Дети Агамемнона. Часть I. Наследие царей - Александр Герасимов

царевна с негодованием узнала предводителя микенцев, гостившего в критском дворце.

— Прошу меня извинить, госпожа, — сказал тот, глядя в сторону. — Я не ожидал кого-то здесь встретить. Царь Идоменей любезно предложил воспользоваться этим местом для купаний…

— Думаю, оно пришлось тебе весьма по душе, царевич Орест, — не скрывая прохлады в голосе, ответила Гермиона.

В ней боролись противоречивые желания. Поскорее выйти из воды? Или плыть обратно в открытое море? Что угодно, лишь бы не вести бесед с непрошеным соседом.

— Я действительно в восторге, и не только от этого залива. Мне очень нравится Крит… — тут набежала волна и Ореста накрыло с головой.

Вынырнув, юноша закашлялся соленой водой.

— Может, поговорим на берегу?

Гермиона едва не застонала: отказывать гостю, наследнику царских кровей, не подобало. Отец расстроится, если она оскорбит микенца… Поэтому пришлось согласиться:

— Тогда поплыли. Догоняй! — с ноткой высокомерия скомандовала она и устремилась к берегу ловко, словно дельфин. Орест сразу же направился следом, но вскоре оказался далеко позади. Критская царевна явно чувствовала себя в воде куда увереннее.

Орест изумился, когда доплыл до мелководья — Гермиона уже выбралась на сушу. Микенца вдруг накрыло странное чувство, когда он разглядел ее обнаженной: это была высокая, стройная девушка, с узкими бедрами и крепкими ягодицами. Конечно, Оресту не в новинку была женская нагота: на родине ему не раз случалось предаваться любовным утехам со служанками в покоях дворца. Но в Львином городе не было обычая расхаживать друг перед другом голыми. Здесь же… перед ним стояла царевна Крита без единого клочка одежды! Он вдруг осознал это и выбранил себя последними словами за предложение выйти на берег.

Тем временем Гермиона обернулась, одной рукой отжимая мокрые волосы, и взглянула на микенца; Орест совершенно растерялся. Не представляя, как отреагировать, он сделал единственно верный, по его мнению, поступок — крепко зажмурился.

— Видимо, говорить ты умеешь лучше, чем плавать, сын Агамемнона! — ехидно заметила критянка. Тут она обратила внимание, что Орест застыл в воде по пояс, совершенно смущенный. — Что-то не так?

— Мне кажется, тебе стоит одеться, царевна, — негромко произнес Орест, не открывая глаз.

Гермиона расхохоталась:

— Ах, вот оно как? Мне стоит пощадить твою стыдливость? Но если я надену гиматий прямо сейчас, он намокнет… Ну, хорошо, — продолжила она уже серьезнее, — немного влажной ткани на теле я уж как-нибудь переживу.

Вернувшись к колеснице, царевна прикрыла наготу. И крикнула Оресту, все еще послушно стоящему в воде:

— Вот и все! Вылезай, не стесняйся.

Орест неуклюже выбрался на берег и побрел к собственным вещам, лежащим между двух больших валунов. Он с трудом удерживался от желания перейти на бег. И лишь одевшись, микенец почувствовал, как к нему возвращается былая уверенность. Орест перевел взгляд на Гермиону. Как и предполагала девушка, гиматий в самом деле намок и плотно обтянул ее фигуру. Но сокровенное оставалось прикрытым, так что Орест более не испытывал неловкости.

— Тебе достанется прекрасный остров, царевна, — он улыбнулся. — Я чувствую себя здесь так хорошо, словно родился заново. Одиссей не зря расхваливал Крит.

— Ты знаком со стариком Одиссеем? Время от времени он заглядывает, чтобы обсудить с отцом торговые дела, да и просто поболтать о разном, — в глазах Гермионы мелькнула мечтательная дымка. — Царь Итаки рассказывал мне столько интересного… Когда удавалось его застать, конечно!

— Да, Одиссей — прекрасный сказитель. Мне даже посчастливилось плавать с ним вместе, когда я был ребенком. Жаль, что это продолжалось недолго.

Они немного помолчали. Орест почесал в затылке и, собравшись с духом, сказал:

— Извини за мое поведение. Для нас, микенцев, некоторые ваши обычаи могут показаться странными.

— В самом деле? Неужели тебе так редко доводилось видеть обнаженное тело, царевич? В Микенах принято укутывать женщин с ног до головы, чтобы из гусеницы ненароком не выпорхнула бабочка?

— Это не так.

— Тогда что же? Мой вид был тебе неприятен?

— Напротив, мне будет недоставать столь великолепного зрелища, — со смесью смущения и бравады в голосе ответил Орест.

Эта выходка вновь позабавила Гермиону, девушка прыснула в кулак. Дождавшись, пока ее веселье пройдет, микенец объяснил:

— Наши женщины обычно обнажаются лишь во время таинств. Жрицы носят одежду с глубоким вырезом, открывающим грудь, однако их плечи и ноги все равно спрятаны под одеяниями. В Микенах не принято демонстрировать тело каждому встречному — этого стараются избегать даже бедняки. А чем богаче человек, тем больше у него украшений и тем изысканнее одежда. Девушки стараются носить как можно больше всего, чтобы выглядеть прекраснее и загадочнее в глазах мужчин, а заодно показать себя выгодной партией… Хотя порой мне кажется, что ходить со всеми этими украшениями — сущая мука, особенно в жару.

— На Крите любят яркие краски, напоминающие о солнце, море и красоте природы, — Гермиона пожала плечами. — Но тканью и побрякушками мы себя обременяем сверх меры, только если речь идет о большом празднике. Теперь я понимаю причину твоего смущения, сын Агамемнона. Здесь нравы куда проще!

— Я уже не наследую престол Микен, поэтому могу без всякой предвзятости заявить, что ваши обычаи кажутся мне более… правильными. И это касается не только манеры одеваться.

— Вот как?

— Да, люди здесь ведут себя иначе. Ваши повадки, ремесло, неказистые на первый взгляд дома — все выглядит естественным, будто связано с самой природой. Кажется, даже солнце тут ближе к земле… Воздух упоительно сладок, селяне улыбчивы, а в прибрежных водах бурлит жизнь. Многое бы я отдал за то, чтобы остаться на Крите подольше!

Царевну уловила в словах Ореста нотки страсти. Этот молодой человек уже несколько раз за день сумел ее удивить. Гермиона размышляла: как ей следует ответить? Но мысли не шли. Она уселась на одном из больших прибрежных камней и потянулась рукой к наплечной сумке из кожи.

Орест наблюдал за тем, как она доставала сверток из листьев винограда и осторожно его разворачивала. Там оказались маленькие плоские лепешки темного цвета. Одну из них Гермиона протянула царевичу:

— Угощайся, если желаешь.

— Что это?

— Сушеные фиги. Не узнаешь? На Крите плоды выдерживают на солнце, а потом делают такие вот маленькие лепешки. Их заворачивают в виноградные листья, которые помогают дольше сохранять вкус. Это кушанье очень любят простолюдины, но мне оно тоже нравится. Часто беру с собой небольшой запас, когда куда-нибудь ухожу. Попробуй, это сытно.

Орест попробовал предложенную еду и удивился весьма недурному вкусу. Устроившись рядом с царевной на валуне, он принялся сосредоточенно жевать вместе с ней в молчании, которое можно даже было назвать миролюбивым.

Гермиона искоса поглядывала на микенца. Ранее она считала его надменным