Священная война - Джек Хайт

он был завоевателем. Этот момент был не таким, как он его себе представлял. Вместо ликующих толп обочину дороги заполнили франкские беженцы, которых сдерживала цепь мамлюков. Христиане смотрели на Юсуфа с нескрываемой ненавистью. Рыжеволосая женщина сплюнула, когда он проезжал мимо.

Сын Юсуфа, аль-Афдаль, увидел это.

— Стража! Принесите мне язык этой женщины!

— Оставь ее! — приказал Юсуф. — Я обещал пощадить этих людей, аль-Афдаль. Не заставляй меня становиться лжецом.

— Но она оскорбляет тебя, отец.

— Посмотри на этих людей. Я отнял у них все, кроме жизни. Пусть оскорбляют меня, если хотят. Это все, что у них осталось.

Юсуф продолжил путь по улице Давида. Дорога сужалась и становилась круче, пока ему не пришлось спешиться и вести коня вверх по ступеням на вершину холма, откуда вдали виднелся сверкающий Купол Скалы. Это и была его цель. Он снова сел в седло и поехал вниз, в долину, а затем вверх и через мост, ведущий через Мавританские ворота на Харам-эш-Шариф, которую франки называли Храмовой горой. Мечеть Аль-Акса, которую тамплиеры сделали своей штаб-квартирой, находилась справа от него. Слева возвышался купол.

— Аль-Афдаль, проследи, чтобы крест сняли с крыши Купола. И убедись, что Аль-Акса будет очищена к пятничной молитве.

— Слушаюсь, отец.

Юсуф спешился и направился вверх по ступеням к Куполу Скалы.

— Ждите здесь, — сказал он своим стражникам. — Я хочу помолиться один.

Внутри его сапоги гулко застучали по мраморному полу. Свет проникал через окна наверху, освещая голые стены. Искусные мозаики и коранические надписи, некогда покрывавшие их, были заштукатурены франками. Юсуф велел бы их восстановить.

Он подошел к скале, находившейся прямо под куполом. Христиане построили над ней алтарь, но часть гладкого белого камня все еще была видна. Железную решетку, которую христиане установили, чтобы паломники не откалывали куски, люди Юсуфа уже сняли. Он ступил на скалу, повернулся лицом к Мекке и начал молиться, произнося слова суры «аль-Фатиха».

— Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного! Хвала Аллаху, Господу миров, Милостивому, Милосердному…

Закончив молитву, он остался стоять на коленях на твердом камне. Именно отсюда Мухаммед вознесся на небеса. Юсуф посмотрел на потолок. Достигнут ли слова, произнесенные им здесь, рая?

— Я исполнил твою волю, Отец, — прошептал он. — Я изгнал христиан… — Юсуф осекся, подумав о Джоне и о других, кого он потерял: Зимат, Фариде, Ширкухе, Туране, Азимат. — Я пожертвовал всем, Отец. Теми, кто стоял на моем пути, даже теми, кого я любил. Я сделал это для тебя и для Аллаха. — Юсуф поднялся. Когда он заговорил снова, его голос был громким и твердым. — Но теперь моя задача выполнена. Больше никакой лжи. Никаких убийств. Как только последние из франков будут изгнаны, я вернусь в Дамаск. Я выдам замуж своих дочерей. Я воспитаю своих сыновей лучшими людьми, чем я. Я создам царство мира и изобилия, и когда я умру, меня будут помнить за добро, что я совершил, а не за людей, которых я убил.

Часть II

Львиное Сердце

Акра, жемчужина Королевства. Ее обширная гавань принимала корабли из Египта, Италии и Константинополя. Ее рынки приносили больше богатства, чем вся остальная Святая земля вместе взятая. И именно там, у ее могучих стен, решилась судьба Королевства. С одной стороны стоял Саладин, завоеватель Иерусалима. С другой — Ричард, король Англии. Львиное Сердце, звали его, и это имя было ему под стать. Он был самым свирепым воином, которого я когда-либо знал. Это была величайшая битва в жизни Саладина, битва, в которой победу можно было купить лишь самой высокой ценой…

Хроника Яхьи ад-Димашки

Глава 13

Октябрь 1188 года. Хартхилл, Англия

Джон натянул капюшон, тщетно пытаясь укрыться от дождя, и, тяжело опираясь на посох, побрел в Хартхилл. Это была крошечная деревушка, почти неотличимая от десятков других, через которые он прошел в своем походе на север Англии, в Йоркшир. Улица была немощеной, и его тяжелые деревянные башмаки с каждым шагом тонули в грязи. Он миновал разбросанные тут и там длинные деревянные дома и вросшие в землю хижины, пока не дошел до одной, над дверью которой висела кружка — знак того, что здесь подают эль. Большинство жителей были пивоварами и превращали свои дома в импровизированные таверны, как только была готова свежая партия. Джон толкнул дверь и вошел внутрь.

В комнате было тускло, потолок и стены почернели от дыма от огня, что горел в очаге у дальней стены. Джон повесил свой плащ на крюк над огнем и прислонил посох к стене. Два простых стола — доски на козлах — тянулись вдоль комнаты. В дальнем конце одного из них сидели двое мужчин. Один сжимал кружку сильными мозолистыми руками с черными ногтями. У него были широкие, мускулистые плечи и согнутая от труда спина — вероятно, он работал в каменоломне, которую Джон миновал на подходе к деревне. Второй мужчина Джону не понравился. Он тоже сжимал кружку толстыми пальцами, но ногти его были чисты, а спина пряма. Он был в плаще, хотя находился в помещении. Причин для этого не было, если только он не прятал что-то — доспехи или, возможно, оружие. Мужчины опустили кружки и уставились на Джона с нескрываемой враждебностью.

Джон уже привык к грубому приему. Прошло больше года с тех пор, как он покинул Иерусалим. Он дошел до Тира, но новый правитель города, Конрад Монферратский, отказался открыть ворота перед потоком паломников. Он боялся, что если Тир осадят, в нем, как и в Иерусалиме, кончится еда. Джону и другим беженцам пришлось продолжить путь на север, в Антиохию. К тому времени, как они добрались, сезон навигации закончился, и Джону пришлось ждать до марта. Беженцы продолжали прибывать в Антиохию. Они толпились в доках, взвинчивая цены на проезд в Европу. Джону пришлось продать свой крест, и даже тогда ему хватило лишь на проезд до Венеции. На лошадь денег не было, так что он пересек Европу пешком. Заплечный мешок с его облачением и молитвенником украли, пока он спал в церкви в Турине. Его кожаные штаны держались неплохо, но туника была в лохмотьях, а плащ так изъеден дырами, что казалось, будто им пообедала тысяча мотыльков. Его сапоги развалились, когда он переходил через Альпы, и вскоре его ноги были стерты в кровь и покрыты волдырями, так что он, хромая, ковылял со скоростью