Дороги Средневековья. Рыцари, разбойники, кочевники, святые - Тамара Натановна Эйдельман

по северной Италии, по Франции, подыскивая сторонников и обсуждая с разными духовными и светскими владетелями возможность организовать поход на восток. Во французском городе Клермон папа тоже выступил с проповедью и призывом к походу. Речь его захотели послушать так много людей, что их не вместила никакая церковь, и потому они собрались в чистом поле за городом. Это, кстати, заставляет задуматься о силе массового сознания, ведь ясно, что сотни человек, собравшиеся под открытым небом, не могли услышать всю речь папы. Между тем есть описание того, какое невероятное воздействие она произвела на публику: люди с рыданиями и криками принялись давать обет тут же отправиться в крестовый поход. Как это понять? Папа обладал исключительно громким голосом? Об этом никто не упоминает. Они заранее знали, что он будет говорить? Кто-то знал, конечно, но не все. В любом случае папа произнес свою речь, а затем один из епископов принял из его рук крест, и это стало символом начала крестовых походов. После людям, которые дали обет, раздали кресты из ткани, они нашили их на свою одежду и не снимали до тех пор, пока не выполнили обет. Вероятно, на эту проповедь пришли те, кто уже был готов к ней и находился в состоянии некоего религиозного экстаза. И, наверное, их возбуждение передавалось другим. Я могу представить себе, что стоявшие в задних рядах не сразу понимали, что происходило, но, слыша крики «Креста! Креста!», тоже были захвачены, вдохновлены призывом. Думаю, здесь сработала и психология толпы, и средневековая психология в целом. Мы знаем, что средневековые люди были значительно эмоциональнее нас, это неоднократно отмечали историки: по крайней мере, судя по документам, рыцари редко говорили что-нибудь – они восклицали, вскрикивали, всегда находились в состоянии напряжения. В огромном количестве текстов описывается, как плачет суровый воин. В некоторых культурах лить слезы – позорно для воина, а рыцари рыдали в голос, совершенно не смущаясь этого. Стоит, конечно, сделать поправку на то, что хронист-современник мог фантазировать, но эта фантазия встречается достаточно часто – и значит, не связана с чем-то постыдным.

Эпоха, вероятно, и правда была нервной, эмоциональной. Рационализм еще только зарождался. Прибавим к этому чисто физиологические вещи: люди очень редко мылись, их осаждали насекомые. Ясно, что они не замечали состояния антисанитарии, которое сразу бросилось бы в глаза нам, но грязь и насекомые, очевидно, вызывали зуд и раздражение, действуя на нервы.

Историки обратили внимание и на другой момент: в голодные годы XI и XII веков населению (особенно во Франции) приходилось есть хлеб, зараженный спорыньей. Спорынья – это гриб, паразитирующий на злаках, способный при попадании в пищу вызвать отравление, сопровождаемое судорогами, кожными раздражениями, галлюцинациями. Всё это тоже существенно влияло на эмоциональный фон.

Но к чему, собственно, Урбан II призывал паству? Как нам передали хронисты, он описывал ужасающее положение восточных христиан (забыв, кстати, о вражде с ними, хотя с момента раскола прошло меньше полувека) и подчеркивал, что христиане – братья, а турки не просто отнимали у них земли, но и оскверняли их веру. Он говорил: «Они опрокидывают алтари, оскверняя их своими испражнениями, обрезают христиан и обрезанные части кидают в алтари или крещальни» – то есть они громили церкви и кощунствовали. Надо сказать, что это было сильным преувеличением. Естественно, во времена военных действий совершались разные жестокости и рушились разные здания, в том числе церковные. Однако туркам не приходило в голову специально разорять церкви, их конфликт с Византией не носил религиозного характера. Например, сельджуки спокойно пропускали в Иерусалим паломников, которые толпами шли к святыням из Европы. Урбан II, безусловно, сильно драматизировал, он говорил о страданиях христиан, о том, что Иерусалим и Гроб Господень находятся в руках неверных, и призывал спасать их – то есть намеренно «разжигал» религиозный экстаз. И понятно, почему потом у участников похода было столько видений по дороге, почему им являлись Богоматерь и святые.

Например, при осаде Антиохии некоему священнику, который шел вместе с крестоносцами, явился Святой Андрей, который сказал, что копье, пронзившее тело Христа, находится в одной из церквей Антиохии. Священнику сперва не поверили, однако после отвоевали это место и нашли копье. Любопытно, что и после этого остались сомневающиеся, и чтобы убедить их, священник пошел на суд Божий: в легком одеянии и с копьем в руках он ступил в костер и, пройдя через пламя, вышел живым. Правда, известно, что священник все же умер, пострадав не только от ожогов, но и от толпы: сочтя его святым чудом, к нему ринулись крестоносцы и паломники, желавшие прикоснуться, оторвать кусочек одежды. Зажатый в толпе и измученный толчками, он вскоре скончался.

Тем, кто пойдет в поход, папа римский обещал отпущение грехов. Правда, долгое время церковники не понимали, какие именно грехи и как следовало отпускать: если, например, рыцарь умирал по дороге, не дойдя до Иерусалима, не выполнив свой обет, – заслуживал он отпущение или нет? В конце концов пришли к выводу, что заслуживал, но в дальнейшем это обещание индульгенции менялось. Однажды крестоносцы три дня не начинали сражение, проводили религиозные процессии, ходили от церкви к церкви босиком и со свечами. То есть религиозная составляющая являлась неотъемлемой частью крестовых походов. По сути, это движение религиозных фанатиков, подстрекаемых папой римским и действующих в соответствии со своими религиозными целями.

Однако направляли людей в поход и другие факторы. В той же своей речи Урбан II призывал будущих крестоносцев: «Ваша страна со всех сторон окружена морями и горами и не может содержать большое количество людей… Так что отберите землю у нечестивой расы и заберите ее себе – эта земля истекает млеком и медом…» Из этих слов видно, что цели ставились не только религиозные, но и захватнические. Папа говорил, что людям не хватает земли – правда, речь шла не о людях в целом, а о рыцарях, которым недоставало наделов в качестве владений. Условия жизни в Европе X–XI веков как раз были вполне благополучными – по крайней мере по сравнению с прошлыми временами: закончились нападения извне (после того как в середине X века остановили венгров, страшных вторжений не случалось), развивались сельское хозяйство и города, природа и климат не подводили (не считая засухи в конце XI века). Население росло, люди жили довольно сытно. Так что папа сознательно подстрекал подданных к грабежам. История сохранила страшные описания того, что творили крестоносцы в Европе: они предполагали, что жители мест, по которым они проходили, будут их кормить – ведь они шли на святое