Агент вождя - Сергей Иванович Бортников

недвижимых, затем — всё чётче и чётче, так, что вскоре уже можно было узнавать лица и архитектурные особенности…

В это время явился с очередным докладом сержант Коваленко, и Ярослав наконец-то смог как следует разглядеть его. Среднего роста, стройный, подтянутый, с гладко выбритым бледным лицом без каких бы то ни было «особых примет»: ни шрамов тебе, ни родинок, ни бородавок — он был живым воплощением полагающихся по Уставу главных качеств чекиста — сдержанности и хладнокровия.

— Товарищ нарком, обнаружить лейтенанта Бальбузу так и не удалось…

— Плохо…

— Разрешите через час повторить попытку?

— Разрешаю. Особое внимание уделите близлежащим водоёмам. К тому времени туман окончательно развеется — и заметить тело на поверхности воды не составит особого труда.

— Считаете, что он мёртв?

— Да. Уж больно не похож Сидор Епифанович на заурядного предателя. Я ему самые сложные задачи поручал, и он всегда справлялся. Так что, старайтесь, парни, — на кону честь не только вашего командира, но и моего боевого товарища…

— Как думаешь, Пчоловский ещё долго будет нам гадить? — продолжил ненавязчивую дискуссию, плавно переходящую в откровенный допрос, Лаврентий Фомич.

— До самой смерти.

— Моей, твоей?

— Своей.

— Эх, много бы я отдал за то, чтобы заглянуть в его автобиографию! Хоть краешком глаза.

— Зачем?

— Чтобы понять, на кого он работает.

— Что это даст?

— Тогда мы сможем предугадать, откуда ждать следующего удара. Но — главное — выведать, что этому Мареку известно о наших апостолах.

— Можете не сомневаться: ничуть не больше, чем нам с профессором.

— Уверен?

— Да. Фёдор Алексеевич — несомненно, лучший в мире специалист по сокровищам Несвижа. Этот факт даже не обсуждается.

— Значит, ты не сомневаешься в том, что он абсолютно правильно рассчитал нынешнее местонахождение реликвии?

— Практически — нет.

— Что ж, тогда действуй!

— Прямо сейчас?

— А чего ждать? Пока тебя расстреляют?

— Товарищ нарком, Лаврентий Фомич, ну сколько можно? Как только вам не стыдно?

— Меньше говори — больше делай.

В этот раз Плечов решил быть искренним до конца. Он нашёл поросшие мхом остатки фундамента некогда снесённой часовни и честно отмерил от неё расстояние в двадцать пять шагов.

— Лопату мне, лопату! — потребовал торжественно — почти как Чацкий карету в знаменитой пьесе его самого любимого автора — Грибоедова.

— Держи… Я всё предусмотрел!

— Может, дадите ещё кого-нибудь в помощь?

— Дам… Господа Бога…

— Нехороший вы человек, товарищ старший майор, недобрый!

— Согласен! — самокритично признал Цанава. — Был бы добрый — советская власть меня на такое ответственное место не поставила б.

Ярослав вогнал острие лопаты глубоко в землю и еле поднял огромный пласт мокрой глины, моментально налипшей на железо. Пришлось долго оббивать её об напоминающую рельсу металлическую балку, вкопанную в берег пруда для того, чтобы привязывать лодку (об этом свидетельствовал обрывок цепи с ржавым запертым замком и дырявое «корыто», нос которого торчал из ила).

— Так ты не закончишь до начала весенних полевых работ… Коваленко!

— Я!

— Покажи товарищу учёному, как правильно пользоваться садово-огородным инвентарём!

— Есть! Дайте-ка мне свою лопату, Ярослав Иванович…

— Возьми другую. У меня в багажнике. Вдвоём быстрее справитесь.

Сержант бросился к наркомовской машине и спустя несколько секунд вернулся к месту раскопок с новеньким шанцевым инструментом в дюжих руках, с детства познавших крестьянский труд.

