Дмитрий Леонтьев - Обитель

жет быть полезен... Это все твои планы? Или ты соби­раешься в одиночку напасть на римскую стражу, чтоб освободить Его?» «Нет,— сказал я, обессилев.— Я просто расскажу все... Да, ты — опытный шакал... Но ты одного не учел: ты предал казни не того... Думаешь, я боюсь смерти?! Пилату будет интересно выслушать меня. И Ироду, и Синдреону! Я признаюсь во всем! Умрет не Он! Умрем мы с тобой! Я заберу тебя с собой... Но глав­ная твоя ошибка не в этом... И когда-нибудь ты ужас­нешься, поняв ее... » «Иди,— просто сказал Каифа.— Ты утомил меня, глупец. Я не хочу больше тебя видеть. Ты сам выбрал свою судьбу. Ты будешь отвержен везде. А теперь — убирайся. И вини за все только себя!» «Мы еще увидимся!» — пообещал я, но первосвященник лишь усмехнулся...

Причину его спокойствия я понял чуть позже. Ста­рый шакал и впрямь был опытен и осторожен. Меня ждали на улице, за углом... Я знал их — они тоже были зелотами и сикариями. Людьми Вараввы... Я должен был умереть сразу, но я — хороший боец... был хорошим бой­цом... Я раскидал их и смог уйти, но все, что я получил, это несколько часов мучительной жизни... Рана в моем животе глубока и смертельна. У меня осталось совсем немного времени, чтобы дописать эти строки. Кинжалы сикариев, как правило, смазаны ядом, и мое тело уже начало распухать... Я уже не смогу дойти до Пилата... Не успею... Да в этом и нет смысла. Теперь, перед лицом смерти, все видится иначе. Теперь я понимаю... Он дол­жен умереть! И Он — воскреснет!.. Вам, читающим эти строки, этого не понять, но — смерти нет! Теперь нет. Для этого Он и пришел — победить смерть... А я не по­нял... И Он и я говорили про один и тот же Час. Только для меня этот час был спасением Иудеи, а Его — спасением

всех... Каифа добьется своего, но этот глупец обманет лишь сам себя. Мы все обманули себя... Он потому и не приказывал мне, что давал свободу и право решать са­мому. Он не хотел угнетать мою свободу даже в малом, а я не был столь мудр, чтоб отдать эту свободу — Ему... Он ведь все объяснял нам: и о мире, и о Себе... А выбор был за нами. Мне казались такими важными это восста­ние, этот Рим, иудеи... А для Бога моя «мудрость» была лишь суетой... То, что кажется нам наиважней­шим,— ничтожно, если знать ВСЕ. Мы не можем понять и вместить то, что доступно одному лишь Богу. И имен­но это нам надо понять и вместить, и тогда исчезают вопросы и появляется смирение: «Не так, как я хочу, но так, как Ты хочешь». У каждого из нас есть своя «исти­на», но даже истина целого народа ничтожна перед Ис­тиной Бога, потому что только Он и есть — Истина... Мы все спорим, отстаивая свое видение мира, но Он всегда нас убеждает, потому что у Него есть тот аргу­мент, на который нам нечего возразить,— Вечность. И мы все понимаем, когда соприкасаемся с Ним. Тогда исчезают все вопросы и прекращаются все споры. А до этого наши безумства все равно обречены на крушение, потому что верить надо не только в Него, но и Ему... Я не понял, Кто Он. Мы все не понимали, хотя Он го­ворил прямо. Просто мы ждали царя, героя, бунтаря-освободителя. Может быть, наделенного той же силой, что и Моисей... Мы ждали от Бога этого дара, но полу­чили столь больше, что не сумели осознать. Сам Бог на краткий миг человеческой жизни стал Человеком, даря нам Себя. Прямо говорил Он: «Если вы не уверуете, что это Я, вы умрете во грехах ваших». Так случилось с Каи-фой, так случилось со мной. И сколько еще последуют нашему примеру! Неужели только на смертном ложе,

