Понсон дю Террайль - Красотка-еврейка

— Что вы делаете? — спросил Ноэ.

— Зажигаю лампу.

— Зачем?

— Но… чтобы было видно…

— Дорогая моя! У слов нет цвета! Так к чему огонь?

— Ну хорошо, — сказала Паола, — но вы должны обещать, что будете вести себя хорошо.

— Да я и так…

— И не будете… меня… Целовать…

— Но я люблю вас!

— Это ровно ничего не значит.

— Господи! — сказал Ноэ. — А я, наоборот, всегда думал, что это значит очень многое!

— В таком случае я зажгу огонь!

— Не надо! Я буду умником!

— Ну то-то же!

— И все-таки я очень люблю вас!

— Если бы я не верила этому, разве вы были бы здесь?

— Ну а вы?

Паола вздохнула, помолчала и затем сказала:

— Знаете ли вы, что мне уже за двадцать?

— Но этого не может быть! — возразил Ноэ, который отлично знал законы галантного Обращения. — Вас обманули, вам не может быть более шестнадцати!

— И не думаете ли вы, льстец, что я должна быть очень несчастной?

— Но отчего же, собственно?

— Да оттого, что отец не хочет выдавать меня замуж! «Черт возьми! — подумав Ноэ. — Красавица-то, видно, особа серьезная! Ей говорят о любви, а она о браке!» Между тем Паола продолжала:

— Известно ли вам, что мой отец страшно богат и, если бы он захотел, мог бы дать мне княжеское приданое?

«Вот был бы отличный случай, — подумал Ноэ, — подновить немного позолоту на моем старом гербе! Но, к сожалению. у меня имеются известные предрассудки относительно неравных браков».

— Приданое? — уже громко ответил он. — Полно вам, дорогая! Вы слишком красивы, чтобы вам понадобилось приданое для замужества!

«Он любит меня!» — подумала Паола и спросила вслух:

— Вы в самом деле думаете так?

— Господи, думаю ли я так! — ответил Ноэ. — Но ведь… Однако судьба помешала его дальнейшим уверениям: в соседней комнате, то есть в самой лавочке, послышался шум, заставивший его насторожиться. Паола сейчас же встала и прижалась ухом к двери.

— Это пустяки, — сказала она. — Годольфин видит сны…

— Что такое? Он видит сны «вслух»?

— Да, он спит и расхаживает по комнате. Годольфин лунатик, — ответила Паола.

— Лунатик? Что это значит?

— Лунатиками называют людей, которые обладают способностью ходить и разговаривать во сне, совершенно не сознавая этого. При этом у некоторых развивается особая способность видеть скрытое от всех других глаз. Так, например, три года тому назад Годольфин открыл отцу во сне, что гугеноты образовали заговор против королевы-матери. Отец передал это королеве, вожаков арестовали, и следствие подтвердило справедливость того, что пригрезилось лунатику Годольфину. Только отец не сказал королеве, каким образом он узнал о существовании заговора, а объяснил это астрологическими выкладками. Вообще отец нередко открывает с поразительной верностью разные секреты, отыскивает спрятанные или украденные вещи и т. п. Обыкновенно он уверяет, будто прочел ответ в звездах, но на самом деле все это он узнает из ночных разговоров Годольфина.

— И он никогда не ошибается?

— Нет, бывает, что и ошибается, хотя по большей части его предсказания сбываются.

— Где же откопал Рене это странное существо? Паола вздрогнула и медлила с ответом. Новый шум, послышавшийся в лавочке, избавил ее от необходимости ответить на этот вопрос Ноэ.

— Это мой отец! — сказала она.

— Мне опять нужно спрятаться в уборной?

— О нет, в такой поздний час отец никогда не заходит ко мне в комнату. Он и домой-то приходит очень редко в это время, так как обыкновенно ночует в Лувре. Его позднее посещение объясняется желанием выведать что-либо у Годольфина… Давайте послушаем, это интересно!

Паола указала Ноэ на маленькую щелочку, через которую можно было видеть и слышать все, что делалось в лавочке. Ноэ приник к этой щелочке и увидал, что Рене высекал огонь, чтобы зажечь лампу. Затем он запер дверь, задвинул все засовы и обернулся к Годольфину. Юноша гулял в одной рубашке по комнате и говорил что-то с большой горячностью. Рене подошел к нему, осторожно положил обе руки на его плечи и заставил сесть на °дну из скамеек. Затем он положил руку на лоб Годольфина и сказал:

— Продолжай спать, приказываю тебе!

— Я сплю! — покорно ответил Годольфин.

— Годольфин, я люблю женщину!

— Я знаю это… я вижу ее…

— Где она?

— Она едет по мосту, — сказал Годольфин, который нередко смешивал прошлое с настоящим и будущим, что и бывало причиной ошибок Рене.

— Следуй за ней!

— Она перестает плакать… Входит толстый старик… Он выходит от нее… Идет по улице, спускается к реке.

— Это муж?

— Да, это муж!

— Что будет завтра с этим человеком?

— Я вижу, как он направляется к реке… идет по мосту…

— По какому?

— По тому, на котором находимся сейчас мы!

— Куда он идет?

— Не знаю… не вижу!

— Ладно! Возвратись к жене. Что с ней будет через три дня?

— Я вижу вооруженных людей… Они силой проникли в дом… Кровь! — с отчаянием выговорил Годольфин и поник головой, словно сломленный непосильным напряжением.

Тогда Рене взял его на руки, отнес на кровать и задумчиво сказал:

— Годольфин угадал, что я задумал! Мой проект удастся, и я буду обладать красоткой-еврейкой! Однако надо возвращаться в Лувр, королева ждет меня!

Рене потушил лампу, завернулся плотнее в плащ и вышел из лавочки.

— Не правда ли, все это очень странно? — шепнула Паола.

— Да-да, действительно «странно», — ответил Ноэ. — Это самое подходящее слово в данном случае!

Услышанное спугнуло его влюбленное настроение, и он скоро ушел, спустившись по лестнице на облюбованную мостовую перекладину. При этом он думал:

«Хорошо было бы повидать как можно скорее Генриха! Мне кажется, что его евреечка подвергается серьезной опасности!»

XIX

Незадолго перед тем, как Генрих Наваррский вошел в комнату Маргариты, принцесса сидела наедине с Нанси. Она была грустна, задумчива и, видимо, терзалась жесточайшей меланхолией. Нанси, посматривая на нее, думала: «Бедная принцесса, ей так необходима любовь, что она способна изобрести себе дружка, если он не найдется!»

Маргарита резко тряхнула головой и сказала:

— А знаешь ли, Нанси, он уже давно уехал, между тем от него нет ни малейшей весточки!

— Мужчины забывчивы, — ответила камеристка, — и на вашем месте, принцесса, я заплатила бы той же монетой.

— Бедная Нанси, — грустно сказала Маргарита, — вот и видно, что ты никогда не любила!

— Как знать, — слегка краснея, ответила Нанси.

— Что такое? — полушутливо сказала Маргарита, всматриваясь в лицо своей камеристки. — Ты любишь и ничего не говоришь мне? Так у вас завелись секреты?