Тигран Великий - Тигрис Рафаэль

– удостаивал толпу приветливой улыбкой и изредка покачивал рукой.

Главная улица заканчивалась дворцовым комплексом, расположенным на огромной площади. Справа ко дворцу полукругом примыкал амфитеатр, а слева – ипподром. Два великолепных храма, подобных тем, что я видел в Антиохии, также входили в дворцовый комплекс. Это было сделано для того, чтобы обитатели царского дворца могли предаваться развлечениям и богоугодным делам, не покидая его пределы.

У входа во дворец нас встречали: царская семья, армянская знать, высшие чиновники, зорапеты.

– Видишь ту высокую женщину в центре толпы? – сказал Меружан, – это жена царя – Клео, дочь Митридата Понтийского, такая же властолюбивая, как и её отец. Не любит, когда ей перечат, обожает лесть и заискивание. Рядом с ней мужеподобная толстуха – сестра царя – Тигрануи. Верховная жрица храма Анаит. Имеет некоторую власть над братом, ибо почти все жрицы храма – наложницы царя. Боится всякой порчи и болезней, потому верит любым лекарям. Надеюсь, ты понял, какой нужен к ней подход? Рядом с ней стоит высокий худой старец, белый как лунь – это Ерванд, верховный жрец храма Арамазд. Далее идут воеводы и сборщики податей. Вон градоначальник Тигранакерта Манкей. Пользуется большим доверием царя. Одно плохо – в подчинении у Манкея гарнизон, сплошь состоящий из греческих наёмников.

– Зачем их тут держат? – удивился я.

– Эти хорошо экипированные воины находятся здесь больше для показухи. Воевать они особо не умеют, а вот порядок эти повесы наводят усердно. Вообще я тебе скажу, Соломон, в этом городе много греков, которых царь насильно переселил из покорённых городов. Ты это скоро сам почувствуешь.

– А где наследник, Тигран-младший? – спросил я.

– Его здесь нет. Он не приехал из Софены.

– А Сати?

Меружан стал приглядываться и ответил:

– Удивительно, но её тоже нет.

Тем временем царь медленно спустился на землю, обнял царицу, а затем младшего сына Артавазда.

Вдруг из ворот выпорхнула смуглая длинноволосая девушка в белой тунике и бросилась на шею царя.

– А вот и сама Сати! – воскликнул Меружан.

Мецн крепко прижал любимицу к груди.

– А ты стала ещё красивей, дочка! – произнёс с восторгом царь, – просто готовая невеста.

– Уж не привёз ли ты мне из дальних странствий жениха? – шутливо спросила Сати.

Присутствующие радовались этим словам, и только я взгрустнул, вспомнив, за кого намерен выдать свою дочь царь.

Вдруг раздался шум барабанов, заиграли литавры, и толпа ахнула от неожиданности. На площадь перед храмом четверо крепких парней приволокли огромного быка, связанного цепями. Животное пыталось вырваться на свободу, но дюжие парни крепко его удерживали. Верховный жрец приблизился к быку и обрызгал его освящённой водой. Затем из толпы вышел мужчина богатырского телосложения с длинным ножом в руке. Пронёсся шепоток: "Торгом… это Торгом". В следующее мгновение богатырь ловко прыгнул быку на спину и привычным движением перерезал ему горло. Сильное животное, громко захрапев, рухнуло на землю. Кровь мощной струёй брызнула из шеи, окропив вокруг и едва не испачкав самого царя. К агонизирующему быку подошёл верховный жрец храма и, обмакнув ладонь в лужу крови, размазал её по лбу царя. Толпа восторженно ахнула. После царского помазания все стали подходить по очереди и также получать отметину бычьей крови из рук жрецов.

На площади я увидел огромные котлы, установленные над кострами. Публичное жертвоприношение с последующей раздачей народу похлёбки было принятым ритуалом встречи царя после его долгого отсутствия.

– Вон слуга. Он укажет твои покои, Соломон, – сказал Шанпоч.

– Я не устал. Мне бы хотелось прогуляться по городу.

– Сегодня народ в столице пирует, радуясь прибытию царя, и нечего тебе, придворному лекарю, слоняться по городу, подобно простолюдину, – тоном, не терпящим возражений, заключил Шанпоч.

Не смея его ослушаться, я направился за слугой и, когда достиг своих покоев, понял, что действительно устал, ибо тут же разлёгся на широченном ложе и проспал до вечера. Меня разбудил голос Меружана:

– Эй, придворный лекарь, вставай. Праздничная трапеза ждёт нас.

С ним были слуги, которые принесли мне новую одежду.

– В нашей столице негоже идти к царю в дорожном платье, – пояснил Меружан.

Через некоторое время я, уже нарядно одетый, шёл на трапезу.

Дворец царя в Тигранакерте по своему стилю мало чем отличался от дворца Селевкидов в Антиохии. Те же колонны с портиками, бассейны и фонтанчики. Однако дворец Мецна был несоизмеримо больше и богаче. Повсюду были предметы роскоши: огромные керамические вазы, расписанные всеми цветами радуги, мраморные статуи Богов вдоль длинных стен… Но, конечно, самыми диковинными были изделия из чудесного китайского фарфора, изображавшие различных экзотических животных и драконов, которых я видел впервые в жизни.

Вскоре к нам присоединился Юлиан Петроний, тоже приодетый и ухоженный.

– Слушай меня внимательно, Соломон, – произнёс Меружан, – тут не двор Селевкидов, где до тебя не было никому дела. Тут царский дом с его непростой семьёй и окружением. Ты должен всячески взвешивать свои поступки и слова при общении. Самые опасные – это царица и отсутствующий в данный момент наследник. Тигрануи хоть и неприятна внешне, но не в её правилах вредить мужчинам. Полководцы царя все как на подбор такие же неотёсанные чурбаны, как хорошо знакомый тебе Баграт. Их объединяет одно – неприязнь ко всем вельможам неармянского происхождения.

Мы вышли из дворца в огромный сад. Множество деревьев и цветов создавали атмосферу неземной благодати. Живописные аллеи уходили вглубь, а в конце сада был водопад, который, приятно журча, сбегал по рукотворным скалам вниз, образуя чудесный пруд, где плавали грациозные лебеди и шустрые утки. Под тенью огромного абрикосового дерева был накрыт длинный стол с различными яствами. В центре полулежал сам царь. Непосредственно рядом с ним находилась царица, уже не молодая женщина с правильными чертами лица и мраморной кожей. Рядом расположилась её толстая золовка – Тигрануи с совьим выражением и с длинной переплетённой косой, небрежно брошенной на широкие плечи.

Воеводы и зорапеты во главе с Багратом располагались в сторонке и без конца прикладывались к кубкам. К тому моменту, когда мы подошли к столу, они были уже порядком подвыпивши. Увидев среди нас Юлиана, Баграт презрительно произнёс:

– Неужели, Меружан, мы обязаны сидеть за одним столом с этим римским псом?

– Надо будет – разделишь трапезу и с самим македонским лисом, – ответил советник.

– Ты смотри ребята, кого привёл сюда этот ассирийский выкормыш. Мало того, что мы терпим его, он настолько обнаглел, что заявился с каким-то римским перебежчиком и иудеем в придачу.

– Баграт, ты забываешься! – грозно вмешался царь.

– Мой повелитель, можешь казнить меня, но я не потерплю среди нас присутствие лазутчика. Правда, ребята?