. Главная из них, О-Така, чье имя значило Ястребиха, уже уложила мокрые волосы Кошечки в прическу мальчика — короткий пучок над двумя широкими складками по бокам, а задние пряди высоко зачесаны вверх и туго перевязаны красным бумажным шнуром. Покончив с Кошечкой, Ястребиха знаком пригласила к зеркалу Касанэ.

— Я слишком необразованна, чтобы вы утруждали себя ради меня, — тихо проговорила Касанэ.

Ястребиха засмеялась:

— Белизна скрывает семь недостатков. — Она взяла в руки коробочку с пудрой. — А в семнадцать лет даже черт красив.

— Когда-то я была старшей горничной в передних покоях усадьбы князя Ханобо, — заговорила Морская Волна, хозяйка гостиницы, которая, стоя без дела в дверях, наблюдала за тем, как Ястребиха делит влажные волосы Касанэ на три части и втирает в них камелиевое масло.

Кошечка мелкими глотками пила чай и тоже внимательно наблюдала за Касанэ. Она боялась, что та забудется и назовет ее господином, а еще беспокоилась о том, что выкинет эта крестьянка, когда наконец осознает, что подняла руку на самурая. За такое преступление грязеедке грозила ужасная смерть. Но Касанэ сидела неподвижно, как статуя, словно околдованная добротой Ястребихи и ее нежными прикосновениями.