Степкина правда - Николай Константинович Чаусов

не решаясь спросить, зачем понадобились запасы и вообще зачем мы все торчим на этой трибуне.

— Идут, — сказал один из «обозников».

Из-за угла улицы, на которой была штаб-квартира, показалась большая группа бойскаутов и с ними несколько здоровенных парней и мужчин с бойскаутскими значками на обычных пиджаках и рубахах.

— А разве бойскауты взрослые бывают? — не удержался я от вопроса.

— Это командиры ихние. А вон тот, в котелке, — бывшая контра, — объяснил Степка. И в свою очередь обратился к Синице: — Принес?

— Ага, принес.

Синица нерешительно полез в карман, кивнул на меня и задержал руку.

— Давай, можно, — приказал Степка.

Тогда Синица вытащил из кармана небольшой бумажный сверток и передал его Степке.

— А фитиль?

— Есть тоже. — Синица снова полез в карман, подал Степке небольшой провод. Как электрический, но не сплетенный из двух, а очень толстый и черный.

— Порядок! — похвалил Степка. — Пускай понюхают, гады!

— Взорвете?! — даже испугался я.

— Да нет, мы же не беляки. Попугать только. Они все про страшное читают, храбрыми хотят быть, вот мы им в самую точку…

Степка развернул бумагу, осмотрел какой-то синий, туго набитый пакет и завернул снова.

А бойскауты все подходили и подходили. Пришел и Валькин отряд вместе с Яшкой, Коровиным, Федькой, Вовкой и другими мальчишками. Зазвенел колокольчик, и все бойскауты поспешили в подъезд штаб-квартиры.

— Пора, — сказал Степка. — Сбор у понтонки. А ты, Коля, смотри: сболтнешь кому — будешь предателем. А с предателями мы строго.

— Я не сболтну.

— У понтонки, как соберемся, будем утверждать план. И ты тоже, понятно?

— Понятно, — загорелся я.

— Тогда пошли! Ты же штаб-квартиру хотел посмотреть, верно? — улыбнулся он своими веснушчатыми глазами.

Караульщики теперь встретили нас враждебно.

— Чего опять надо?

— А тебе чего? — передразнил силач-«обозник».

— Я на посту стою. А посторонним сейчас нельзя. Тогда можно было, а сейчас нельзя! — упрямо повторил он.

— А мы тоже караульщики! — сказал Степка.

— Врешь! А пароль?

— Чудо ты: пароль! Вас же на пост ставили, а нас в «секрет», ясно? А ты знаешь, что такое «секрет»? Мы тайные разведчики — вот кто! У нас и пароль свой… Да нас завтра в бойскауты принимать будут!

Караульщики переглянулись и, пошептавшись, пропустили нас к окнам.

— Да слушайте, жалко, что ли.

Я тоже заглянул в окно большого и необычно сумрачного зала. Бойскауты чинно сидели за столами, занимая все первые ряды, а позади них — все остальные. За небольшой, покрытой синим сукном тумбой сидел пожилой человек в пенсне, загробным голосом читавший какую-то страшную историю с летающим гробом. Он все время отдувался, тер платком потную шею и шевелил черными косматыми бровями.

— А тебе страшно? — спросил меня караульщик.

— Что?

— Да что он читает: ведьмы, черти разные…

— Сказка это. Летающих гробов не бывает.

— Сам ты сказка! Это господин Гоголь писал! А прозывается «Вий». Нам про это бойскауты говорили.

Я снова прислушался к тому, о чем читал артист, и мне тоже, по правде сказать, стало жутко. Только в летающий гроб я все равно не поверил.

— Это еще что! А намедни другой артист читал — еще пострашней было! — опять зашептал мне на ухо караульщик, но в этот момент артист захлопнул книгу и прогудел:

— Ну, что скажете, гренадеры?

— Давай! — тихо скомандовал позади меня Степка.

Силачи-«обозники» потеснили караульщиков, заслонили от них Синицу, а тот зачиркал спичками и, когда что-то задымилось, швырнул в окно бойскаутской штаб-квартиры.

— Ложись! Бомба! — заорал Степка и, схватив меня за руку, кинулся догонять Синицу и других наших мальчишек.

Караульщики попадали на дощатый тротуар, а из распахнутых настежь окон штаб-квартиры раздались отчаянные вопли, и повалил дым. Но мы забежали за угол, пересекли булыжную мостовую и скрылись в таком же, как наш, огромном проходном дворе…

Заговор смелых

Через полчаса мы все уже сидели на крутом берегу Ангары у понтонного моста и весело обсуждали случившееся, представляя, какой переполох был сейчас в бойскаутской штаб-квартире. А Степка в моих глазах стал настоящим героем, как Дуглас Фербенкс, которого я смотрел в кино еще с папой.

— А почему взрыва не было? — спросил я Синицу,

— Тебе же говорят: не беляки мы, — все еще смеясь, ответил тот. — Это дымный пакет, а не бомба…

— Дымовой, — поправил Степка. — А теперь давайте утверждать план.

Он вынул из-за пазухи настоящую карту Иркутской губернии и, расстелив ее на земле, стал объяснять значение линий, кружков и точек.

Я много раз держал в руках подобные карты, когда вместе с Юрой искал какой-нибудь город или страну, и брат научил меня понимать значения не только черточек и кружочков, но и множества других знаков и расцветок. Но показывать свои знания перед Степкой не стал — Степка не хуже меня разбирался в карте — и я только удивлялся: откуда он все это узнал? Ведь у него нет такого старшего брата, как у меня, а Степкина мама совсем неграмотная, как баба Октя.

— Вот это — озеро Байкал, — объяснял Степка, обводя стебельком синее пятно на карте. — Его морем потому называют, что он большой. Дядя Егор говорит, что если ученые докажут, что Байкал под землей с океаном соединяется, тогда его морем назовут, ясно? В него триста рек впадают, а вытекает одна Ангара. Вот она.

Я почти все знал, о чем рассказывал пацанам Степка, и ждал, когда он где-нибудь ошибется, чтобы поправить, его. Но Степка не ошибался, а, наоборот, говорил даже о том, о чем я слышал впервые.

— Предлагаю план следования на Ольхон, — заявил вдруг Степка и показал на красную карандашную линию от Иркутска до Хогота, от Хогота до Сахюрты и через Малое море на остров Ольхон. — С дядей Васей доедем до Хогота, а с бурятами как-нибудь договоримся, они добрые. Вопросы есть?

— А когда поедем? — спросил я.

Но пацаны весело переглянулись между собой, а Степка дружески положил мне на плечо руку и сочувственно проговорил:

— Тебе нельзя, Коля. Ты нам только поможешь, ладно? А тебе нельзя, ты слабый…

От такой обиды я чуть не заревел.

— А Сашка не слабый, да? Пускай со мной поборется — кто кого! А, думаешь, ты сильный, да?!.

— Погоди, Коля. Ну чего ты шумишь? Я ведь не про силу сказал, а вообще… Мы привычные, мы и на земле выспимся, и на картошке проживем, а ты нежный…

— Интеллигент, да? Маменькин сынок, да?!

— Да нет, не маменькин. Ленин тоже интеллигентом был — так он выносливый. Он себя вынашивал, ясно? Чтобы в ссылках не умереть…

— И я вынашивал! Я же в