Путь инквизитора. Том 1. Том 2 - Борис Вячеславович Конофальский

Он косился на нее с ужасом и молчал.

Взяла она кинжал крепко и повела лезвием по лбу от виска до виска, разрезая ему кожу на лбу до самой кости, а книготорговец замер, оскалился от боли, кряхтел, зубы стиснув, но другого звука не издал, хоть кровь заливала ему все лицо и стекала на подушку. Так он свою гостью сейчас боялся, что даже пальцем не пошевелил, пока не закончила она.

— Молодец, стерпел! — сказала Агнес, смеясь. И после ткнула пальцами его в лоб, добавила: — А теперь спи.

Глаза книготорговца сразу закатились, а рот открылся. И девушка, вытерев пальцы о перину, пошла к выходу. Дело было сделано. Они со служанкой спустились в лавку, и прежде чем уйти, Агнес остановилась и стала брать книги со столов. Смотрела на них и те, что ей нравились, предавала Уте. Та принимала книги и лампой освещала другие, которые Агнес еще не смотрела. Так они выбрали четыре большие и тяжелые книги. Нужных среди них не оказалось, то были романы куртуазные, но от скуки и их почитать можно.

А уж после этого они и вышли из лавки, на пороге переступив через спящую бабу. Прикрыли дверь и ушли в ночь обе довольные. Одна оттого, что много узнала нужного, а другая оттого, что первая довольна.

Агнес шла, глядела на суетящихся у помоек крыс и повторяла имя, которое только что узнала: «Игнаас ван Боттерен из Брэды. Игнаас ван Боттерен».

Так и добрались они до кареты, Игнатий помог госпоже сесть, и поехали кое-как по темноте в гостиницу спать.

⠀⠀

⠀⠀

⠀⠀

Глава 31

⠀⠀

— Как с малыми детьми вы с дураками этими.

Польстило ей это. Вроде холоп ее похвалил, а все одно — польстило. Ута теперь и звука лишнего не издавала, пока не прикажут, поэтому слова Игнатия в сердце ей запали. Ехала Агнес по городу и цвела. Даже книги не трогала, что рядом лежали, просто в окно кареты смотрела.

А на главной площади, у ратуши, вроде торговля тут воспрещена, но людно было, да все люди богатые. Дела обсуждали прямо на улице. У стены ратуши, под навесами от солнца, полдюжины менял свои банки расставили. Деньги столбиками мелкие на банках сложены. Сидят менялы, клиентов ждут, от жары изнемогают, платками обмахиваются. Они все одеты богато, в шелках да мехах, хоть день и теплый. Кое-кому из них лакеи обед из трактиров прямо сюда принесли, время-то обеденное. Агнес поглядела на них и крикнула кучеру:

— К менялам вези меня!

Надумала она перед отъездом из города взять денег у менялы какого-нибудь. Такую она в себе силу чувствовала после ночи прошедшей, что без лишних денег из этого богатого города ехать не хотела. Решила поживиться напоследок. Чего ж деньги упускать.

Игнатий карету остановил в двадцати шагах от входа в ратушу. Ближе не подъехать. Все менялы, даже те, что обедали, повыскакивали, к карете подходили, наперебой услуги свои предлагали. Но Агнес поняла, что так ей неудобно дело делать, и, отогнав их от кареты, сама к ним вышла. Выбрала того, что шумел больше всех. Меняла был крупен, толст и голосист. В шубе новой и большом берете. Остальные разочарованно вернулись к своим обедам и разговорам.

— Госпожа, дам вам цену лучшую, — обещал большой меняла, вытирая лицо платком и жестом приглашая к своей банке.

— И сколько дашь? — спросила Агнес, говоря ему «ты» умышленно, чтобы знал, что не ровня он ей. И при этом достала из кошеля все тот же гульден и покрутила у него его перед носом.

А меняла свое дело знал, прищурился, глядя на золото, и сказал:

— Дозвольте в руку взять, вес понять, тогда скажу.

Нет, не так она все себе думала, но делать нечего, дала ему монету в руку. А сама пальцами у него пред глазами провела, плавно слева направо, словно муху отогнала.

Они шли к его банке, а меняла монету на ладони взвешивал и говорил:

— Шестнадцать талеров земли Ребенрее и еще двадцать крейцеров серебром дам за ваш гульден.

Она тут же гульден из руки у него выхватила проворно и обиженно сказала:

— Обмануть желаешь? Тридцать крейцеров давай.

И снова ручкой машет, словно муху отгоняет. Прямо перед носом у него.

— Будь по-вашему, — сразу согласился меняла, моргая и щурясь, словно в глаза песок ему попал.

— Отсчитывай, — повелевает Агнес, а монету все перед ним вертит, чтобы он ее видел.

Меняла быстро деньги достал, в одно мгновение, даже не глядя на них, отсчитал сколько нужно, пальцами их зная, и протянул серебро Агнес. Дева деньги сгребла, не считая, бросила их в кошель, а гульден протянула к ладони менялы. Да только не положила в руку, лишь коснулась золотом ладони и тут же отняла монету. И сразу принялась выговаривать ему высокомерно:

— Думаю, обманул ты меня, но то пусть на совести твоей будет.

— Госпожа, — возмутился тот, — как же обманул, цену дал я вам отличную!

Она повернулась и пошла, его не слушая больше, а он следом пошел и все говорил и говорил:

— Отличную цену дал, никто другой вам такой цены не даст. Гульден ваш не нов, от прежнего веса не все осталось. А я не поскупился. Не считайте меня мошенником. Поглядите, золото ваше стерлось от старости…

И тут он ладонь свою поднял, чтобы убедиться в словах своих, чтобы еще раз посмотреть монету… А монеты в руке и нет! Глаза его непонимающие круглы стали от удивления. Ничего он не понимает. Идет, губами шевелит, словно считает он что-то. Шепчет о чем-то.

Агнес идет к карете, его не слушает. Шаг ускорила. А он следом удивленный спешит:

— Позвольте, молодая госпожа, а где же деньги ваши?

А она молчит, лица к нему