Вера Космолинская - Ветвь оливы

Буферное время — это полная невозможность попасть в недавнее прошлое. Для механизма переноса это просто установочное время — «продолженное настоящее», темпоральная стартовая площадка, несмотря на точность, с какой всегда работали наши таймеры возврата. Таким защищенным «настоящим» являются последние лет пятьдесят. Это как-то связано с тем, что невозможно попасть именно в «собственное» прошлое, а смежные потоки в это время проходят, не то чтобы фактически, а для самой нашей техники, очень близко. Более дальние она не захватывает, «собирая в пучок» именно эти, зато и проникновение в более ранние времена становится, благодаря этому, «прицельней», или это уже не было бы никаким перемещением «во времени» — просто бесконтрольным блужданием в вероятностях, с минимальной возможностью возвращения. К тому же, неким образом, механизм использует это время для накопления энергии, потому оно является «мертвой зоной». И еще одной преградой опасностям и путанице.

— Наше буферное время нас бережет… — почти беззаботно проговорил Фризиан обычную шуточную присказку. — А в чем дело? Мы еще можем куда-то попасть?

— Да, — ответила Линор. Антея просто рассеянно кивнула, продолжая разворачивать какие-то схемы. — Я уже вижу, что есть кое-какие «окна». — А как было бы славно попасть просто во «вчера» и не дать им сделать ничего подобного…

— Супер! — вдруг воодушевилась Антея, перебив ее. — Самое главное, мы знаем, куда они отправились, данные о последней точке перемещения отлично сохранились! — Антея указала на нужный квадрат, и в воздухе развернулся ярко-зеленый объемный график. — Файл немного поврежден, мы видим только одно четкое перемещение, но мы успели вовремя, файл не стерся полностью. В этой точке фиксируется присутствие обоих.

— Прекрасно! — воскликнул Гамлет.

— Подожди, — сказала Линор. — Данные о том, где они «сейчас», у нас есть. Но это далеко не одно из «окон». Мы не можем туда попасть.

— Что, совсем?!.. — Голос Гамлета подскочил на октаву вверх. А вот это уже почти тянуло на панику.

— Мы над этим работаем, — сдержанно ответила Линор.

— Спокойно, Гамлет, — сказал я. — В самом худшем случае, это как операция под наркозом. Ничего не заметишь и ничегошеньки не вспомнишь!

— Откуда тебе-то знать? — возмутился Гамлет.

Я покосился на него с недоверием. Действительно ли его обуревают какие-то метафизические сомнения, или он выражает так свое неодобрение самой идеи несуществования «с самого начала». Если так, то я и сам ее не одобрял, и все присутствующие, полагаю, тоже. Но это же не повод терять голову. И не повод раздражаться на Гамлета, — мысленно добавил я, — если на самом деле меня раздражает то же, что и его.

— Физическое перемещение исключено полностью, — продолжала Линор. — Перемещать психоматрицы мы еще можем.

— И куда? — поинтересовался Олаф. — Туда, куда нужно, по назначению? Куда они и отправились?

— Нет. Туда вообще никак.

— Сколько времени может занять тестирование и наладка? — спросил Фризиан.

— Часов четыреста, — отрешенно сказала Антея. — Минимум. Это только тестирование…

— Похоже, придется обойтись без него? — Фризиан укоризненно посмотрел на наливающийся багровым светом мерцающий шар.

— Без него все будет и вовсе бессмысленно, — сумрачно сказала Линор.

— Какие действия нам еще доступны? — спросил отец. — Любые. Включая бессмысленные.

— Ну, мы можем зацепить чужое сознание, — критически ответила Антея. — Отыскать двойников в «окнах»… Можем даже найти двойников в нужном нам времени. Можем отправить туда что-нибудь из «окон», но не можем ничего переслать туда отсюда.

— Стоп, — сказал я недоумевающе. — А почему нельзя запрограммировать отправку туда самих себя из «окна», переместившись сперва в «окно». Это же не должно быть слишком сложно? Можно же заложить такую программу… — «которая сработает, когда мы будем уже не здесь», — собирался продолжить я, но меня перебила Линор.

— Невозможно. Ты упускаешь, что психоматрицу нельзя вырвать из чужого сознания и отправить дальше, как будто ничего не случилось. Она накладывается прочно и надежно, практически срастается с носителем, но ее можно вернуть. Назад она вернется по старому «следу», но отправить дальше по новому пути — потеряется привязка и ее просто рассеет в пространстве.

— Перспективка… — усмехнулся Гамлет. — Всегда просто мечтал рассеяться в прост-ранстве…

— Разве что, можно попробовать отправить кого-то другого вместо себя, — предположила Антея. — Объяснить им кое-что, ну, скажем, каким-нибудь своим двойникам и…

— И сделать ставку на котов в мешке, — заключил Фризиан. — Это же не переселение душ. Мало ли, что они на нас похожи. Они ничего не знают, не могут ни с чем сравнить, могут отнестись ко всему, что исходит от нас настолько критически, что пиши пропало. Да просто взбесятся и с ума сойдут. И кто им сможет что-то объяснить? Линн и Карелл, с которыми они встретятся? Уж они, надо думать, объяснят…

— Если они встретятся, и Линн и Карелл заподозрят в них что-то похожее на нас, они могут подумать, что у нас все получилось и просто уничтожат их, пока они не придут в себя, — трезво заметил Олаф.

— Это у тебя еще оптимистический прогноз, — невозмутимо пожал плечами Фризиан.

— А что может случиться хуже? — академически заинтересовался Олаф.

— Мало ли что, — загадочно отозвался Фризиан.

— Ну а если скомбинировать все эти действия? — спокойно спросил отец. Линор с удивлением оглянулась, помедлила, но не сказала на этот раз просто «невозможно», да и трудно было бы заподозрить в легкомыслии отца, который посвятил станции больше времени своей жизни, чем мы с ней прожили, разве только не считать нас вместе взятых. — Если мы переместим психоматрицы наших наиболее удачных двойников, сперва внедрив в их сознание наши собственные психоматрицы, то что-нибудь да получится. Хотя не спорю, это будут уже вторичные копии, мы потеряем изрядную долю психической энергии, можем потерять память, частично или полностью, временно или окончательно — это еще будет зависеть от того, насколько удачных двойников мы сумеем подобрать, чтобы их сознание меньше конфликтовало с нашим, и с тем, с которым их придется совместить на месте. Но шанс вернуть ее у нас будет. Ведь у нас будет необходимость ее вернуть.

— Вторичные… — пробормотала Антея, задумчиво потерев указательным пальцем переносицу. — Есть даже шанс, что не совсем вторичные! Уже готовая психокопия может быть воспринята механизмом очень органично и без потерь, другой вопрос — акценты и векторы. Перемещая из «окна» сознание двойников, мы автоматически смещаем акцент на него. И мы не можем его подавить искусственно, иначе мы отодвинем себя на такой третий план, что точно уже ничего не вспомним. И нам все-таки придется положиться на терпение «котов в мешке». Главное, подобрать их как можно идеальнее. А когда мы что-то вспомним, у нас не будет проблем — если их психологические структуры будут практически идентичны нашим, а именно нам принадлежат все знания о происходящем, это будет все равно, как если бы наше сознание и было ведущим, ведь оно окажется в той ситуации самым важным для выживания их всех. А полная адаптация двойников в конечном пункте к текущему месту-времени, тоже будет всем только на пользу. Главное, максимально снизить уровень возможного конфликта.