Империя. Настоящее и будущее. Книга 3 - Константин В. Малофеев

Ознакомительный фрагмент

Национальная ориентация сочеталась у Жданова с категорическим неприятием западного влияния, в чем с ним вполне был согласен и Сталин, в ноябре 1945 года заявивший, что «с угодничеством перед иностранцами нужно вести жестокую борьбу»[68]. Началось наступление на ту часть околосталинской элиты, которая по результатам войны стала осознавать себя частью мирового истеблишмента, то есть встроилась в мировой Ханаан, – Молотов, Микоян, Ворошилов.

Особенно разъярило Сталина поведение жен его старых соратников. Жена Ворошилова Голда Горбман после создания государства Израиль публично позволила себе фразу, далекую как от пролетарского интернационализма, так и от советского патриотизма: «Вот теперь и у нас есть родина». Жена Молотова Полина Жемчужина, считавшаяся покровительницей Еврейского антифашистского комитета, в сентябре 1948 года, тепло приветствуя на идише посла Израиля в СССР Голду Меир, произнесла: «Если у вас все будет хорошо, значит, все будет хорошо и у евреев всего мира»[69]. В декабре того же года жена Молотова была исключена из партии, а затем арестована.

Жданов развернул решительную кампанию по борьбе с низкопоклонством перед Западом. Ее целью было поддержать достоинство народа-победителя, причем в ход шли аргументы не столько коммунистического, сколько национального содержания. Критиковалось восхищение не только западным образом жизни, но и западными технологиями, деконструировался миф об извечном прогрессе Европы и отставании России. Переоткрывались и популяризовались имена выдающихся русских изобретателей, ученых, инженеров. Фактически речь шла о встречной национальной реакции, призванной преодолеть волну раннесоветского исторического нигилизма.

В плане мероприятий Агитпропа ЦК «по пропаганде среди населения идей советского патриотизма» от 18 апреля 1947 года внезапно зазвучали славянофильские идеи: «Даже такой прогрессивный деятель, как Петр I, перенося в Россию передовые формы жизни Запада, допускал национальное унижение русских людей перед иностранцами. Во второй половине XVIII и в начале XIX века верхушка русского дворянства слепо подражала чужеземным нравам, усиленно пользовалась французским языком и всячески принижала родную русскую речь»[70].

С американским Ханааном Сталина сталкивала сама логика развития СССР как великой державы. Советский вождь был готов встроиться в вильсоновско-рузвельтовский «леволиберальный» миропорядок с центром в ООН, сконструированный чиновником Госдепа Элджером Хиссом, являвшимся при этом идейным советским агентом. А вот в проекте трумэновской американской глобальной империи, сколачиваемой при помощи ядерного оружия, Советскому Союзу попросту не было места.

В 1944 году на конференции в Бреттон-Вудсе, где закладывались основы послевоенной экономической архитектуры мира, представители СССР выступили против английского проекта Кейнса и поддержали американскую программу привязки мировых валют к доллару, контролируемому ФРС. Мало того, основным идеологом бреттон-вудской системы был чиновник американского минфина Гарри Декстер Уайт, прямой советский агент. Однако вследствие откровенно антисоветской политики, которую стал проводить новый президент США Трумэн, СССР не ратифицировал бреттон-вудские соглашения. Советский рубль формально был объявлен золотым, но безо всякой привязки к доллару.

В 1947 году США провозгласили план Маршалла, предусматривавший помощь Европе в виде американских субсидий на покупку американских товаров. Америка предлагала свою помощь как западноевропейским странам, так и странам, вошедшим по итогам Второй мировой войны в советскую сферу влияния, однако Советский Союз из плана Маршалла был демонстративно исключен под надуманным предлогом, что советский бюджет был профицитным.