приближаясь к Вечности, мы начинаем ее чувствовать?! Как я... Он жалел людей за то, что они — смертны, и по­дарил им вечную жизнь. Теперь все оценки сместились, и жажда земного уже просто глупа... Я мечтал всего о нескольких годах свободы, а Он протягивал мне — Вечность... Он потому и не оставил никакого уче­ния, что дал несравненно больше — Себя. «Кто может вместить да вместит». Да, это сложно вместить. Ждали Мессию, а пришел Бог, ждали свободу, а даровалась веч­ная жизнь... Как же мы не готовы к Любви! Нам дается всегда больше... Просто так... И мы не можем это осоз­нать... Он не оставил слов, потому что Сам был Словом. Не оставил учение, потому что оставил Свое Бытие!.. Да, прежнее — прошло... Закон кончился, потому что он ис­полнил Закон и дал Себя. Но оставил свободу, и тот, кто не примет или забудет Бога, будет иметь дело лишь с За­коном... Когда-то людьми управлял Сам Бог. Потом — пророки, судии, цари... И вот снова — свершилось! — и Он подарил нам и Путь и Жизнь — Себя... «Я есть и Ис­тина, и Жизнь, и Путь»... Весь смысл иудаизма был в ожидании Мессии — во что выродится он теперь? Мне страшно за соплеменников, и я лишь надеюсь, что они не будут так же глупы, как я... «Так бывает с теми, кто собирает сокровища для себя, а не Богом богатеет»... И будет для таких лучше вовсе на свет не рождаться, как и мне... «Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спа­сется», «Я есмь воскрешение и жизнь»... Смогут ли жи­вущие после меня понять это? Мы не смогли. Это раз­рушало наши комплексы вечных «беглецов», «рабов», мечтающих отомстить хозяевам, восстав и завоевав весь мир... А Он омыл нам ноги, дал свободу и Себя. Мы ждали всего лишь власти, мечтая быть князьями мира сего, а Он подарил нам все Царствие Небесное... Это не

каждому, увы, дано осознать... Мы слишком напуганы и озлоблены, чтоб принимать такие дары. Мы просто не верим в них... А Он ведь не даст чуда, чтоб убедить нас! Не даст, как бы мы ни просили! Потому что не хочет насиловать нашу волю и наш разум, чтобы не отнимать нашей свободы и права, ответственности, решать самим... И никакие «я не знал», «я не думал» оправданием не будут, как не были для меня, ибо теперь все дано и все сказано. Дело лишь за нашим выбором... Надо просто поверить Ему, и тогда возможно все, ибо для Него невозможного нет... «Я есть лоза, а вы ветви, и кто пребывает во Мне, а Я в нем, тот приносит много плода, ибо без Меня не можете делать ничего!» — я это понял... поздно понял... Я мог бы просить простить, и Он бы простил меня, но я не стану этого делать... Я все время пытался решать сам, значит, и теперь мне самому выбирать свою смерть. Не Он — я не могу простить себя, и я сам накажу себя смертью, отказавшись от жизни вечной... Все кумиры моих грез кончали, как я: Сеул по­кончил с собой, Самсон обрушил храм на себя и на сво­их врагов... Я тоже воин... Но они не знали того, что знаю я, а потому будет даже забавным, если именно пос­ле моего отказа о прощении самоубийство станет при­мером для слабодушных и не верящих в Его доброту... Но дело не в этом... А я просто не могу себя простить и стыжусь еще раз увидеться с Ним... Да, лучше бы мне было и не рождаться вовсе... Ни на этом свете, ни на том... Я сам вычеркиваю себя со страниц обеих книг: и земной и небесной... Мысли мои путаются, силы по­кидают меня... А я ведь должен еще дойти туда, где так красиво светила луна... пока я еще был жив... Гефсиман-ский сад навеки успокоит меня. Есть поверье, что пове­шенный на дереве и не снятый в праздник, навеки будет