Священная война (ЛП) - Хайт Джек

На пиру в честь соглашения присутствовали три короля, леди Иоанна и Беренгария Наваррская, невзрачная серая мышка с мышиными каштановыми волосами, обрамлявшими круглое лицо, которое было бы миловидным, если бы не длинный, острый нос. Беренгарию на Сицилию привезла мать Ричарда, Алиенора, якобы с целью выдать ее замуж за следующего короля Иерусалима. Но в разгар пира очень пьяный Ричард объявил, что женится на Беренгарии. Филипп был в ярости. Ричард был обручен с его сестрой Алисой, и он воспринял этот новый брак как личное оскорбление. Ричард не улучшил ситуацию, когда назвал Алису шлюхой своего отца и громко поклялся, что никогда не пойдет туда, где до него был Генрих. Филипп вылетел из зала. Два дня спустя он и его люди покинули Сицилию без Ричарда. Они, без сомнения, уже были в Акре.

— Отец Джон. Могу я присоединиться к вам?

Он обернулся и увидел приближающуюся Иоанну. Ее светлое лицо было еще бледнее обычного, а под глазами залегли слабые тени. Она наконец узнала правду о смерти Рожера ди Андрия, и договор короля с Ричардом решил ее судьбу. Теперь она была немногим лучше, чем собственность Ричарда, которой он мог распоряжаться по своему усмотрению.

Джон поклонился.

— Леди Иоанна. Вы хорошо себя чувствуете?

Она кивнула на его одеяние.

— Думаю, получше, чем вы. — Она оперлась локтями о поручень, и они вместе стали смотреть на море. — Какова она, Святая земля? — спросила она.

— Не так уж отличается от Сицилии.

— А сарацины? Я слышала, вы когда-то жили среди них.

Джон кивнул.

— Такие же люди, как и все. Среди них есть и хорошие, и плохие.

Иоанна положила руку ему на плечо. Он удивленно обернулся, и она встретила его взгляд.

— Мне нужна ваша помощь, Джон, — настойчиво прошептала она. — Я…

— Джон! Вот ты где! — Ричард пересек палубу и хлопнул Джона по спине. По причинам, которые Джон не мог постичь, король проникся к нему симпатией. Возможно, потому, что Джон не боялся говорить ему правду.

— Дозорные заметили землю! — объявил Ричард. Он нахмурился, повернувшись к Иоанне. — Тебе лучше спуститься вниз, сестра. Солнце не пойдет на пользу твоему цвету лица.

— Да, брат.

Она ушла, и Ричард занял ее место у поручня. Он указал на пятнышко на горизонте.

— Вот она, Джон. Тот пророк, что был при дворе Танкреда, как его звали?

— Иоахим, ваша милость.

— Иоахим, да. Он сказал, что я не проиграю ни одной битвы в Святой земле. — Ричард похлопал по мечу у пояса. — Я возьму Иерусалим, Джон. Клянусь. И голова Саладина будет моей.

— Да свершится воля Божья, — пробормотал Джон. И мысленно помолился, чтобы Бог уберег его друга.

***

Солнце прошло половину своего пути, окрасив воды акрской гавани в бирюзовый цвет, а Юсуф приближался к концу своего обхода укреплений. Небо было ясным, и день уже выдался теплым. Это было плохо. Ясная погода означала, что франкские землекопы продвинутся дальше.

Юсуф достиг края правого фланга, где десять мамлюков собрались поболтать или, возможно, сыграть в кости. Они небрежно прислонились к валу, их копья стояли рядом. Один мамлюк, моложе остальных, стоял поодаль, держа копье. Юсуф был без своего золотого жилета, и воины не узнали его, пока он почти не подошел к ним. Первым его увидел юноша.

— Малик! — выдохнул он.

Остальные вытянулись по стойке смирно. Один потянулся за копьем и уронил все остальные. Воины замерли, когда их оружие с лязгом упало на землю.

— Поднимите, — тихо сказал Юсуф. — Встать в строй.

Воины подобрали копья и выстроились в линию у подножия вала, пока Юсуф соскальзывал с седла. Он медленно прошел перед ними. Он коснулся пятна ржавчины на кольчуге второго воина.

— Проследи, чтобы это было вычищено.

Он дошел до конца строя, где стоял молодой мамлюк. Тот был долговязым, с песочными волосами и широко посаженными голубыми глазами. Юсуф вспомнил Джона и на мгновение задумался, откуда родом этот мамлюк. Его кольчуга была так чиста, что сверкала на солнце.

— Как твое имя?

— Дамир, малик.

— Хорошее имя. — Оно означало «совесть». — Ты лишь недавно стал мамлюком?

