Рубеж - Александр Владимирович Мазин

что говорил: обувка важнее штанов. Босиком по камням или по снегу долго не побегаешь. Но Радим боялся не успеть за тиуном…

Обувь не понадобилась.

Рачила стоял у входа в клеть и о чём-то разговаривал с Осви.

Радим с запозданием вспомнил, зачем этот дренг здесь. Пленника сторожит.

Лица Осви Радим не видел — света от стоявшей на полу чашки-светильника было чуть. А Рачила и вовсе стоял к Радиму спиной. Но говорили они вроде мирно, и Радим замешкался. Нет, он помнил, что велел Харальд: «сразу убей»… Но всё же как-то… Ведь ничего такого не происходит…

Надо было слушать хёвдинга. Промедление это стоило дорого.

Жизни.

Вот только что Осви с Рачилой стояли друг против друга и вроде мирно беседовали, а потом Осви начал падать.

Шумно упасть Рачила ему не дал: подхватил ловко, опустил мягко на пол. Потом отодвинул засов, запиравший охраняемую клеть снаружи.

Радим опомнился. Все сомнения исчезли, когда он увидел, как отражается свет лампадки в мёртвых глазах Осви.

Меч из ножен, рывок вперёд…

Рачила успел обернуться на звук. Поэтому меч вошёл ему в правый бок, а не в спину. И вошёл слишком глубоко — вытащить его сразу Радим не смог. Нож, которым тиун убил Осви, ударил Радима в грудь. Точно в сердце. С такой силой, что Радима отбросило назад. Он выпустил рукоять меча, ударился спиной о стену, но остался жив. Спать в кольчуге, конечно, не очень удобно, но пригодилась, и ещё как!

А Рачила упал. Грохнулся на пол, свернулся клубком и завыл:

— У-у-у…

Радим бросился к нему, чтобы вытащить меч. Оружие — это главное… И тут распахнувшаяся дверь клети ударила его по голове, сбив с ног.

Вот шлема на Радиме не было. Но дверь не топор, так что Радим тут же вскочил и получил удар ногой в живот. Хороший такой удар, несмотря на то что выпрыгнувший из клети Лоймар тоже был босиком. Не будь на Радиме брони — свернулся бы калачиком, как Рачила. Но броня была, и ещё неизвестно, кому оказалось больнее.

Но Лоймару на боль было наплевать. И на Радима. И на освободившего его Рачилу, который всё-таки успел отворить засов.

Лоймар наклонился над тиуном, чтобы перерезать ремни на руках застрявшим мечом Радима.

Вой Рачилы перешёл в вопль и внезапно оборвался. Ремни на руках Лоймара лопнули. Он схватился за рукоять меча, но выдернуть не смог. Кисти затекли, не слушались.

И тут Радиму повезло. Потому что в только что пустом коридоре вдруг стало тесно от воинов.

Лоймар тут же выпрямился, поднял руки ладонями вперёд: не сопротивляюсь.

— Вяжите его, — распорядился Сивард.

Повернувшись к Радиму, рыкнул грозно:

— Говори!

— Ты на Сиварда не серчай! — К Радиму подсел Студён, варяжский десятник. — Ему ж потом перед князем ответ держать за тиуна. Должен был доподлинно всё выяснить.

— Я не из-за него, — сокрушённо проговорил Радим. — Будь я расторопней, Осви живой был бы!

Студён построжел лицом, спросил:

— А Осви что, малец несмышлёный или баба? Жаль его, понятно, но твоей вины в его смерти нет. Он воином был, да постарше тебя. Воин, при оружии, да ещё и на страже. А зарезали, как овцу. И кто? Тиун, который и дружинником никогда не был!

— Так Осви его потому и подпустил, наверное, что решил — не опасен.

Студён хмыкнул.

— Не опасен… Не знал я, что у Харальда такие бестолковые в хирде. А тебе я так скажу: если бы не ты, одним доверчивым дренгом дело не обошлось бы. А тебя боги любят, раз живой остался. Лоймар этот — воин изрядный. Таких, как ты, ложкой кушает. Как он тебя не убил, удивляюсь.

— Руки у него занемели, — сказал Радим. — А так бы убил.

— Я и говорю: любят тебя боги. А ты молодец! Остановил татя. И хёвдинг твой то же самое скажет, когда в крепость вернётся. Даже не сомневайся!

22 Ярл — наместник конунга.

22

Ярл — наместник конунга.

Глава 14 Руны говорят

Оставленная жителями деревенька близ Коложи той ночью словно вновь ожила. То и дело проходили дозорные, тянулись в тёмное небо струйки дымов.

Понятно, что на всё войско Довгерда изб не хватило. Под крышей ночевали лишь сам князь и его ближняя дружина. Остальные латты расположились в наспех сделанных шалашах-намётах из еловых лап. Такой шалаш, развёрнутый открытой стороной к тлеющему всю ночь бревну, позволял переночевать в лесу даже зимой.

Нурманов, внимательно следивших за деревней из засады, как раз интересовало, кто именно там спит.

— Ха! Там бонды, — прошептал глазастый Хрут. — Во всех тех шалашах — бонды! Похоже, настоящих хирдманов у Довгерда не больше сотни… Если сейчас с той стороны ударим, десятка три перебьём, пока они опомнятся. Сделаем, хёвдинг?

— Нет, — шепнул притаившийся рядом с ним Харальд. — Всё. Уходим. Нас здесь не было. Снежок всё присыплет, метель заровняет.

Погода портилась. Лёгкий снегопад усиливался, к нему прибавился ветер. Завьюжило.

— И даже не убьём никого? — огорчился Левый.

— Ты дозорного прибил, — напомнил брату Правый. — Харальд, а с ним как? Увидят — ведь догадаются.

— Тело с собой заберём, в сугроб зароем, — приказал Харальд. — Уходим. Я увидел, что хотел. А Довгерду о том, что мне известно, знать ни к чему.

Прав оказался Студён. Харальд, вернувшись под утро с вылазки, на Радима не рассердился.

Выслушал сначала Сиварда, потом не поленился — Лоймара расспросил. Радима оставил напоследок. И потом сказал только:

— Ошибся я в Осви. И лучше так, чем в настоящем бою. А что ты с Лоймаром не сладил, так это понятно. В прошлый раз мы его вдвоём с Анундом осилили. Так что меч свой у Гуннара забери, позавтракай и иди отсыпайся.

— А если латгалы нападут? — спросил Радим.

— Если нападут — разбудим, — пообещал Харальд. — Только не нападут они. Кишка у них тонка — в такую метель стену штурмовать.

— Значит, отбиться мы сможем? — уточнила Ольга.

— Сможем, — подтвердил Сивард. — Если хёвдинг всё правильно посчитал и с Довгердом только пять десятков дружинников, а остальные ополченцы, то, пожалуй, управимся.

— Пожалуй?

— Управимся, — более твёрдо ответил варяг. — А возможно, они и не рискнут напасть. Всё же у нас наследник Довгердов.

И неожиданно улыбнулся:

— А молодец этот твой Радим! Не поспей он вовремя, не знаю, что было бы.

— Он не мой. — Ольга слегка порозовела. — Он с нурманами теперь.

— Это пока, — сказал Сивард. — По крови-то он наш, словенский. А воинскую науку постигать и в нурманском хирде можно. Харальд — славный вождь, а его кормчий — наставник из лучших.

— Гуннар? — нахмурилась Ольга. — Он же берсерк. Он ужасен!

— Для врагов — да, — уточнил Сивард. — Великой силы воин. И тем опасней, что сам решает, когда набросить волчью шкуру, а когда скинуть. Я б