Древняя Греция. От Геракла до Перикла - Андрей Николаевич Савельев

связан с определенным символизмом – с опознаваемыми символами, приметами, позволяющими сопоставить человека с героическим сюжетом и именем, известным из эпоса. Знак (sema) может быть открыт родным и близким героя (philoi). Например, Одиссея, изменившего облик, узнают по шраму на ноге его престарелый отец, няня и верные пастухи. А Пенелопа опознает и «понимает» (anagignosko) его по одежде, подаренной ею самой. Неузнанный пастухом Евмеем Одиссей, принявший облик бродяги, получает от того указание не слоняться вокруг дворца, чтобы его кто-нибудь не покалечил и «следить за такими вещами». Одиссей отвечает, что он понимает указание (gignosko), потому что способен узнавать, о чем идет речь (поео). Бытовой характер указания сопряжен с совсем небытовым ответом Одиссея. Но этот ответ не обращает на себя внимания пастуха, который лишен noos. Слушатель поэмы, напротив, получает иллюзию способности к распознаванию знаков. Он-то знает, в чем дело.

Эти внешне обыденные признаки на самом деле создают возможность самого эпического сюжета: герой отмечен sema именно для того, чтобы его можно было узнать. Так же может быть отмечен и любой другой человек, но он не попадает в эпос, остается за пределами памяти певцов. Остаются только признаки героя.

Зачастую Зевс подает знак, подлежащий толкованию, в виде молнии. Когда Одиссей молит Зевса дать ему знак, что он одолеет навязчивых женихов своей жены, Зевс посылает молнию и вкладывает «пророчество» в речь рабыни, мелящей зерно. Ее речь обозначена словом epos и содержит мольбу к Зевсу наказать женихов, которые делают ее труд нестерпимо тяжелым. Поэзия становится sema, а ее смысл распознается с помощью noos.

Зевс в «Илиаде» диктует свою волю мановением головы. Гера корит его, что он не высказывает смысла этого символа с помощью epos. Зевс отвечает, что «слово» (muthos) он хранит в своем noos. При этом «Илиада» как раз отражает эпическое воплощение воли Зевса – sema его noos.

Зевс наделяет sema тайным смыслом – это священные символы, какими бы обыденными они ни казались. Sema Зевс посылает ахейскому войску: змея пожирает восемь птенцов и их мать. Прорицатель Калахас опознает в этом знаке грядущее разрушение Трои. Приам видит посланную Зевсом птицу и полагает этот символ добрым знаком для себя: он может без опасения идти к ахейским кораблям.

В «Одиссее» прорицатель Феоклимен предпочитает покинуть пир женихов, усмотрев в их безудержном смехе дурной знак: «злая судьба близится к вам». Предводитель женихов – Антиной (Anti-noos – противоразумный) не видит знаков, которые говорят о скорой его гибели от руки Одиссея.

Некоторых людей эпос наделяет (через богов) способностью замечать (поео) знаки, а значит – и толковать их. В грудь прорицателей, пророков (mantis) Зевс вкладывает истинный noos. Семантика – sema-mantis – пророческое толкование символов с помощью noos. Сам Аполлон пользуется мантическими способностями: например, узнает (gignosko) в пролетевшем вороне сына Зевса (Гимн Гермесу). И все же знаки богов и случайные события смешиваются, отчего суеверия приводят к ошибкам, и воля богов видна лишь в развязке любого сюжета.

Узнавание символов – noos – происходит от индоевропейского корня *nes-, «возвращаться к свету жизни». В греческом neomai означает просто «возвращение», производное от него nostos – «возвращение домой», а другое производное – noos. На примере Одиссея хорошо видно, что его способность к noos приводит к nostos. Понимая знаки, он находит путь домой даже вопреки воле Посейдона и опасности «забвения» (lethe) – как в случаях с лотофагами и Киркой.

Колесница, подъезжающая к поворотному знаку

Serna – это исходно не только «знак», но и символ могилы или гробницы – земляной курган или надгробие. Собственно, это «знаки» становятся приметами, структурирующими пространство. Дороги прокладываются от знака к знаку, от знака дороги ветвятся в разные стороны, знаки становятся поворотными столбами на соревнованиях колесниц. Это не только пространственная метка, но и kleos – реальное воплощение славы героя, прославленное в поэмах вместе с его деяниями.

Обратный пробег колесниц называется neomai. В Немейских одах Пиандра содержится тот же термин во фразе: «богач и бедняк возвращаются (neomai), пройдя мимо Смерти». Sema в виде поворотного столба – это знак Смерти, могила. Но также sema – это знак возможной жизни после смерти или оживления. Noos пророка Тиресия сохраняется в его душе (psukhe). Это свойство, позволяющее psukhe воссоединиться с телом, вернуться к жизни. Или иметь возможность познания после смерти как у Тиресия – и это его исключительное свойство, позволяющее Одиссею в Аиде беседовать с мудрецом.

На мюнстерской гидрии колесница Ахилла мчится вокруг знака над могилой Патрокла, рядом бежит сам Ахилл, верху парит psukhe Патрокла и возвышается символ могилы Ахилла и Патрокла – маяк у Геллеспонта, «чей блеск виден издалека» («Одиссея»).

Война: ужас и блеск

При всей красочности описаний военных событий Гомер – не сторонник войны. И он морально оказывается не на стороне ахейцев, которые по справедливости требуют вернуть Елену и похищенные богатства, а на стороне троянцев. Также и Геродот рассматривает причину вражды по поводу похищения Елены как пустяковую, не стоящую кровопролития. Что же является причиной правоты Приама, который отказывается возвращать Елену ахейцам? Во-первых, Елена ужа давно замужем за Парисом, и их брак – по любви. Во-вторых, причина распри выглядит лишь поводом, истинное же намерение ахейцев – грабеж, а не справедливость. И это подтверждается многократно не только в ритуальном присвоении военных доспехов поверженного противника, но и в страстном захвате воинской добычи (например, в выкупе, который обещают за сохранение жизни некоторые троянские воины, или в выкупе тела Гектора за равный вес золота).

Гомер изображает вождей троянцев и ахейцев в эпической традиции – богоравными. Но параллельно возникает крайне критическая оценка. Капризы Ахилла и глупая надменность Агамемнона доходят до сатирического изображения. Возможно, здесь отразилась конкуренция между Аттикой и Пелопоннесом, и Гомер был на стороне гераклидов, в его времена подчинивших себе прежние ахейские царства, возглавляемые героями Троянской войны. Кроме того, «Илиада» становится источником знаний о пресечении множества ахейских родов, и Афины оказываются бесспорной ахейской столицей.

Как гражданин и поэт Гомер – противник войны, как воин и автор эпоса – не может не представлять войну в блеске подвигов и деталях военного дела. Он наверняка имел прямое отношение к войне и лично участвовал в битвах. В «Илиаде» он детально описывает движение войск и поединки, в которых доходит до натуралистических деталей.

Пример деталировки боевой тактики: Тевкр натягивает лук за щитом Аякса, затем тот убирает щит, и в противника летит смертоносная стрела. После чего Тевкр снова скрывается за огромным щитом. Другой пример: ахейцы решают передать большие щиты сильнейшим воинам и выдвинуть их вперед в критический момент сражений вблизи их кораблей. Вопреки доводам