Полонез - Александр Григорьевич Домовец

Так или иначе выходило, что в ближайшем окружении Лелевеля действует российский агент. А это уже четыре, будь оно проклято!

При мысли о том, что в тайну союза англичан с поляками-эмигрантами проникли русские, Гилмора прошиб холодный пот. О таком не хотелось даже думать… Но все обстоятельства указывали, что в своём предположении он не ошибается. И если так, то дальнейшая работа с Лелевелем под угрозой срыва. Главное, что под угрозой срыва и будущее восстание… Значит, силы, время, деньги — всё было затрачено впустую? Русские их обошли?

Конечно, он, Гилмор, формально здесь ни при чём. Все контакты англичанина с Комитетом ограничивались Лелевелем и его помощником Цешковским. Если у них под носом действительно работает шпион, то и прошляпили они, только они. Однако опытный разведчик-профессионал отдавал себе отчёт, что в работе с Лелевелем он отвечает за всё. Обязан контролировать ситуацию до мелочей и деталей. Резиденту и уж тем более чинам в Лондоне плевать, что всё знать и за всем уследить невозможно, — физически. У него всего две руки, две ноги и два глаза, а голова и вовсе одна. Вот ею, кстати, и ответит в случае провала…

Между прочим, нет уверенности, что получится усидеть в своём кресле после такого скандала. Его имя в связи с происшествием растиражировано на весь Париж. Хорош разведчик… Не придётся ли бесславно вернуться в Лондон?

— God damn it![20] — выругался Гилмор вполголоса. На миг охватило жгучее желание выпить виски — стакан и залпом. Глубоко вздохнув, приказал себе успокоиться.

Пока его не уволили, надо работать. Резидент требует объяснений, и он их получит. Но прежде необходимо обсудить ситуацию… даже не столько с Лелевелем, сколько с его помощником. За время общения с Цешковским Гилмор составил представление о нём как о человеке умном и энергичном. Наверняка он успел обдумать случившееся и, скорее всего, пришёл к аналогичному выводу. Стало быть, необходимо вместе принять все возможные и невозможные меры, чтобы выявить в ближнем кругу председателя Комитета русского агента. И не просто выявить — обезвредить. Ликвидировать или перевербовать… ну, там будет видно.

А пока надо решить, каким образом продолжить контакты с Лелевелем. Видимо, для начала придётся сменить конспиративную квартиру на улице Капуцинок и придумать иную схему встреч. (Не раз в десять дней, как было до этого, а, скажем, через девять дней, а потом через двенадцать… Это не считая внеплановых, по ситуации. В общем, изменить график нестандартным образом.) А чтобы избежать нового ограбления, впредь возить деньги в сопровождении охраны…

Всё так. Но Гилмор понимал, что это лишь полумеры. Если Лелевель находится под постоянным наблюдением одного из ближайших людей, то и новую квартиру можно отследить, и смена графика не поможет. Судя по всему, агент располагает несколькими помощниками и ничто не мешает прицепить их не только к председателю, но и к нему, Гилмору. О секретности, увы, можно забыть.

В общем, пока агент не раскрыт, работу с Комитетом впору сворачивать. Говоря попросту, к чему стараться и тратить деньги, если секретные планы могут в любой момент оказаться в распоряжении русских?

Обдумывая ситуацию, Гилмор почувствовал, что засыпает. Нервное напряжение последних дней и усталость от любовных игр с Аглаей изрядно вымотали его. Выспаться надо, как следует выспаться… Задув свечу и повернувшись на бок, англичанин буквально провалился в сладкий сон. Провалился настольно глубоко, что ничего не слышал. Хотя, справедливости ради, люди, проникнувшие в спальню, старались двигаться бесшумно.

Их было трое. Один из них держал в руке фонарь с горевшей внутри свечой, распространявший несильный свет. Обступив кровать, огляделись, прислушались, — всё было спокойно и тихо.

— Нет ли у него под подушкой оружия? — негромко спросил один.

— Это вряд ли, — прошелестел другой. — Не будет он женщину пугать. Да и не до этого ему в спальне-то…

Третий еле слышно гыгыкнул.

— Тогда начнём, — решительно прошептал первый.

Откинув со спящего англичанина одеяло, похлопал по щеке и произнёс в полный голос:

— Просыпайтесь, мистер Гилмор, просыпайтесь. Нам надо поговорить.

Гилмор медленно открыл мутные со сна глаза и, приходя в себя, окинул незнакомцев ничего не понимающим взглядом. Потряс головой.

— Какого чёрта… — начал он.

— Поднимайтесь, не тяните. Быстрее начнём разговор, быстрее и закончим.

Окончательно проснувшись, Гилмор убедился, что незнакомцев трое, причём лицо одного закрыто маской. А вот лица двух других открыты, и это… Гилмор ужаснулся.

— Это вы? — только и спросил хрипло.

В людях с открытыми лицами англичанин узнал странных грабителей, лишь несколько дней назад напавших на него, отнявших саквояж и бесцеремонно засеявших улицу Капуцинок пятидесятифранковыми купюрами.

Глава восьмая

Глумиться над людьми не люблю. Но сейчас еле сдерживаюсь от смеха, — настолько глупый вид у Гилмора, узнавшего Каминского и Жака. Судя по выражению лошадиного лица, сюрприз удался на славу.

— Что вы здесь делаете? — бормочет англичанин, инстинктивно натягивая на грудь одеяло.

— Я же сказал: надо поговорить, — повторяю терпеливо.

Подчёркивая серьёзность намерений, Каминский направляет на Гилмора пистолет.

Атмосферу спальни взрывает женский визг. Это подруга англичанина, проснувшись и увидев у своей постели вооружённых незнакомцев, вносит посильную лепту в развитие и без того драматической ситуации. Чтобы успокоить бедняжку, Жак в свою очередь приставляет пистолет к роскошной груди, прикрытой одеялом. Средство оказывается действенным, по крайней мере, женщина умолкает, и лишь в красивых, широко раскрытых глазах плещется ужас.

— Вот так-то лучше, — говорю я. — Вам не о чем беспокоиться, мадам Аглая…

— Мадемуазель, — машинально поправляет женщина. Вдруг её глаза становятся ещё шире. — Разве вы меня знаете?

Будь она знаменитой актрисой, я бы сказал, что её знает весь Париж. Но обманывать женщину нехорошо. Поэтому ограничиваюсь туманной репликой:

— Косвенно, мадемуазель, только косвенно… — Поворачиваюсь к Жаку. — Подай мадемуазель Аглае халат, проводи в соседнюю комнату и посиди с ней, пока мы тут будем общаться с мистером Гилмором. — Заметив ухмылку на лице помощника, на всякий случай уточняю: — И без глупостей. Будь джентльменом.

— А как же, — с достоинством откликается Жак, расправляя широкие плечи, обтянутые старой заплатанной курткой.

После того как помощник уводит женщину, я запросто усаживаюсь на край постели и жестом приглашаю Каминского устроиться на другом краю. Таким образом полусидящий англичанин оказывается между нами, и это ему не нравится. Понимаю. Кому вообще понравится, если будят среди ночи, да ещё угрожают оружием?

Надо отдать должное Гилмору: он уже взял себя в руки и сам начинает разговор.

— Как вы меня здесь нашли? — спрашивает угрюмо.

Ну, что ж, законное любопытство. Я мог бы сплести историю о том, как мы долго и