Путь инквизитора. Том 1. Том 2 - Борис Вячеславович Конофальский

— Убивал баб? — тихо спросила она, наклоняясь к нему.

Мужик поежился, и не будь на нем колодок в палец толщиной, так он почесался бы, наверное, — так неуютно ему стало под взглядом девушки.

— Отвечай без вранья, — продолжала она, не отрывая от него своих глаз.

А он отвернулся, не выдержав ее взгляда. И промолчал.

— Вы подальше от него встаньте, — подал голос стражник. — Мало ли…

Но Агнес даже не посмотрела на него и продолжала:

— Глаза ко мне повороти, на меня смотри. — Мужик поупрямился и опять на нее поглядел. А она и спрашивает: — Каково ремесло твое?

— Конюх я, сызмальства при конях.

— А с моими конями управишься?

Мужик с удивлением посмотрел на нее, потом на ее карету и лошадей, затем снова на нее и ответил:

— Управлюсь, не велика наука.

Агнес глядела, как у него в дыре, что на щеке, зубы двигаются, очень ей это любопытно, но сама дела своего не забывала и дальше спрашивала:

— Так пойдешь ко мне конюхом?

А он молча глядел на нее. Смотрит и молчит. Не смеется, верит ей, что она от петли его избавить может. Сразу как глянул ей в глаза, так и поверил.

— Чего ж ты молчишь, дурак, под виселицей сидишь, или забыл? — проговорила дева, торопя его.

— Уж не знаю, госпожа, что лучше, — вдруг хрипло отвечал он, — к вам пойти или тут остаться.

— Дурак! — зло сказала Агнес. — Повиснешь сегодня — и поделом тебе. То я тебе наперед предрекаю. Сегодня уже вороны клевать тебя возьмутся. Оставайся.

— Нет-нет, госпожа, — вдруг встрепенулся мужик, — к вам хочу. К вам в услужение.

— Хочешь? — спросила она, распрямляясь. — Поклянись, что до гроба служить мне будешь.

А он опять молчит. Словно уже и не рад, что освободят его от виселицы. Глаза бегают у подлеца.

— Клянись, говорю, — шипит ему девушка. — И даже не думай, что поклянешься и от клятвы уйдешь. Клянись! Ну! Или палачи скоро придут, тогда уже мне не спасти тебя будет.

— Клянусь, — выдавил из себя мужик.

— То-то, дурак, — зло сказал она и пошла к стражнику, подбирая юбки.

А стражнику очень интересно было, о чем это она с висельником шепталась, и он ждал, пока девушка подойдет. А она подошла и спросила так ласково, как только могла:

— Как звать тебя, добрый человек?

— Иоганном крещен, добрая госпожа, — отвечал стражник с удивлением. Не ожидал он ласки от такой высокой госпожи. Не каждый день дама, что ездит в карете с четверкой дорогих коней, с ним говорит. А может и вообще никогда такая с ним не разговаривала за всю жизнь его. От такого он растерялся так, что даже встать с колоды своей забыл. Говорил с ней сидя.

А она, видя это, произнесла с улыбкой, поднося ручку свою к лицу его:

— На ладонь мою смотри, Иоганн. Сюда, следи за ней.

А тот дурень даже и не спросил, зачем ему за ее ладонью следить.

Агнес перед лицом его провела ладонью пару раз туда и сюда.

— Следи, Иоганн, следи, — говорит она, а в голосе железо приказа, твердость неженская. — За пальцами следи.

Стражник за ее пальцами глазами водит, старается, ничего не понимает.

Агнес как момента какого ждала, а когда поняла, что готово, тут же двумя перстами его в лоб и толкнула:

— Спи, Иоганн, оставь заботы, забудь обо всем.

Так толкнула, что голова его откинулась, и замер он на секунду с откинутой головой, словно в небе разглядывал что-то.

А потом голову опустил, поглядел на девицу удивленно и уронил плохую свою алебарду на траву, сполз с колоды, уселся у места своего наземь и замер. Но глаза не закрыл, а стал в траве что-то рассматривать. Голову низко наклонил.

Спроси кто у Агнес в этот момент, как она так смогла стражника утихомирить, откуда дар у нее такой, девушка бы и не ответила. Не знала она, откуда эта сила в ней взялась, просто когда карета встала у виселиц, как висельника она увидела, так знала уже, что делать будет.

И висельник, и Максимилиан глядели на нее. Мужик с восхищением, а юноша замер от удивления и страха, рот открыв. Это ей нравилось — особенно, что Максимилиан так смотрит.

— Что рот-то раззявил, — бросила она, — найди у стражника ключ, отопри колодки, выпусти человека.

— Не слышали вы, что ли? — отвечает он ей. — Душегуб это. Вешать его нужно.

А она смотрит на него с усмешкой и спрашивает:

— А ты сам не душегуб?

Обомлел Максимилиан, побледнел, вспомнил он ночь в тюрьме Хоккенхайма, стоит и понять не может, откуда она про то знает, ее же не было там.

А она и не знала ничего, просто угадала, угадывать тайны людские направилось ей.

— Так душегуб ты или нет? — спрашивает девушка, улыбаясь. А сама уже все знает по лицу его. — Не дождешься тебя, — говорит ему девица с досадой, садясь возле стражника, — ни в чем от тебя прока нет. Никудышный. — Находит ключи от колодок в его кошельке, быстро идет и отпирает колодки, приговаривая: — Торопиться нам надо, скоро люд здесь будет.

Мужик еле встал, распрямился, руки растирает, головой вертит. А сам идет к стражнику, склоняется над ним и с пояса его нож вытаскивает.

Агнес только на Максимилиана поглядела, как взгляд юноши увидела и руку его на рукояти кинжала, так крикнула мужику:

— Не смей!

Мальчишка-то пылок был, он мог на висельника и кинуться, хоть висельник в два раза его шире, но Максимилиан целыми днями с оружием упражнялся. Еще неизвестно, чья бы взяла. И поэтому Агнес повторила твердо, пока мужик еще не сделал дела:

— Не смей! Ко мне ступай!

Мужик тут же пошел к ней.

— На колени встань!

Тот сразу повиновался, не раздумывая.

— Имя свое назови! — сказала она и протянула ему руку.

— Игнатий Вальковский меня зовут, госпожа.

— Целуй руку, Игнатий, ибо до конца дней своих поклялся мне быть слугой.

Игнатий сунул нож под мышку, огромными своими черными руками взял белую руку своей госпожи и поднес к губам.

— Раб я ваш навек, — сказал он и едва прикоснулся к белой коже, чтоб щетиной не царапать ее.

— Не забывай клятву свою. Забудешь — проклят будешь, — пообещала она. — Все, ехать нужно. Садись на козлы.

И пошла к карете.

— Госпожа, только в Мален мне ехать не резон, — шел за ней следом Игнатий.

— Так поедем в Хоккенхайм, если ночи не боишься, — бросила она, садясь в карету без помощи Максимилиана.

— Так ночь — мое время, — оскалился Игнатий, выхватил из руки юноши хлыст и полез