Эдуард Кондратов - По багровой тропе в Эльдорадо

По меньшей мере шестеро солдат участвовало в освобождении горла Гарсии от смертельной хватки моих пальцев. Несмотря на мое яростное сопротивление, им все же удалось оторвать меня от Скелета. Исцарапанный, с залитым кровью лицом, в порванном в клочья камзоле, я стоял со скрученными за спину руками в галдящей толпе солдат и с ненавистью смотрел на безжизненное тело своего заклятого врага.

Увы, мне не удалось прикончить его. Гарсия шевельнулся, открыл глаза. С трудом сел на палубу.

— Эскривано… — сипло выдавил он. — Позовите эскривано… Я хочу при свидетелях… сообщить… об измене… Пусть он запишет… вы все… слушайте…

— В чем дело? — недовольно произнес капитан де Орельяна, подходя к толпе.

— Драка, сеньор капитан, — с готовностью пояснил Агиляр. — Медина чуть Сорию не придушил…

Орельяна нахмурился и бросил на меня быстрый укоризненный взгляд.

— Эскривано, — пробормотал Гарсия. — Где… эскривано?..

— Я здесь…

Франсиско де Исасага вошел в круг. В руках у него был свиток бумаги, перо и глиняная бутылочка с темной жидкостью, заменявшей чернила.

Гарсия тяжело дышал и ежесекундно глотал слюну. Только теперь его побагровевшее лицо начало приобретать обычный серовато-желтый, нездоровый цвет.

— Пиши, эскривано, пиши… Вот этот…

Гарсия с трудом поднял руку, и его длинный узловатый палец остановился на мне.

— Не нужно! — властно произнес Орельяна. — Этим мы займемся, когда…

— Сеньор капитан, индейцы! — раздался истошный крик с кормы.

Орельяна, сверкнув глазом, выхватил меч и поднял его над головой.

— Тревога! Все по местам! — скомандовал капитан. Потом взглянул на меня и кивнул альфересу:

— Этого забияку посадите на весла. Да проследите, чтобы снова не сцепились, ясно?

Де Роблес толкнул меня в бок, и мы, пригнувшись, побежали к лавкам гребцов. Я сменил на веслах Гонсалеса, которого это не слишком обрадовало: индейские стрелы уже свистели над бригантиной.

Наши арбалетчики и аркебузники тоже открыли огонь по приближавшимся лодкам туземцев. Остальные солдаты легли на палубу и стали наблюдать за сражением через бойницы, проделанные в высоких, недавно надстроенных бортах «Виктории». Атака индейцев не была опасной: дюжина каноэ с полусотней воинов не представляла для нас серьезной угрозы.

О Гарсии все забыли. Но он никак не мог примириться с этим.

— Куда же вы?! Эскривано! Сеньор капитан!..

Долговязая тощая фигура, покачиваясь, двинулась к носу бригантины, откуда Орельяна руководил боем. Вот Гарсия тронул капитана за плечо, тот обернулся и сделал нетерпеливое движение — отстань! Но кастилец, казалось, сошел с ума: он снова цепко схватил капитана за плечо.

— Ты не смеешь прощать изменника, капитан! — хрипло выкрикнул он.

— Убирайся к дьяволу! Нашел время. Успеем! — гневно воскликнул Орельяна и смахнул руку Сории.

Гарсия выпрямился во весь рост. Он был вне себя: жажда немедленной мести владела им. Он повернулся, нашел меня взглядом и, оскалив белозубый рот, хрипло засмеялся. Оборванный, заросший щетиной, он был похож на безумного нищего.

— Ага! — завопил он. — Капитан не простил тебе, паршивый юнец!.. Скоро мы тебя — того… Ха-ха!..

Скелет хотел добавить что-то, но раздался тихий свист, и длинная индейская стрела вонзилась ему в руку,

чуть пониже локтя. Гарсия охнул, сел на палубу и стал бережно вытаскивать впившуюся в мякоть руки стрелу.

— Удирают! Сантьяго, удирают! — заорали арбалетчики Селис и Бургос. Действительно, индейские каноэ спешно удалялись от наших бригантин, направляясь к еле видной полоске далекого берега. Бой был окончен, враг бежал, и солдаты, возбужденно переговариваясь и смеясь, поднимались на ноги. Я продолжал грести.

— А-а! Что это? Аа-а!! — жуткий вопль Гарсии заставил меня вздрогнуть и поднять голову. Гарсия-Скелет с ужасом глядел на окровавленную стрелу, от которой ему, наконец, удалось освободить руку. Я не понял сначала, отчего пустячная рана привела его в такой ужас, и в первое мгновение решил, что мой враг рехнулся.

— Яд! — воскликнул Агиляр, тщательно вглядевшись в наконечник стрелы. — Смотрите, смотрите же, черный сок!..

Даже гребцы не удержались от искушения посмотреть на отравленное оружие дикарей. Мы бросили весла и подошли к толпе, окружившей Гарсию. Лишь четверо индейцев гребцов продолжали скрипеть уключинами, помогая Великой реке нести бригантину к морю.

Я встал на цыпочки, оперся о плечи соседей и взглянул через их головы на раненого. То, что я увидел, заставило меня вздрогнуть. Гарсия, посиневший и страшный, трясся всем телом и молчал. Глаза его казались стеклянными, на губах выступила пена.

— Эй, Сория, что с тобой? — участливо склонился над ним широкоплечий Хуан де Элена.

Гарсия не отвечал. Но когда де Элена попытался было подхватить его под мышки и поставить на ноги, кастилец забился в конвульсиях, закатил глаза и забормотал :

— Измена… Они бежали… Сжечь еретиков, сжечь… О, проклятие!.. Не хочу, не хочу-у-у-у!.. Отомстите им, они — изменники… Я сам, только сам…

Длинное сухопарое тело Гарсии-Скелета безжизненно повисло на руках солдат.

— Готов, — хмуро сказал де Элена. — Упокой его душу, дева Мария…

Солдаты сняли шлемы, над ухом у меня кто-то зашептал молитву. Патер Карвахаль и Франсиско де Орельяна — оба с черными повязками через лицо — склонились над умершим Гарсией.

— Да, умер, — сказал Карвахаль и перекрестил труп кастильца.

— Отнесите его на корму, — мрачно сказал капитан.

— Сеньор! Перед смертью он говорил о какой-то измене… И о мести. Что бы это все значило?

Широкобородый Муньос — один из друзей Гарсии — исподлобья смотрел на капитана. Однако на его вопрос ответил не Орельяна, а патер Карвахаль.

— Наверное, Муньос, он бредил, — устало произнес святой отец. — Не о мести сейчас надо думать, а о прощении его души… Отнесите же его на корму, вы слышали, что сказал капитан?

— Нет, это не бред! — раздался звенящий голос.

Хуан де Аревало энергично пробивался сквозь толпу. Его красивое лицо было бледным, как полотно, глаза смотрели решительно и сурово.

— Хуан? — удивленно вскинул голову Франсиско де Орельяна. Тень беспокойства скользнула по его лицу.

— Не бред! — снова горячо воскликнул мой бывший друг. — Знайте, солдаты, что среди нас есть изменник и еретик. Совсем недавно он был верным христианином и честным дворянином. Но индейская колдунья, видно, опоила его дьявольским снадобьем, и теперь он совсем другой… Он клевещет на нашего короля, называет всех нас сворой бандитов…

Солдаты возмущенно зашумели, послышалась негодующая брань.