Фредерик Марриет - Канадские поселенцы

— Я была откровенна с вами и не скрыла от вас моих чувств, но теперь я не желаю знать дальнейшие намерения.

— Мои дальнейшие намерения — согласовать мои желания с вашими!

— Я не желаю насиловать ваши желания, но у меня есть священные обязанности, от которых я не могу отступить, — сказала Мэри. — Я при настоящих условиях не могу оставить дядю и тетю; я делила с ними их достаток, должна разделить с ними и их горе и потому не могу согласиться поехать за вами в Англию и пользоваться там всеми благами и удобствами жизни, когда они останутся здесь, одинокие и лишенные всего этого!

— Да, но я готов остаться здесь и разделять с вами вашу настоящую жизнь.

— И это тоже было бы несправедливо, не по отношению ко мне, а по отношению к вам самим. Ведь вы же не намерены бросать вашу службу?

— Я не имел этого намерения, но если бы мне пришлось выбирать между вами и службой, то не задумываясь бросил бы ее!

— Я вам охотно верю, Сенклер, но вы не должны ломать своей карьеры; вы должны продолжать свою службу и ждать, пока обстоятельства не изменятся, и я буду иметь возможность вознаградить вашу любовь и в то же время не оказаться жестокой и неблагодарной по отношению к моим приемным родителям.

— Вы, конечно, правы, Мэри, но только я не вижу никакой основательной надежды на возможность соединиться с вами в более или менее близком будущем.

— Мы оба еще так молоды, а через год или два очень многое может здесь перемениться! Дядя и тетя могут почувствовать себя менее одинокими, если кругом них будут соседи; они будут менее нуждаться в моей помощи в доме, если у них будет возможность держать больше слуг; вообще может случиться многое такое, чего мы не можем даже предвидеть; в конце концов, даже если и ничего не изменится, то все же у вас останется один несомненный шанс в вашу пользу!

— А какой именно?

— А тот, что мне самой надоест так долго ждать! — добавила она со стыдливой улыбкой.

— Вот на этот-то шанс я и буду более всего надеяться! — воскликнул Сенклер. И на другой день уехал в форт, совершенно счастливый и довольный.

ГЛАВА XXXII

Всю осень переселенцам пришлось усиленно работать; скота было теперь очень много — телят и ягнят, требовавших ухода. Затем подоспела уборка хлеба, и с нею едва справлялись общими силами, работая от зари до зари. А как только хлеб был убран с полей, пришлось его молотить, затем молоть на мельнице, так как мистер Кемпбель взялся доставить на форт известное количество муки еще до наступления зимы. Капитан Сенклер, полковник и другие молодые офицеры довольно часто наведывались на ферму; о помолвке капитана Сенклера с Мэри Персиваль полковнику было известно, а также и остальные офицеры подозревали нечто подобное и потому все ухаживания обращали на Эмми, вечно смеющуюся, приветливую и ласковую со всеми.

Еще до наступления зимы мука была смолота, скот заготовлен, равно как и птица, и все эти продукты сбывались по весьма выгодной цене в форте.

Малачи и Джон, покончив с полевыми работами, опять стали проводить целые дни в лесу на охоте, возвращаясь постоянно с богатой добычей,

Все это время индейцев нигде не было видно. Поздней осенью пришли письма из Англии от старых друзей, которые не забывали переселенцев; из Квебека от губернатора, извещавшего, что к участку мистера Кемпбеля, согласно его прошению, прирезывалось еще 600 акров земли, расчищенной пожаром и бывшей раньше под лесом; наконец, из Монреаля от мистера Эммерсона, сообщавшего, что он предложил двум семействам эмигрантов условия мистера Кемпбеля, и те выразили готовность поселиться и работать на ферме, и в случае согласия мистера Кемпбеля принять их, они прибудут на ферму ранней весной. Кроме того, было еще письмо от полковника Форстера, в котором он писал, что на ремонт форта ему потребуется весной большое количество досок и всякого лесного материала, и предлагал мистеру Кемпбелю взять на себя поставку всего этого материала. Это являлось новым доказательством внимания полковника Форстера, который желал дать работу лесопильне мистера Кемпбеля и предоставить ему новый источник дохода.

Наконец наступила зима с ее неизменным снегом и метелями. Охотились главным образом Малачи и Джон, так как у остальных было вдоволь другого дела. Генри проводил почти целые дни, возясь со снопами и зерном, заготовляя семена. Мартын и Альфред работали на лесопильне, а в доме приходилось мистеру Кемпбелю справлять всю работу, какую раньше справлял Персиваль.

Зима прошла благополучно и почти незаметно. На дворе стоял февраль месяц, и снегу было очень много, но Малачи и Джон продолжали охотиться почти изо дня в день.

Однажды Малачи пришел к Альфреду на лесопильню и застал его одного, так как Мартын в это время заготовлял лес, предназначенный для распиливания, на расстоянии каких-нибудь ста шагов от Альфреда.

— Я весьма рад, что застал вас одного, сэр, — проговорил Малачи, — я имею нечто очень важное сообщить вам!

— Что же это такое, Малачи? — спросил Альфред.

— Вчера, когда мы охотились, я пошел к тому месту в лесу, где оставил на прошлой неделе пару оленьих шкур, рассчитывая захватить их и отнести домой, и что же? Я увидел письмо, приколотое к одной из шкур двумя иглами терновника.

— Письмо?

— Да, сэр, индейское письмо! Видите, вот оно!

И Малачи показал Альфреду кусок березовой коры.

— Признаюсь, я из этого письма ничего не понимаю и не вижу, почему вы хотите сохранить его содержание в тайне от других?

— Это вы сейчас увидите и сами убедитесь, что в нем заключаются известия величайшей важности! Этот изобразительный способ письма, общий у всех индейцев. Но я знаю, от кого оно, и меня радует, что и индейцы умеют быть благодарными и не забывать сделанного им добра!

— Так от кого же это письмо? — спросил Альфред.

— Как, разве вы не видите этой подписи? — спросил Малачи, указывая пальцем на нижний край березовой коры.

— Подпись? Я вижу изображение человеческой ноги.

— Ну, да! Теперь вы знаете, от кого оно?

— Нет!

— Разве вы не помните, как два года назад вы принесли из леса женщину, у которой была вывихнута нога?

— Так это от нее? Да?

— Да; вы помните также, что она принадлежала к той группе индейцев, которые следовали за Злой Змеей?

— Да, помню! И что же она пишет?

— А вот, смотрите! Видите, это наполовину скрытое за горизонтом солнце? Это у них означает заходящее, а не восходящее солнце; следовательно, это изображение означает «запад». Смотрите дальше: 12 вигвамов; это означает 12 дней пути воина, что, по расчету индейцев, составляет приблизительно по 15 миль в день. Теперь сосчитайте, сколько выйдет 15 раз двенадцать?