Дороги Средневековья. Рыцари, разбойники, кочевники, святые - Тамара Натановна Эйдельман

дело, однако население так не считало, и это провоцировало разбои. Не говоря уже о том, что происходило на территориях, занятых тюрками.

Действительно, крестоносцы награбили невероятно много – мы наслышаны о богатствах рыцарских орденов. Более того, когда в Первом крестовом походе захватили Иерусалим, часть крестоносцев не вернулась в Европу, оставшись на завоеванных землях.

Участники крестовых походов, помимо отпущения грехов, получали разные другие привилегии. Например, нельзя было отнять землю до возвращения ее владельца из крестового похода, и все земельные споры на это время замораживались. Семья крестоносца находилась под охраной церкви: никто не мог их обидеть, никто не мог призвать их в суд, они освобождались почти от всех налогов. То есть участвовать в походе было выгодно, поэтому воевали не только за правое дело, но и за материальные ценности.

XI век в Европе – это время бесконечных феодальных раздоров, междоусобных войн и столкновений. Рыцарь-грабитель – характерный для того периода персонаж. Он сидел в своем замке и в лучшем случае брал пошлину с тех, кто проходил по его землям, а в худшем – грабил их. Когда в XIII веке французский король Людовик IX (будущий Людовик Святой) повел свое огромное войско в крестовый поход, часть его людей захватил рыцарь, владения которого они проходили.

Церковь прикладывала большие усилия, чтобы справиться с таким поведением рыцарей, всячески пыталась мирить феодалов, усмирять их. Тогда стало расцветать понятие Мира Божьего: в дни церковных праздников устраивались перемирия, на какой-то срок прекращались сражения. Но потом церковь, кажется, поняла, что буйному характеру воинственных рыцарей всё равно требуется выход. И было решено направить эту энергию в удобное для всех русло: раз они неспособны перестать воевать, то пускай сражаются не друг с другом, не с христианами, а с неверными.

Идея оказалась неожиданной. Ведь прежде представлялось, что Богу служит духовенство, кто-то пашет землю, кто-то воюет, а кто-то молится. И те, кто молится, служат богу за всех остальных. Участие же в крестовом походе позволяло, не уходя в монастырь, не принимая сан, совершать богоугодные дела. Странно, правда, что эти богоугодные дела были связаны с войной. Более того, когда крестоносцам посулили прощение всех былых прегрешений, в Святую землю устремилось множество преступников: они отправлялись якобы искупать свой грех, но, естественно, все свои преступные привычки приносили с собой.

Как мы видим, крестовый поход – это странное, сложное, запутанное явление, порожденное переплетением совершенно противоречивых факторов. Здесь и религиозный подъем, и жажда наживы, и потребность реализовать свои воинственные инстинкты (избежав при этом наказания), и желание получить отпущение грехов либо совершить что-то благое, как-то прославиться. Один хронист того времени писал: «…иные признавались, что были призваны к Земле Обетованной какими-то недавно появившимися пророками [а пророков тогда развелось невероятное количество] либо знаками небесными и откровениями [о знаках говорили постоянно: то кровавый дождь прошел, то какие-то тела на небе]; другие были побуждаемы к таким обетам всякими неудобствами жизни» – то есть бедностью, нехваткой земли или, может быть, совершённым преступлением. И, конечно, ни византийский император, ни папа римский не могли себе представить, какую волну – истинное цунами – они поднимут.

Папа предполагал, что всё будет происходить очень организованно. Он сказал, что монахам идти в Святую землю не надо, им следует молиться, священники должны получить благословение у старших – скажем, у епископов, а рыцарям, прежде чем отправиться, необходимо устроить все свои домашние дела, молодым – получить разрешение у своих жен. Папа выделил время на подготовку, и было решено, что войско выдвинется в путь в августе следующего года, в день Успения Богоматери. Все разошлись, вдохновленные, по своим замкам и владениям и стали готовиться. Для сборов прежде всего требовались деньги, которых большинство не имело. Надо сказать, что денежные отношения были развиты еще достаточно слабо, и многие рыцари получали оброк от своих крестьян в натуральном виде, а часть их потребностей удовлетворяли жившие у них ремесленники. Но собрать и содержать войско – покупать вооружение, снаряжение – без средств не представлялось возможным. И начало твориться что-то безумное: люди продавали свои имения, закладывали их часто за бесценок, правдами и неправдами брали денежные займы. Рассказывали, будто какой-то монах выжег на своем лбу крест и убеждал всех, что это сделал ангел. Ему верили и жертвовали деньги, да так много, что он смог собрать отряд и пойти в поход.

А пока одни тщательно собирались, другие отправились в неорганизованный поход (его принято называть Крестовым походом бедноты). Сразу после Клермонского собора появилось огромное количество разных «народных» проповедников, самый знаменитый из которых – Пётр Амьенский (Пётр Отшельник, Пётр Пустынник). Был еще Готье Нищий, были какие-то рыцари. Они читали пламенные проповеди и увлекали всех желающих идти за собой, причем немедленно. И несмотря на все слова папы о необходимости подготовки, уже через несколько месяцев после Клермонского собора толпы пустились в путь за этими проповедниками.

Любопытный факт: чем менее организованным выглядело мероприятие, тем более эмоциональные и иррациональные причины толкали людей к нему присоединиться. Кто-то бросал свое хозяйство, кто-то вез с собой на телегах жен и детей. С негодованием один хронист писал, что ребенок, показывая на каждый встреченный город, спрашивал: «А это Иерусалим?» То есть они вообще не понимали, куда шли и где находились. Чем более иррациональной была основа, на которой строился поход, тем ужаснее вели себя его участники. Крестовый поход бедноты сопровождался жуткими грабежами, кошмарными столкновениями с местными жителями, начались невероятные по своей жестокости еврейские погромы. Люди рассуждали так: мы идем сражаться с неверными, но прежде чем дойдем до каких-то загадочных турок, разберемся со своими. Надо заметить, что до крестовых походов евреи в средневековой Европе жили спокойно. Бывали, естественно, какие-то столкновения, но не происходило ничего подобного тому, что творилось при Крестовом походе бедноты: несчастных пытали, мучили, заодно стараясь получить от них деньги. От еврейских общин в городах требовали, чтобы они целиком обращались в христианство, притом церковь запрещала насильственное обращение, и даже епископы вставали на защиту евреев.

В Византии, в Константинополе, пришедшие совершенно потеряли голову: они (в том числе и рыцари) не представляли, что город может быть таким огромным и богатым, и начали буквально разносить его по бревнышку, по камушку, разбирая даже крыши. Так что император поспешил переправить пришлых через Босфор. Войско это в итоге было разгромлено и рассеяно, домой из похода вернулись немногие.

В августе 1096 года в путь отправился подготовленный, организованный поход под предводительством нескольких очень уважаемых знатных людей – в частности, герцога Готфрида Бульонского и