Холодные чары. Лед в истории человечества - Макс Леонард

образуются благодаря теплу, исходящему из ядра Земли. Кроме того, в ней говорилось, что слои земной коры, иногда видимые там, где скалы выступают на поверхность, формируются в результате процессов эрозии и отложения, происходящих на протяжении невероятно долгих периодов времени, – тех же самых процессов, которые продолжаются и в наши дни[173]. Те слои, которые находятся глубже под землей (если они не были нарушены), неизбежно старше тех, что лежат выше. Но Хаттон также выдвинул теорию, согласно которой породы, некогда находившиеся на дне древних морей, могли за бесчисленные годы быть поднятыми подземными силами и превратиться в высокие горные вершины, которые затем подвергались эрозии, размывались и вновь откладывались ниже, начиная цикл заново.

Теория Хаттона получила название униформизм и позднее была принята и развита Чарльзом Лайелем, возможно, самым значимым геологом XIX века. Новая геология была прежде всего эмпирическим исследованием, требующим внимательного наблюдения за окружающим миром с целью установить временную шкалу для всех пород на Земле.

Окаменелости, обнаруженные в слоях на значительных глубинах, указывали на их невероятный возраст. Некоторые из них, после их определения и широкого признания, стали использоваться как «индексные ископаемые» – временные маркеры, позволяющие датировать период формирования определенного слоя на различных участках. Например, если в сланцевом слое в Оксфордшире и гравийном слое в Дербишире обнаруживали одну и ту же ископаемую разновидность, эти слои могли быть отнесены к одному периоду. Таким образом закладывались основы универсальной хронологии. Если принять всерьез накапливающиеся доказательства этих непрерывных изменений, становится очевидным, что медленное формирование и разрушение пород происходило на протяжении миллионов и миллионов лет. Летопись, записанная в слоях горных пород, оказалась несравнимо древнее, чем позволяло предположить библейское повествование Книги Бытия.

Можно было, конечно, отказаться от буквального понимания Книги Бытия, а отдельные геологические периоды даже интерпретировать аллегорически, как «дни», в течение которых Бог выполнял работу по созданию мира и готовил его к жизни. Но не было никаких признаков того, что в какой-то момент – в тот самый седьмой день – творение мира просто остановилось, зато все указывало на правоту униформизма Хаттона.

По мере того, как летопись окаменелостей, включая динозавров и доисторическую мегафауну, становилась все более полной и известной, интеллектуальные ухищрения креационистов становились все более изощренными.

Здесь к геологической атаке присоединились ледники. Как мы видели в предыдущей главе, жители альпийских долин давно привыкли к тому, что окружающие их ледники то наступают, то отступают. Их способность переносить породы также была хорошо известна, но мысль, что в прошлом ледники простирались гораздо дальше, чем в наши дни, всерьез не рассматривалась. Хаттон был одним из первых, кто предположил такую возможность, и с его времени стало находиться все больше свидетельств в ее поддержку. Ледниковые морены начали обнаруживать далеко от современных ледников, а на склонах гор Юра находили эрратические валуны[174] из гранита Монблана, как и норвежские камни в Нидерландах.

Некоторые, цепляясь за идею великого и катастрофического Всемирного Потопа, объясняли это тем, что валуны были перенесены айсбергами, плывущими по волнам наводнения. Одно из объяснений тонкого, неслоистого ледникового тилла[175], покрывающего обширные территории Англии, предполагало извержение подводного морского вулкана к северу и западу от Британии, которое якобы вызвало приток воды, накрывший сушу. Тем не менее исследователи по всему миру продолжали находить все признаки ледниковых ландшафтов: покрытую бороздами и принявшую определенную форму материнскую породу на равнинах, так называемую ледниковую штриховку в горах, гребни и цирки, ледниковые озера – в местах, где наличие льда казалось совершенно немыслимым.

Хотя термин «ледниковый период» придумал не он, швейцарский зоолог и геолог Луи Агассис был первым, кто предложил теорию ледникового периода, объединяющую все входящие в это феномен явления. Изучение ландшафтов Альп (а также внимательное чтение работ современников) привело его к мысли, что существовала серия ледниковых периодов, в течение которых ледники распространялись по огромным территориям поверхности Земли, а затем отступали, радикально изменяя ландшафты далеко за пределами нынешних границ льда. Эти периоды интенсивных климатических изменений также могли правдоподобно объяснить вымирание древних существ, включая мамонтов.

Доклад Агассиса, представивший эти идеи Швейцарскому обществу естественных наук в 1837 году, вызвал замешательство и был встречен насмешками. Не теряя решимости, Агассис провел следующие три лета в полевых исследованиях и в 1840 году опубликовал знаковую работу «Исследования ледников» (Études sur les Glaciers).

В том же году он отправился в тур по Британским островам, чтобы искать следы ледниковой активности в этих землях, лишенных постоянного льда. Он также активно продвигал ледниковую теорию и 4 ноября выступил с докладом в Лондонском геологическом обществе. Этот доклад был зафиксирован в ежегодных «Трудах» общества, где было заявлено: «Если аналогия фактов, которые [Агассис] наблюдал в Шотландии, Ирландии и на севере Англии, с теми, что наблюдаются в Швейцарии, верна, тогда необходимо признать, что не только ледники существовали когда-то на Британских островах, но и что большие толщи льда покрывали всю их поверхность» [7]. И Агассис пошел еще дальше: «Огромные ледяные шапки, подобные тем, что существуют сейчас в Гренландии, однажды покрывали все земли, где встречается неслоистый гравий».

Уильям Баклэнд, ярый последователь Агассиса и президент Геологического общества, полностью поддержал эти выводы. Ледниковая теория, без сомнения, набирала популярность, и Агассис был этим весьма доволен. В письме Александру фон Гумбольдту от 27 декабря 1840 года он написал: «Я накопил столько доказательств, что теперь никто в Англии не сомневается, что здесь существовали ледники» [8].

К сожалению, это было совершенно неверно.

Критическая реакция на его вызывающие теории была жестокой и немедленной, и она также была зафиксирована в «Трудах» Геологического общества. Сразу после доклада Агассиса Джордж Гринаф, основатель общества и его первый президент, усомнился, действительно ли тот верит, что Женевское озеро когда-то было покрыто льдом толщиной в 3000 футов, на что Агассис ответил: «По крайней мере!» Затем встал сэр Родерик Мурчисон, дважды президент и одно время генеральный директор общества: «Настанет день, когда холм Хайгейт будет считаться местом расположения ледника, а Гайд-парк и Белгрейв-сквер – сценой его воздействия!» – рявкнул он. И это были геологи, называющие себя учеными, которые изначально верили в концепцию глубокого времени. Другим эти идеи Агассиса, вероятно, казались еще менее терпимыми.

Критика также оказалась удивительно долгоживущей. Выпад Мурчисона продолжал цитироваться с одобрением еще в 1896 году в книге некого священника Генри Невилла Хатчинсона, названной «Доисторический человек и зверь»[176] (Prehistoric Man and Beast)[177]. Хатчинсон не полностью отвергал ледниковую теорию (и действительно, Агассис преувеличивал свои аргументы, утверждая, что ледниковый покров простирался до самого Средиземноморья), но он скептически относился