Лаврентий Павлович Берия (1899–1953)

В этих обстоятельствах Сталин делает ставку на автаркию Советского Союза, контролировавшего теперь огромные пространства Евразии. Страны Восточной Европы принуждаются к отказу от участия в плане Маршалла, вместо этого им предлагается значительная продовольственная помощь от СССР. 500 тысяч тонн советского зерна были проданы по льготной цене и Франции в надежде обеспечить присутствие в правительстве тамошних коммунистов. Однако коммунисты вскоре были исключены из французского и итальянского кабинетов по американскому требованию, а в СССР продовольственная геополитика обернулась новым голодом, унесшим несколько сот тысяч жизней.

Ахиллесовой пятой сталинского имперского проекта было то, что он осуществлялся на недостаточной экономической базе. В разоренной войной голодающей стране, где погибла значительная часть трудоспособного населения, финансировать масштабную имперскую политику возможно было только за счет крайнего перенапряжения всех народных сил. Тогда-то и столкнулись в сталинском окружении два проекта будущего.

С одной стороны, патриотические идеи группы Жданова, основанные на концепции сбережения русского народа, его укрепления и питания будущего имперского проекта не от перенапряжения, а от избытка народных сил. Этому национальному проекту противостоял Лаврентий Берия, после ухода с должности наркома внутренних дел возглавивший «Спецкомитет № 1» и курировавший создание советской атомной бомбы. К нему примкнул Георгий Маленков, курировавший ракетный проект. Эти деятели не столько в теории, сколько на практике проводили идею создания огромного военно-промышленного комплекса, который заставит США считаться с СССР чисто военными средствами. Конечной наградой за перенапряжение в этом противостоянии должна была стать победа над Америкой и мировым капитализмом.

Укрепление позиций Берии шло по мере успехов в создании советской атомной бомбы. А сами эти успехи подпитывались позицией коммунистов и левых либералов на Западе. Именно они помогли советским физикам в рекордные сроки создать собственную атомную бомбу. Решающую роль сыграла позиция Альберта Энштейна, непререкаемая для работавших над ядерным оружием западных физиков. Содействовала атомному шпионажу и возглавляемая левым лейбористским правительством Великобритания, которая по мере утраты своей «империи» пыталась выстроить выгодный для себя баланс между СССР и США.

Атомный шпион Клаус Фукс так никогда и не был выдан из Англии в США и после недолгого тюремного заключения вышел на свободу. Разъяренное американское правительство так и не смогло наказать за атомный шпионаж никого, кроме второстепенных посредников – супругов Розенберг. Имена английских атомных шпионов, таких как Мелит Нордвуд, стали известны только в 1980-х годах. Более того, в 1947 году Британия продала СССР реактивный двигатель «Нин-II», который устанавливался на истребители МиГ-15: всего через три года советские асы за штурвалом этих Ми Гов собьют немало американцев в ходе Корейской войны.

Бериевский проект превращал СССР в вооруженную крепость левого Ханаана, способную на равных тягаться с поправевшей трумэновской Америкой. Во внутренней политике Берия выражал, в противоположность Жданову, интересы национальных республик, выступая за максимальное развитие их самостоятельности, вплоть до создания республиканских армий.

В столкновении ждановского и бериевского проектов Сталин выбрал последний как обещавший быстрый рост и скорое превращение СССР в полноценную сверхдержаву. Сталин, хотя и одобрял русофилию Жданова из рациональных соображений, но подсознательно она нервировала вождя.

Показателен в этом отношении эпизод из работы по подготовке нового текста программы партии. «Особо выдающуюся роль в семье советских народов играл и играет великий русский народ… [который] по праву занимает руководящее положение в советском содружестве наций»[71], – записал в проекте Жданов. Сталин сделал на полях пометку «Не то». Тогда появилась новая формулировка, более соответствовавшая вкусам Кобы: «Русский народ своей бескорыстной братской помощью ранее угнетенным нациям заслужил уважение и доверие всех народов Советского Союза и по праву занимает руководящее положение в семье народов СССР»[72]. Фактически это означало, что русский народ лишениями и трудностями искупил свою вину