Ворон Бури - Бен Кейн

— Мы люди Сигтрюгга, правителя Дюфлина, который в добрых отношениях с Гиллой, — ответил Эйольф.

— И мы не друзья Ивару из Ведрарфьорда, — добавил Мохнобород.

— Еще бы, раз вы уводите стадо с его земель, — сказал воин с фибулой.

Его люди громко рассмеялись, и в их смехе был тон, наполнивший меня тревогой.

— Куда вы гоните этих славных тварей?

— В Дувлинн, господин. — Эйольф использовал ирландское название, и в его голосе было ровно столько подобострастия, чтобы не звучать униженно.

— Это долгий путь.

— Если мы встретим людей Гиллы, господин, таких как вы, Сигтрюгг велел нам выказать глубочайшее уважение и просить о безопасном проходе через Осрайе, — сказал Мохнобород.

Это было почти правдой. Гилла люто ненавидел Ивара, как сказал нам Сигтрюгг, а значит, отнесся бы к нам благосклонно, но он также был скупее ростовщика из Мунстера. По точным словам Сигтрюгга: «Гилла будет есть из сундука, чтобы, если кто постучит в дверь, успеть захлопнуть крышку. Если встретите его людей, с вас сдерут солидную дань». Асгейр считал, что у нас есть неплохой шанс пройти через Осрайе без помех; Имр был менее уверен, но, как он сказал, оставалось лишь вознести молитву Локи и бросить кости.

Сейчас, решил я, у нас на костях выпала двойка с тройкой, а у людей Гиллы — сплошные пятерки.

Эйольф, который быстро протиснулся в центр стены щитов рядом с Мохнобородом, казалось, собирался что-то сказать. Но Мохнобород не слишком-то мягко его пихнул, и тот промолчал.

— Ара, конечно, вы можете гнать свой скот через Осрайе, — сказал воин с фибулой.

«Слишком уж легко», — подумал я. Мохнобород, нахмурившись, был того же мнения. Как и Эйольф.

— Можем ли мы предложить вам несколько голов в благодарность, господин? — спросил Эйольф.

— Десять, может быть, — сказал Мохнобород, не обращая внимания на хмурый взгляд Эйольфа.

Воин с фибулой потер подбородок, как человек, который о чем-то размышляет.

— Не слишком ли это скупо, как думаете?

Эйольф выглядел таким же счастливым, как страдающий запором мужик на корточках над вонючей навозной ямой, но сумел не возразить. Вероятно, поняв, что гнев возьмет над ним верх, он, казалось, был рад предоставить торг Мохнобороду. Тот изо всех сил старался выглядеть довольным. Получалось неубедительно.

— А сколько вы думали, господин?

— Две дюжины.

Это почти треть стада, прикинул я, — грабительская цена. Я задался вопросом, решат ли драться Мохнобород, явно недовольный, и Эйольф, возмущенный. Ульф, все еще скорбевший по Хаварду, пробормотал, что пора уже начинать. Он не совсем сошел с ума. Все, кто не следил за скотом, теперь стояли в стене щитов; нас было почти пятьдесят. Воины Осрайе, может, и победили бы в схватке, но понесли бы большие потери. Однако, даже если бы мы хорошо себя показали, бой заставил бы скот разбежаться, и многих мы бы, вероятно, никогда больше не увидели. От набега у нас не осталось бы ничего, кроме мертвых и раненых.

— Двадцать? — неуверенно прозвучал голос Мохноборода.

— А вы шутник! — Улыбка воина с фибулой была зубастой. — Две дюжины, так и быть.

— Люди! Люди! — крикнул Лало.

Во всем этом волнении мы забыли об Иваре и воинах, которых он мог послать за нами. Даже люди Осрайе не следили за окрестностями. К дальнему берегу между ольхами бежала большая группа норманнов, не меньше сотни. Они остановились у кромки воды; почти сразу же через реку донеслись оскорбления и угрозы, но переправляться они не спешили. Только ищущий смерти попытался бы форсировать реку, выходя из воды против врага, готового и ждущего, да еще и превосходящего числом.

Их затруднительное положение не мешало нашему усугубиться, и значительно. Если до этого у нас на костях были двойка и тройка, то теперь, с горечью подумал я, выпали единицы. А пятерки воина с фибулой превратились в шестерки. Все это понимали. Эйольф выглядел так, будто проглотил осу. Мохнобород ругался под нос. У скота Векель выглядел невозмутимым, что было предсказуемо, но но приводило в ярость.

«Где-то, — решил я, — хихикает Локи, этот коварный ублюдок».

— Вы всегда можете вернуться через Шур, — предложил воин с фибулой. — Может, договоритесь с людьми Ивара.

Шансов, решил я, что появится сам Имир, инеистый великан, убитый и позже расчлененный Одином и его братьями, было больше, чем на то, что мы погоним скот через реку прямо в объятия топоров и мечей. Как сказал бы мой отец, человек, которого держат за глотку, делает то, что ему велят.

— Ну? — спросил воин с фибулой.

— Мы останемся здесь, господин, — скривившись, сказал Мохнобород. — Две дюжины голов скота ваши, и добро пожаловать.

— Выбирайте, каких хотите! — Жест Эйольфа был широким, но его глаза устремились на трех белых коров с рыжими ушами, показывая, что он надеется, что они не войдут в цену.

— Я сказал две дюжины тварей? — Хихиканье воина с фибулой было неожиданно высоким, девчачьим. — Я имел в виду три.

Эйольф не сдержался.

— Тридцать шесть?

— Да, именно столько будет три дюжины. — Воин с фибулой говорил так, будто обращался к слабоумному. — Включая белых коров с рыжими ушами, разумеется. Король очень их любит.

— Вы дорого берете, господин. — Челюсть Мохноборода была стиснута.

— Я думаю, это справедливо, учитывая обстоятельства. Если предпочитаете, — воин с фибулой указал на дальний берег и разъяренных воинов Ивара, — знаете ли, договориться с другой стороной, милости прошу.

— Мы можем драться, — прошипел Ульф. — Лошади этих щеголей не пойдут на нашу стену щитов. Скот мы, конечно, потеряем, но эти овцелюбы из Осрайе оставят половину своих людей в грязи, прежде чем мы с ними закончим.

Мохнобород колебался. Он был гордым человеком, и унижение ему не нравилось.

«Мой первый опыт в стене щитов вполне может стать последним», — подумал я, — «но если дойдет до дела, я сыграю свою роль».

— Мы принимаем ваше предложение и благодарим за него. — Векель незаметно обошел стену щитов сбоку.

— Наконец-то хоть кто-то с головой, — сказал воин с фибулой.

— Это не тебе решать, витки!