Роберт Стивенсон - Берег Фалеза

Еще на борту я хватил стаканчик-другой, морской переход наш был довольно долог, и теперь земля качалась у меня под ногами, словно палуба корабля. Весь мир казался мне ярким, словно свежевыкрашенным, а ноги двигались как бы в такт музыке; цветущий остров верно был сказочной страной Зеленых Скрипачей, если такое место существует на свете, а если нет, то, право, жаль. Приятно было чувствовать травку под ногой, глядеть ввысь на зеленые горы и на туземцев с их повязками из зеленых листьев вокруг бедер, и на женщин в цветных платьях-красных или синих. Так мы шли, то под палящим солнцем, то в прохладной тени, причем и так и этак было приятно, а ребятишки со всего селения бежали за нами — бритоголовые, бронзовые от загара, и верещали, словно стая птенцов.

— Между прочим, — сказал Кейз, — нужно раздобыть вам жену.

— Правильно, а я-то чуть было не позабыл, — сказал я. Нас окружала толпа девушек, и я, приосанившись, огляделся вокруг, словно какой-нибудь паша. Все они принарядились, как только до них долетела весть о прибытии нашего судна, а женщины Фалезы славятся своей красотой. Правда, зад у них малость тяжеловат, но это, пожалуй, единственный изъян в их телосложении. Словом, вот чем были заняты мои мысли, когда Кейз тронул меня за плечо.

— Вот эта недурна, — сказал он.

К окружавшей нас толпе приближалась девушка. Она, как видно, возвращалась с рыбной ловли, и рубашка на ней промокла насквозь. Девушка была молоденькая, очень стройная, стройнее других островитянок; лицо у нее было продолговатое, лоб высокий, а взгляд странный, застенчивый, словно бы незрячий; было в ней что-то одновременно и детское и кошачье.

— Кто она такая? — спросил я. — Пожалуй, она мне подойдет.

— Ее зовут Юма, — сказал Кейз и, подозвав девушку, заговорил с ней на местном наречии. Не знаю, что он ей сообщил, но во время его речи она метнула на меня быстрый пугливый взгляд, словно ребенок, который хочет уклониться от удара, и тотчас опустила глаза и внезапно улыбнулась. Рот у нее был крупный, губы и подбородок — прямо как у статуи какой-нибудь богини. Улыбка сверкнула и погасла. Потом девушка стояла и, склонив голову, слушала Кейза, пока тот не умолк, затем ответила что-то своим мелодичным голоском, глядя ему прямо в лицо, выслушала его ответ, и послушно направилась ко мне. Я был удостоен поклона, но глаз она больше не подняла, не улыбнулась и не проронила ни слова.

— Ну, как будто все в порядке, — сказал Кейз. — Вы ее получите. А с ее старухой я договорюсь за пачку табаку, — добавил он, осклабившись, — и вы будете иметь то, что выбрали себе из этого стада.

Верно, его улыбка задела меня за живое, потому что я ответил довольно резко:

— Она совсем не похожа на девушку такого сорта.

— Может, и не похожа, — сказал Кейз. — Может, она и не из таких. Держится особняком, с остальными не якшается, ну и всякое такое прочее. Нет, вы меня не поняли: Юма хорошая. — Кейз, казалось мне, говорил очень горячо, и это удивило меня, но вместе с тем было и приятно. — Признаться, — продолжал он, — я не очень-то был уверен, что она согласится, но, оказывается, вы ей сразу приглянулись. Теперь от вас требуется только одно: держаться в стороне и не мешать мне обрабатывать ее маменьку всеми имеющимися в моем распоряжении средствами, после чего я приведу девушку к капитану Рэндоллу и вас соединят с ней брачными узами.

Выражение «брачные узы» было мне не совсем по нутру, и я ему это высказал.

— Ну, от этих брачных уз вы не пострадаете, — сказал он. — Капелланом у вас будет Черный Джек.

Тем временем мы уже подходили к дому, где жили белые, их было трое, ибо здесь негры причислялись к белым, так же как и китайцы, — вещь хотя и странная, но вполне обычная на островах. Дом оказался довольно просторным, окруженным шаткой верандой. Переднюю часть дома занимала лавка; я увидел весы и весьма жалкий ассортимент товаров: два-три ящика с мясными консервами, бочонок с сухарями, несколько кусков хлопчатобумажной ткани. Все это не шло ни в какое сравнение с товарами, которые привез я. Только контрабандное оружие и спиртные напитки были представлены довольно богато. «Если это все, чем располагают мои конкуренты, — подумалось мне, — на этом острове я не пропаду». В самом деле, ведь только оружием и алкоголем они и могли помериться со мной.

В задней комнате мы нашли старого капитана Рэндолла; он сидел по туземному обычаю — на корточках на полу; жирный, обнаженный по пояс, сивый, как барсук, бледный, с ввалившимися от пьянства глазами. По его седой волосатой груди ползали мухи, а одна устроилась даже в уголке глаза, но он не обращал на это ни малейшего внимания; москиты же вились вокруг него, словно рой пчел. Всякому нормальному человеку было ясно: это жалкое создание следовало бы тут же прикончить, предать земле, и, глядя на него, я сразу отрезвел; у меня стало муторно на душе, когда я подумал о том, что ему семьдесят лет и что когда-то он был капитаном корабля и, элегантный, подтянутый, сходил где-то на берег и сидел, развалясь в кресле, на верандах клубов или надменно разглагольствовал в барах и консульствах. Когда я вошел, он сделал попытку подняться, но она не увенчалась успехом; тогда он ограничился тем, что протянул мне руку и пробормотал какое-то приветствие.

— Папаша уже порядком нагрузился сегодня с утра, — заметил Кейз. — У нас тут сейчас разыгралась эпидемия, и капитан Рэндолл принимает джин как профилактическое средство. Верно я говорю, папаша?

— Это еще что за гадость, я и не слыхал про такую! — возмущенно вскричал капитан. — Я пью джин, как лекарство, для сохранения здоровья. Это мера предосторожности, мистер, как вас там…

— Все в порядке, папаша, — сказал Кейз. — Но тебе надо подтянуться. У нас сейчас тут будет свадьба: мистер Уилтшир намерен сочетаться браком.

Старик осведомился, с кем именно.

— С Юмой, — сказал Кейз.

— С Юмой? — воскликнул капитан. — Для чего ему понадобилась Юма? Он же приехал сюда для поправки здоровья? На черта ему Юма?

— Захлопнись, папаша, — сказал Кейз. — Не тебе ведь на ней жениться. И, насколько мне известно, ты ей не крестный отец и не крестная мать. Как я понимаю, мистер Уилтшир сам знает, что ему надо.

И, попросив извинить его — ему, дескать, надо пойти похлопотать насчет свадьбы, — он оставил меня вдвоем с этим несчастным старым подонком, который был его партнером, а честнее говоря, его жертвой. И лавка и товары принадлежали Рэндоллу. Кейз и негр были при нем просто паразитами; они так же, как эти мухи; прилепились к нему и пили из него кровь, но он этого не понимал. В сущности, я не могу сказать ничего дурного о Билли Рэндолле — просто он вызывал омерзение, и время, проведенное в его обществе, вспоминается мне, как страшный сон.