Агент вождя - Сергей Иванович Бортников

лейтенанту… удостоверение сотрудника центрального аппарата ГУГБ НКВД СССР!

И без того вытянутое книзу, яйцевидное лицо Василия ещё больше увеличилось в размерах — из-за окончательно отпавшей челюсти.

— Лейтенант госбезопасности Пчелов! — деловито добил его «священник». — Откомандирован в Белоруссию для выполнения секретного задания, ясно?

— Так точно!

— Кто здесь старший?

— Я!

— Звание, фамилия?

— Младший лейтенант Бурмистренко!

— С этой секунды поступаете в моё распоряжение.

— Есть!

— Удостоверение верните…

— Пожалуйста.

— И смотрите в оба за этими лжеучёными.

— Да-да, конечно. Товарищ Цанава нас предупреждал.

— Лаврентию Фомичу — привет.

— Передам… Непременно… Да…

— Что ещё?

— Разрешите полюбопытствовать, что тут случилось?

— Он, — Пчелов ткнул пальцем в своего бывшего сослуживца, — убил вашего товарища.

— Ваньку?

— Я ему в документы не заглядывал. Труп — у берёзы. Установить личность погибшего будет нетрудно…

— У, гад!.. — Василий замахнулся и врезал рукоятью своего револьвера по зубам задержанного. — Моего лучшего друга, сволочь, порешил… А лейтенант Бальбуза — куда девался?

— Это мне не ведомо, — равнодушно повёл оком «лейтенант». — У него спрашивайте!

(Ярослав от такой небывалой наглости «проглотил язык» и не мог сказать и слова!)

— Говори, падло, куда Лёньку девал?

Младший лейтенант собирался ещё раз заехать по лицу главного подозреваемого в убийстве его коллег, но в этот момент у калитки припарковался шикарный чёрный автомобиль, из которого вышел — нет, выпорхнул старший майор Цанава.

Бурмистренко мгновенно отказался от первоначальной задумки и на всех парах помчал навстречу высокому начальству.

— Разрешите доложить, товарищ нарком!

— Докладывай.

— Мною арестована…

— В нашем рабоче-крестьянском государстве арестовать любого, самого обычного, гражданина может суд и только суд.

— Виноват… При проведении незаконных мероприятий на вверенном нам объекте, задержана группа вражеских лазутчиков… К сожалению, не обошлось без потерь. Погиб сержант Салов, пропал без вести лейтенант Бальбуза, от которого командование операцией по старшинству звания перешло ко мне. Младший лейтенант Бурмистренко.

— Вы уже отправили кого-то на поиски Бальбузы?

— Никак нет. Разрешите исправиться?

— Действуй.

— Сержант Коваленко! — завопил Василий.

— Я!

— Немедленно обследуйте периметр замка.

— Есть.

— Особое внимание уделяйте придорожным рвам, канавам. В случае обнаружения товарища лейтенанта или его тела — запустите сигнальную ракету.

— Есть.

— Выполняйте! Немедленно.

Крепкий молодой человек лихо развернулся и помчал по часовой стрелке вдоль высокого забора.

— При проведении данных мероприятий нам было оказано неоценимое содействие со стороны сотрудника центрального аппарата ГУГБ НКВД СССР товарища Пчелова, выполняющего секретное задание высшего руководства, — без заминки продолжил младший лейтенант Бурмистренко.

— Пчелов… Плечов… Голова кругом!

— Он, кстати, ранен.

— Кто?

— Наш столичный коллега.

— Кем?

— Одним из вражеских агентов, за которыми вы поручили вести наблюдение.

— Понял. Представьте мне героя.

— Слушаюсь… Товарищ лейтенант…

Василий огляделся по сторонам и беспомощно развёл руками:

— Его нигде нет.

— А как вы узнали, что он — сотрудник центрального аппарата?

— Стажёр Максимец нашёл под рясой соответствующее удостоверение установленного образца.

— Вы думаете, отправляясь на секретное задание, агенты непременно берут с собой ворох документов?

— Не знаю…

— Ну, давай его сюда.

— Кого?

— Не кого, а чего — удостоверение, мать твою так! — начал выходить из себя старший майор — с ним часто случались подобные перепады настроения.

— Я его вернул… Законному владельцу… По его же просьбе.

— Ой, чувствую, плачет по тебе трибунал, младший лейтенант!

