Загадочные свитки - Сергей Иванович Бортников

что, в конечном итоге, и нашло соответствующее отображение в вашем словообразовании: ros — светлый; lagen — полоса. У нас в России, кстати, есть очень похожее слово «лага», которое означает длинную узкую доску, на которую опирается крыша или пол.

Все эти факты позволяют мне сделать вывод о том, что изначально к «русам» относились все люди с белой кожей и светлыми волосами, жившие не только на территории Скандинавского полуострова, но и по всему северу вплоть до Дальнего Востока, а также Америки. Ведь не секрет, что в Канаде и на Аляске, оказавшейся в составе США только в середине девятнадцатого века, до сих пор остается множество русских названий.

Кстати, с такими утверждениями полностью согласен мой близкий друг — профессор Московского государственного университета, доктор исторических наук, ведущий советский археолог Рыбаков. Когда-нибудь наступят лучшие времена, и я непременно приеду вместе с ним в вашу гостеприимную страну!

Ярослав поклонился и достал носовой платок, чтобы вытереть пот с лица, — к тому времени в помещении, набитом под завязку людьми, было уже нечем дышать.

Зал взорвался овациями.

Плечов хотел еще что-то добавить, но не стал лишний раз испытывать судьбу.

На сегодня хватит.

Начатое же дело за него продолжил Дмитрий Юрьевич:

— Изучая шведский язык, я с удивлением обнаружил, что он переполнен старорусскими, польскими и украинскими словами. Вот только небольшой их список:

Jag (йа) — я.

Torg (тори) — торг, торговое место (главная площадь Стокгольма — Sergels Torg, на которой находятся самые известные магазины).

Då bra (до бро) — добро, добре, хорошо.

Gärna (йарна) — хорошо, гарно, с удовольствием.

På (по) — предлог аналог русского предлога по (på torg = по торгу, по площади).

Stan (стан) — стан, стоянка, центр города (Gamla Stan — старый город Стокгольма, Теплый Стан — район Москвы).

Påtår (потор) — повтор или, например, бесплатная добавка чего-то, например — кофе (вторая чашка).

Är det (э де) — это.

Veta (вета) — ведать, знать.

Пожалуй, достаточно…

А теперь вернемся к докладу Ярослава Ивановича, в то самое место, где он, ссылаясь на слова маститых шведских ученых прошлых лет, говорит о финнах со шведами и обличает русских как «варварское население»… — повысил голос академик Мыльников. — Авторитетный историк начала шестнадцатого века Олаф Петри в своих хрониках сообщает, что шведы начали завоевание Финляндии лишь при Эрике Святом, то есть в одиннадцатом веке… После этого последовал известный поход 1240 года. Но он, как известно, закончился полным разгромом от князя Александра Невского.

Выходит, передовую шведскую армию в пух и прах разбили варвары?

Что-то слабо в это верится, господа!

Давайте снова обратимся к первоисточникам.

На самом деле еще в далеком 1602 году родоначальник югославянской исторической науки Мавро Орбини в своей книге «Царство славян» сообщает о том, что русские летописи, описывая обстоятельства призвания Рюрика, поясняют, что делегацию послали в Вагрию[28], так как там «жили люди одного с ними языка и обычаев».

Так что, думаю, впереди нас ждет масса открытий в этом направлении. А пока… Призовем «тяжелую артиллерию»… Юрий Николаевич, не хотите сказать несколько слов?

— Почему бы и нет? — старейшина рода Мыльниковых поднялся со своего места и резво зашагал по направлению к трибуне.

Но вдруг схватился за грудь и начал оседать на пол…

Его сын с одной стороны, а Плечов с другой подхватили старика под руки и, не теряя времени, повели на свежий воздух.

Сердобольный Чак предлагал на своей машине доставить «дядю Юру» в ближайшую больницу.

Но тот лишь отмахнулся:

— Не впервой…

Глава 14

На следующее утро в их обитель наведался доктор. Ни дать ни взять — ровесник своего пациента. Где-то послушал, где-то чем-то постучал и начеркал собственным карандашом пару строк на клочке пожелтевшей бумаги — по всей видимости, столь же древней, как и ее владелец.

После этого он что-то сказал Дмитрию Юрьевичу — скорее всего, просто назвал сумму, которую следует оплатить, причем такую, что у Мыльникова-младшего округлились глаза.

Но какую-то банкноту бумажку (и не одну) отдать доктору все равно пришлось.

В дверях эскулап остановился и «выстрелил» очередью из нескольких коротких фраз, уже не требовавших дополнительных финансовых вливаний.

Академик лишь молча кивнул в ответ и отправился провожать гостя.

— Да уж — капитализм не сахар… Совсем не сахар! — пробурчал он, вернувшись в дом. — Протянем мы с тобой, мой дорогой друг, ноги, если до лета они нас не выпустят на Родину.

— Не волнуйтесь. Сдюжим, — оптимистично заверил секретный сотрудник. — Я не гордый. Совсем плохо станет — устроюсь на работу. Или начну продавать рыбу.

А сам подумал: «Не может быть, чтобы Копытцев не вытащил нас отсюда. Вот только поскорее бы…»

— Нет. Хочу домой — в Ленинград! — рубанул с плеча Дмитрий Юрьевич. — Хватит. Нагулялся.

— А как же свободный мир? Демократические ценности? — прищурившись, посмотрел на него Ярослав.

— Да ну их…

— Дошло?

— Ага. Дошло… Точнее — достало до самого копчика. Знаешь, что мне сказал напоследок этот лекарь?

— Нет.

— Готовьте пару тысяч… Он утверждает, что отцу нужно длительное лечение, — развел руками Мыльников-младший.

— Вот сволочи… — и Ярослав произнес еще несколько подходящих к случаю слов и выражений, имеющихся в родном (великом и могучем) языке.

— Не ругайся: зубы не вырастут… — академик посмотрел на него и пояснил: — Так говорила моя бабка, незабвенная Параска Гавриловна с Полтавщины. Обязательно с твердым, как этажерка, «э» после «н» и мягким знаком в конце слова. «Нэ вырастуть», — и все тут…

— Мудрая женщина, — согласился с неведомой ему родственницей Мыльникова Плечов.

— А то? Я весь в нее, — печально улыбнулся Дмитрий Юрьевич и тут же добавил: — Делать-то что будем?

— Думать. И ждать, — неопределенно отозвался Ярослав.

Что еще он мог ответить?

* * *

Две недели Юрий Николаевич вовсе не покидал постели — выполнял рекомендации древнего шведского врача, еще дважды наведывавшегося в лесную чащу. И только к концу марта начал потихоньку передвигаться по своей комнате.

За ним постоянно ухаживал наш главный герой; даже о любимой рыбалке пришлось ему на время позабыть. Академик Мыльников в поисках «справедливости» посещал один за другим разнообразные чиновничьи кабинеты да отдувался один за всех троих на лекциях в различных учебных заведениях, чтобы успеть выполнить до начала лета «план лекций», который ему наконец-то соизволили показать.

С тех пор разведчик и патриарх рода Мыльниковых не просто сблизились, а близко сдружились.

— Ты знаешь, какой сегодня день? — сбрасывая теплые тапки, тихо полюбопытствовал старик, прежде чем снова опуститься на кровать.

— Суббота, — ответил Ярослав, давно уже подсчитывающий каждый день, проведенный в этой стране.

— Я имею в виду праздник, — пояснил Юрий Николаевич.

Плечов пожал плечами и