Мгновенно вогнал лезвие в вязкий грунт и… едва вынул обратно. То же самое проделал Плечов. Сбили глину — и с новыми силами за старое!

Так мучились, пока штык лопаты Ярослава не упёрся во что-то твёрдое. Обкопав это место, аспирант обнаружил средневековую кладку. Сам кирпич был полностью идентичен тому, что использовался при постройке подземного тоннеля. И способ его укладки оказался точно таким же.

— Всё, — сухо прокомментировал чекист. — Дальше без специальной техники нам не обойтись.

— Уповать на машины и механизмы — удел последних лодырей, — не согласился с таким выводом Лаврентий Фомич. — То, что нельзя достать снаружи, можно достать из-под земли. Не так ли, Ярослав Иванович?

— Согласен, — скопировал интонацию наркома молодой философ. Получилось достаточно убедительно.

— Если этот кротодиакон или диаконокрот скрёбся под землёй совсем рядом с предполагаемым местом хранения апостолов, практически под ногами Салова, значит, до успеха поганцу не хватило совсем немного, чуть-чуть… Хотите не хотите, но вам придётся повторить его подвиг.

— Но ведь нам неизвестно через какой ход он проник в подземелье.

— Давайте вычислять… Как ты считаешь, сколько метров от завала, в который мы с тобой упёрлись, преследуя Пчоловского, до того места, где мы сейчас находимся?

— Метров триста, может, триста пятьдесят…

— Понятно, что полностью расчистить грунт на таком значительном расстоянии он не смог бы и за полгода. Значит…

— Значит, где-то поблизости есть ещё один, более близкий к нашему месту, вход в тоннель, — продолжил его мысль Ярослав.

— Вот… Вот… Говорят, что все наземные строения Несвижа связаны между собой подземными коммуникациями.

— Это правда.

— Какое из них ближе всего к нам?

— Сарай, на крыльце которого мы с вами упражнялись в красноречии.

— Хозяйственные постройки можно игнорировать.

— Почему?

— По кочану. Просто так мне захотелось. Интуиция — слыхал о таком человеческом качестве?

— Тогда альтанка. По-русски — беседка. Она метрах в тридцати-сорока позади нас. Но опять же неизвестно, стояла ли она здесь два с лишним века тому назад!

— Вряд ли.

— Именно эта — точно нет… Однако на её месте тогда могло находиться совсем другое сооружение. Так часто бывает: что-либо новое возводится на старом фундаменте. Проще и выгоднее.

— Возможно… Оттуда и начнём!

* * *

Ярослав оторвал деревянный пол украшенной оригинальной резьбой беседки и сразу обнаружил узкое отверстие, уходящее глубоко под землю.

— Товарищ сержант, принесите, пожалуйста, верёвку.

— А где она?

— Осталась на крыльце хозяйственного помещения…

Коваленко бросил на Цанаву красноречивый взгляд. Тот, не менее красноречиво, кивнул в ответ тяжёлым подбородком. После этого сержанта, словно ветром, сдуло.

Но ненадолго. Прошло две-три минуты — и он вернулся с необходимым инвентарём.

— Держите, Ярослав Иванович.

— Нет, так дело не поёдёт, — возмущённо пробубнил Лаврентий Фомич. — Без присмотра его отпускать нельзя. Даже под землю. Ещё убежит, кто тогда отвечать будет? Может, нарком внутренних дел, а?

— Но ведь с вашей комплекцией в такой тесный лаз — не протиснуться. Да и верёвка у нас только одна, — язвительно заметил Плечов.

— Поэтому первым полезет, — Цанава почесал за ухом и объявил: — Товарищ сержант.

— Есть!

При помощи каких-то диковинных манипуляций чекист профессиональным, хорошо заученным движением скрутил из шнура замысловатую фигуру и, накинув её себе на пояс, воткнул в получившуюся петлю свободный второй конец:

— Держите крепче, товарищи. Когда закончу — крикну или дёрну за верёвку два раза.

— Понял. Фонарик