— Меня освободили месяц назад, малик.

Все мамлюки начинали как рабы, купленные в возрасте от восьми до двенадцати лет. Они обучались до восемнадцати, после чего их освобождали, и они становились полноправными мамлюками на жаловании у своего господина.

Юсуф отступил, чтобы обратиться к воинам.

— Вы слышите? Месяц назад. Я застал вас развалившимися, словно бабы, сплетничающие у колодца. Как так вышло, что лишь этот юноша знал свой долг? — Ответа не было. Воины уставились в землю. — Это долгая осада. Мы все теряли друзей от рук франков, а если не от них, то от холода или болезней. Я не видел свою жену и дом уже много лет. Я знаю, то же самое касается и вас. Было тяжело, и если вы не хотите, чтобы эти жертвы были напрасны, вы должны оставаться бдительными. Берите пример с Дамира. Теперь он командует этим десятком.

Молодой мамлюк вытаращил глаза. Прежний командир побагровел, но промолчал.

— В грядущие дни мне понадобятся все ваши копья, — заключил Юсуф. — Уверен, вы меня не подведете.

Он сел на коня и поехал обратно вдоль строя к башне. Подобные сцены с его войсками стали слишком частыми. Осада приближалась ко второму году, и победа с каждым днем становилась все менее очевидной. Юсуфу приходилось тратить все больше и больше времени, чтобы поддерживать боевой дух воинов. Его обходы, которые когда-то занимали немногим больше времени, чем требовалось, чтобы проехать вдоль укреплений, теперь затягивались до позднего утра.

Юсуф добрался до башни и поднялся по лестнице. Это тоже стало частью его утреннего ритуала. Дозорные поклонились и отошли вглубь смотровой площадки. Юсуф стоял, заложив руки за спину, и смотрел вдаль. Его взгляд первым делом упал на шатер короля Филиппа. Простой холщовый шатер было бы трудно найти, если бы Юсуф точно не знал, куда смотреть. Он был гораздо меньше, чем шатры Леопольда Австрийского, Фридриха Швабского, Ги или даже многих вассалов самого Филиппа. На вершине шатра развевалось королевское знамя — ряды золотых лилий на лазурном поле. Юсуф приглашал Филиппа на ужин, но король отказался. Вскоре после этого французский король прекратил практику выдачи охранных грамот, позволявших людям перемещаться между двумя армиями. Филипп был более серьезным противником. С его прибытием семь недель назад осада продвинулась больше, чем за предыдущие двадцать месяцев.

Юсуф перевел взгляд на городскую стену. Она была испещрена выбоинами и трещинами, а зубцы во многих местах осыпались. Когда прибыл Филипп, требушетов было семь; теперь их стало семнадцать, и строились новые. Эти машины по сути были огромными пращами, работавшими за счет тяжелого противовеса, прикрепленного к одному концу длинного рычага. К другому концу крепилась праща. Груз поднимали высоко в воздух, и когда он падал, рычаг взмывал вверх, увлекая за собой пращу. Требушет мог метать камни более чем на четверть мили. Филипп построил два огромных, которые могли швырять камни весом до двадцати пяти стоунов.

Но не требушеты больше всего беспокоили Юсуфа. Сотни франков с кирками и лопатами вели подкоп под городскую стену. Прокладывая туннель, они ставили подпорки, чтобы стена не обрушилась на них. Когда они прокопают под всей стеной, подпорки сожгут, и стена рухнет.

В лагере франков затрубили трубы, и Юсуф посмотрел туда. Лагерь кипел деятельностью, но сначала Юсуф не видел тому причины. Он заметил, что люди бегут к побережью, и посмотрел на море. Он увидел корабли франкской блокады, стоявшие на якоре. На горизонте за ними виднелся один парус; затем другой, и еще один. Юсуф насчитал всего тридцать кораблей. Ветер был попутным, и они быстро росли в размерах. Это были большие транспортные суда, каждое способное вместить не менее трехсот человек и пятидесяти лошадей. Один был больше остальных. На его мачте развевался алый флаг с тремя львами.

Корабль встал на якорь, и была спущена шлюпка. Восемь матросов, двое мужчин в священнических одеждах и полдюжины воинов в кольчугах спустились в нее. Один из них был намного выше остальных. Даже с такого расстояния Юсуф видел, что у него длинные рыжевато-золотые волосы. Он сидел на корме, пока матросы гребли к берегу. Снова затрубили трубы, и франки из лагеря вошли в воду по пояс, чтобы встретить шлюпку. Высокий мужчина выпрыгнул из лодки в воду и пошел им навстречу. Франки приветствовали его, и морской бриз донес их голоса до Юсуфа.