Бриллианты безымянной реки - Татьяна Олеговна Беспалова

– Где вы остановились? – между делом поинтересовался Байбаков.

– Да, собственно, нигде…

– Руководство «Вилюйгэсстроя» может оказать поддержку и в этом вопросе! – торжественно и с умножившимся энтузиазмом провозгласил хозяин положения, откладывая с сторону столовые приборы.

Его тарелка опустела, зато лицо украсилось румянцем сытости.

– Вероятно, здесь есть какая-нибудь гостиница… – осторожно проговорила Анна.

Сейчас он объявит наименование лучшей в мире гостиницы, и она, сославшись на усталость после дальней дороги, отправится туда. А завтра…

– Гостиница у нас никчёмная. Собственно, это не гостиница, а общежитие. Там у вас не будет даже отдельной ванной, – смущаясь, проговорил Байбаков.

– Как же быть? – Растерянная Анна уронила вилку.

Сейчас он пригласит к себе на квартиру? Анна лихорадочно искала повод для отказа. Ах, как бы ей сейчас пригодился бдительный ветеринар! Она даже отодвинула в сторону тюль, но Георгия на противоположной стороне улицы не оказалось.

– Бывает, к нам приезжают высокопоставленные, как вы, товарищи. В таких случаях мы их расселяем на частном секторе. Разумеется, хозяев выбираем из числа самых достойных, надёжных и передовых, каких в Ч. немало. Да-да, здесь многие сдают жильё, комнаты, весьма благоустроенные. По местным меркам, разумеется. Но отдельную квартиру вам не удастся снять. Свободного жилья у нас нет. Все ресурсы брошены на строительство ГЭС-3. Вы, скорее всего, осведомлены… Товарищ Цейхмистер проинформировал вас…

Товарищ Байбаков выжидательно уставился на Анну, надеясь, по-видимому, что именно сейчас она откроет ему цели своей командировки.

– Мне уже предложили… – рассеянно проговорила та, с досадной неотступностью думая о запропавшем куда-то ветеринарном враче.

– Кто же такой быстрый? – насторожился товарищ Байбаков.

– Некий Попов…

– Попов? Что-то не припоминаю. Он назвал адрес?

– Конечно. Улица Чернышевского, дом 1. Этот Попов – приятель Георгия, ветеринарного врача.

Недоумение прочертило на лбу товарища Байбакова три глубокие вертикальные борозды. Он глянул за занавески, желая узнать, там ли ещё Георгий. Отсутствие последнего умножило недоумение руководителя «Вилюйгэсстроя».

– Не припоминаю я никакого Попова, – пробормотал он.

– Ну как же! Старый такой и въедливый человек. Фамилия у него действительно неприличная…

– Попов – неприличная фамилия?

Казалось, изумлению товарища Байбакова нет предела.

– Ну, может, и не Попов… – Анна смутилась, припоминая. – Они, помнится, толковали о преферансе…

Товарищ Байбаков внезапно и очень громко икнул, потребовал воды, выпил два стакана, кашляя и отфыркиваясь, потом долго, колыхаясь всем телом, хохотал, ввергнув в смущение не только Анну, но и всю стайку официанток.

– Архиереев… – отсмеявшись, произнёс он. – Савва Архиереев действительно живёт вместе со своей старухой в коттедже в начале улицы Чернышевского. Вы член партии?

– Нет.

– В таком случае комсомолка. – Товарищ Байбаков снова подмигнул ей, по-видимому, совершенно забыв, как несколько минут назад соотносил её лета с возрастом Георгия.

– Нет. Выбыла по возрасту.

– Вы? Вот уж не подумал бы. В любом случае притча о неприличной фамилии имеет прямое отношение к Савве Силантьевичу Архиерееву. Человек он надёжный, заслуживающий доверия. Лучшей квартиры вам не сыскать.

* * *

Товарищеский ужин закончился без нарушения приличий. Однако после последнего бокала «северного сияния» (соотношения спирта и шипучки один к одному) товарищ Байбаков перешёл на «ты».