— Но…

— Сдать оружие!

— Есть!

— Товарищ стажёр!

— Я!

— Примите клиента. И не спускайте с него глаз. До очередного распоряжения свыше.

— Слушаюсь.

— Отвечать надо строго по Уставу или вам, как стажёру, это не известно?

— Есть, товарищ нарком!

— Вот так будет правильно…

* * *

Руки Плечова были туго стянуты за спиной крепкой бечёвкой. Размокнув, она въелась в тело, но внешне Яра никак не выказывал своих физических страданий. Напротив — выглядел бодрым, уверенным, спокойным; больше беспокоился не о собственной шкуре, а о судьбе профессора.

Конечно же нарком мог мгновенно избавить его от изнуряющей боли, но не спешил, ибо был прекрасно осведомлён о недюжинных способностях Ярослава в деле самозащиты без оружия.

Руки связаны? Так ведь разговору по душам это не помеха…

— И как ты умудрился оказаться в такой позе, а, орёл?

— О чём вы?

— Как дался себя связать? Ведь мог запросто отметелить их всех! (Он прекрасно помнил, как на одной из тренировок, больше походившей на мастер-класс, Плечов легко уклонялся от лихих атак трёх лучших бойцов белорусского НКВД, а затем, по кивку его подбородка, надолго уложил лихих чекистов на пол).

— А я имел такое право? — скривил рот в ухмылке пленник.

— Нет. Сопротивление властям — уголовно наказуемое преступление.

— Вот видите. А говорите…

— Признаюсь честно: это единственное обстоятельство, заставляющее меня усомниться в том, что ты вражеский лазутчик.

— Как профессиональный философ, всячески одобряю ход ваших мыслей.

— Остальное свидетельствует против тебя.

— Ничего. Время, как говорится, расставит все точки над «i»…

— Согласен.

— Как отец?

— Имеешь в виду профессора?

— Да.

— Плохо. Ему оказали первую медицинскую помощь, но её явно недостаточно.

— Распорядитесь поместить Фёдора Алексеевича в больницу и обеспечьте квалифицированный круглосуточный уход за ним.

— Ты мне приказываешь?

— Да.

— Терпеть ненавижу такого обращения.

— Вы мне всё-таки должны. Два раза.

— Уже один…

— Товарищ нарком, разрешите доложить? — это на крыльцо подсобного помещения, под навесом которого протекала описываемая беседа, явился сержант Коваленко, по приказу Бурмистренко обследовавший окрестности.

— Валяй…

— Бальбузы нигде нет.

— Значит, рассматриваем два варианта. Первый — лейтенант мёртв, второй — он пособник этого вездесущего попа… Как же его?

— Пчоловского! — подсказал Яра.

— Вы, товарищ сержант, первым делом передайте указание моему водителю: немедленно доставить раненого профессора в больницу.

— Слушаюсь.

— Сами тоже поезжайте с ними. Сначала поместите Фролушкина в отдельную палату — как-никак всемирная знаменитость, затем вернётесь в отделение за подкреплением и ещё раз прочешете окружающую территорию. По окончании — доложите мне лично.

— Есть!

— Кстати, как тебя мамка величает?

— Колькой… — лицо сержанта покрылось густым румянцем, но в кромешной тьме этого, естественно, никто не заметил.

— Свободен, Николай. Повторяю: справишься — сразу доложишь.

— Есть!

Сержант вернулся буквально через минуту.

— Товарищ нарком…

— Ну?..

— Там какой-то юродивый привязался к профессору и не хочет отходить от него ни на шаг.

— Гоните его на хрен! Хотя нет. Возьмите с собой. Всё-таки родной сын…

— А теперь продолжим нашу интеллигентскую беседу, — поворачивая лицо к молодому учёному, миролюбиво предложил Цанава, когда Коваленко полностью «растворился» в темноте.

— Давайте… — грустно вздохнул Яра.

— Первым делом расскажи о своём видении событий. Может, сообща мы сможем развеять туман вокруг этой нехорошей истории?

— Как вы помните, мы с профессором заполучили копию рисунка, по всей вероятности, принадлежащего кисти полковника российской Императорской армии…

— Чёрт, опять запамятовал его фамилию — такого раньше со мной никогда не случалось.

— Всему свой срок! — не упустил возможности