Загадочные свитки - Сергей Иванович Бортников

Свенсен и Седерстрем, больше напоминающие агентов какой-нибудь дружеско-вражеской разведки; Пчелов-Пчоловский, он же Де Бии, уже абсолютно не скрывающий своей принадлежности к американским спецслужбам (кому он только не служил, гад!); теперь вот невесть откуда взявшийся сосед…

Юкка, не церемонясь, намекнул на то, что ему известно имя моего лучшего друга и непосредственного начальника. Ну и что? Мало ли других Лех на необъятных просторах нашей Родины?

Однако… То, что он предлагает, как нельзя кстати в нашем сегодняшнем положении. Яхта, Балтика… Каких-то пятьсот километров — и мы спасены! Именно сейчас самый момент взять и слинять отсюда хоть по суше, хоть по морю. И это настораживает более всего! Не подослан ли этот странный финн с русским именем кем-нибудь из “заклятых недругов”?

Нет, раскрывать свое истинное лицо не стоит…

По крайней мере — пока.

Но что, если все же Копытцев, наверняка знающий о складывающейся в Швеции ситуации, прислал его мне на помощь?

Конечно, было бы неплохо…

Только почему тогда он не открыл ему наш секретный код?

Нет, как ни крути, а Мыльников по-любому прав… Время расставит все точки над “і”, хотя такая буква и не используется в русской орфографии после реформы 1918‐го года…»

Глава 16

В следующие дни «Иван Васильевич» на озере не появлялся — и клев моментально наладился!

Во вторник Ярослав поймал на свою «ложку» трехкилограммового судака, а в среду и вовсе — на все пять кг (жор что ли у них начался?), и решил подарить рыбину соседу: мало ли, может, голодает? Не верится в это, конечно, но без жены любому мужику не сладко.

Однако главной причиной, побудившей его на «доброе дело», стало не сострадание, а элементарное любопытство: в последние дни техника на участке «Провокатора» работала чуть ли не круглосуточно, а вчера рядом со строящимся причалом на якорь встало белоснежное парусно-моторное судно, название которого Плечов не смог разглядеть даже в бинокль.

Яхта…

Мечта всякого респектабельного мужчины, живущего в западной демократической стране.

Мимо такого соблазна пройти нельзя никак. И Плечов направился к соседу.

Толкнул калитку, но та не поддалась.

Нажал кнопку звонка — снова безрезультатно…

Переминаясь с ноги на ногу, он еще немного потоптался напротив недавно возведенной красавицы-виллы и направился налево — туда, куда через непролазные чащи вела перпендикулярная фасаду дома часть забора.

Иван Васильевич был всецело занят руководством строительными работами и откликнулся уже далеко не на первый зов нежданного гостя.

— А, это вы? — Он достал связку ключей и одним из них — самым «толстым» из всех — открыл еще одну, находящуюся у самой воды калитку. — Заходите, дорогой соседушка, обосновывайтесь… Что это у вас в руках?

— Судак, — пояснил Плечов и сразу перевел взгляд на левый, ранее недоступный для осмотра, борт судна, на котором красовалась надпись: «Карина».

— О, пожалуй, самая русская рыба! — восхищенно воскликнул хозяин лагуны. — Помните: «То не лед трещит…»?

— Конечно, — улыбнулся разведчик. — С этой секунды он ваш.

— Спасибо, — прижал руку к сердцу и даже слегка поклонился сосед. — За что такая честь?

— Аванс. Во имя дальнейших дружеских отношений. Кто знает, сколько еще нам придется торчать в этой дыре? — объяснил свой поступок секретный сотрудник.

— Надеюсь, недолго, — оптимистично заверил его новый знакомый.

— Вашими б устами да мед пить… — махнул рукой наш главный герой, показывая, что не слишком верит в радужные перспективы.

— Не сомневайтесь… А за рыбу я вам очень признателен. Честно говоря, так занят, что даже подумать о рыбалке некогда. — И Юкка еще раз поклонился.

— Люди должны помогать друг другу, — назидательно поведал Ярослав. — А что, если не секрет, вы из нее готовить собираетесь?

— Мой повар Харитон Палыч настоящий мастер по этой части… Он, кстати, как и вы, — чистокровный русак…

— Я с примесями. Батя — русский; мать — белорусска. Но их давно нет среди живых, — поправил собеседника разведчик.

— А он с Вологодчины, — не сбился с избранного пути «Провокатор». — Так вот, мой Харитон Палыч приготовит судачий фарш, а вечером завернет его в тесто и заморозит. И уже в ближайшие дни я заявлюсь к вам в гости, — пообещал Иван Васильевич.

— Совет можно? — как ученик в обычной советской школе, поднял руку Яра.

— Конечно, — позволил Юкка.

— Из отходов… Может, это и неправильное слово, — я вообще-то имел в виду хребет и голову, приготовьте суп, и уже в этой юшке варите пельмешки.

— Понял, — кивнул «клинком-подбородком» Иван Васильевич и, вполне естественным образом переходя на «ты», предложил: — Зайдешь?

— Обязательно. Только не сейчас, — пообещал Яра. — Мне пора… Так что не буду отвлекать тебя от работы. Наведаюсь, когда здесь все будет готово.

— Договорились! — легко согласился «Провокатор».

Глава 17

В ту ночь Плечову приснился сон. Будто разъяренная Фигина вовсю хлещет по лицу Копытцева мокрой тряпкой и при этом неустанно приговаривает: «Ты куда моего мужа девал, гад? Дети без отца растут!»

Она была так близка, так реально ощущаема, что Ярослав проснулся и принялся водить рукой по кровати.

Нигде. Никого…

А жаль!

Одернул шторы, глянул в окно: светает.

«Эх, была не была, попытаю удачу еще раз!»

Он оделся и вышел в коридор. Спустившись по лестнице в фойе, тихонько отпер кладовку и взял спиннинг. Не забыл прихватить и ящик, доверху набитый модными рыболовными «причиндалами» — без них на рыбалке делать нечего. И лишь затем неспешно пошел на свежий воздух…

Посредине пирса кто-то уже сидел на принесенном с собой стульчике. Впрочем, даже со спины разведчик сразу узнал — кто это.

Сзади рыбака, и не собиравшегося поворачивать лицо к «конкуренту», под ногами которого хлипкий мостик дрожал и прогибался, стояло цинковое ведерко, в котором плескались несколько небольших, но ценных рыбин. Голец!

— Привет, Юкка!

— Доброе утро, сосед.

— Клюет?

— Как видишь… Сколько их там уже плавает?

— Раз… два… три… четыре… пять… Пять, Иван Васильевич.

— Значит, надо поймать еще две… У меня любимое число — семь.

«Черт, что же это такое он “выдал”? Неужели ту самую фразу, которую я так ждал с первого мгновенья нашего знакомства? Да уж — точно! И что теперь мне следует ответить? А…»

— А мое тринадцать, — произнес агент Вождя.

После чего они оба в один голос продолжили:

— А семь плюс тринадцать — очко!

На самом деле, как мы все знаем, суммарный результат сложения двух этих цифр окажется немного не таким, да и, если речь идет о карточной игре, правильней все же говорить «двадцать одно».

Но… Так условились Копытцев с Плечовым — усложнить пароль никогда не помешает!

— Что же