Затем, лучезарный в своей галантности, товарищ Байбаков поднялся с места, неловко уронив при этом стул.

– Итак, программа ближайшего часа: сначала смотровая площадка, потом улица Чернышевского, дом N, потом отдых! – объявил он.

* * *

Усаживаясь на пассажирское сиденье уазика, Анна до последнего надеялась, что товарищ Байбаков вызовет водителя, однако этого не случилось.

– Вообще-то я никогда не сажусь за руль пьяным, – проговорил товарищ Байбаков, заводя мотор. – Но надо же давать отдых трудовым людям. Мой шофёр – трудовой человек. Настоящий стахановец.

Анна кивнула, соглашаясь. Почему-то взбудораженная «северным синием» интуиция советовала ей не информировать товарища Байбакова об истинных целях своего приезда. Они летели по непривычно пустынным улицам посёлка Ч., и под колёса им не подвернулось ни одной кошки, ни одной самой разнесчастной курицы. Золотые часики на руке Анны показывали двадцать один час тридцать минут. Прозрачная голубизна белой ночи украсилась бледно-розовым закатом. Анна не раз бывала в Ленинграде, белая ночь ей не в новинку, но вид пологих склонов заросших чахлой тайгой сопок, зеркальная гладь водохранилища подпираемая подковой плотины, прозрачный, с запахом дымка воздух прогнали из её тела усталость.

Смотровая площадка – дощатый помост на обрывистом краю сопки. Вниз, пронзая заросли колючих кустов, спускается, изгибаясь, лестница. Мириады ступеней, деревянные перила. И ширь бесконечная. И бледное небо. И бесконечная зелень тайги с редкими пятнами ранней рыжины. В зарослях какая-то возня. Существо намного крупнее собаки, но меньше коровы зачем-то лезет под настил смотровой площадки, умащивается там, замирает. На миг Анне показалось, что она видит странно элегантный на фоне местного антуража кожаный пиджак ветеринарного врача Георгия. Однако, поразмыслив, она пришла к заключению, что видение это – всего лишь морок, последствие употребления «северного сияния», а под настил площадки забралась крупная кошка из местных – пациентка ветеринарного врача Георгия.

– Кыс-кыс-кыс, – растерянно произнесла Анна. – Cute pussy…

Нет, всё же она очень устала. Ей пора на улицу Чернышевского, в «коттедж» человека с неприличной фамилией, на покой. Но товарищ Байбаков так увлечён зрелищем собственного творения, что ему уж не до ритуалов гостеприимства и усталость гостьи ему нипочём.

– Вот это наша плотина! Ну как тебе? Впечатляет? – кричит он.

– Wow…

– Что-то у тебя скучный голосок, а между тем перед тобой уникальное гидротехническое сооружение. Первая ГЭС на вечной мерзлоте! Каменно-набросная плотина Вилюйской ГЭС с грунтовым экраном – классический образец плотины такого типа. Длина по гребню – шестьсот метров, ширина около девяти метров, ширина по основанию в максимальном сечении – триста тридцать три метра. В строительстве применено новшество: впервые переходная зона под экраном плотины выполнена в виде двухслойного дроблёного фильтра из щебня. Но дело не только в уникальности этого гидротехнического сооружения. Дело в самой земле. Посмотри, перед тобой Земля Олонхо со всеми её алмазами. Для того и строили эту ГЭС, чтобы отобрать у векового камня и вечной мерзлоты алмазы… Ты слушаешь меня, милая? Интересно?

– О да! Про экран из щебня – это очень интересно! By the way, про фракции щебня мне кое-что известно. Я даже помогала делать научную работу по этой части. Не только переписывала, но и вникала.

– Тогда об экране подробнее. Он не из щебня, милая. Экран выполнен из щебенисто-древесных суглинков, являющихся продуктом морозного выветривания долеритов. В данном случае наш выбор был ограничен – других, более подходящих, грунтов