Из тьмы. Немцы, 1942–2022 - Франк Трентманн

итальянских рабочих и османских евреев. Во время Первой мировой войны к работе было привлечено почти 2 миллиона военнопленных. Нацисты перевезли в рейх 8 миллионов мирных жителей из Восточной Европы, заставив их работать на военных заводах, на фермах и в частных домах.

Другими словами, иностранцы были обычным явлением в немецком обществе, и немецкая промышленность долгое время питалась их потом и мускулами. Явление было настолько привычным, что вновь прибывших из Средиземноморья часто называли тем же словом, которое использовалось в годы нацизма: Fremdarbeiter (иностранные рабочие)1.

Новый термин, который получит распространение, – Gastarbeiter (гастарбайтер) – обозначил одно фундаментальное различие между мигрантами с юга и их непосредственными предшественниками с востока: они приехали добровольно и могли свободно вернуться домой, когда захотят. Фактически именно так и поступило большинство. Ярлык “гастарбайтеры”[12] не был совсем уж неправильным. 11 миллионов человек, поехавших на заработки в Западную Германию во время бума, все же возвратились на родину. Но было и 3 миллиона человек, решивших остаться.

То, что миграция такого масштаба поставит перед принимающим обществом проблемы, было очевидно с самого начала. В 1963 году во Франкфурте собрался постоянный комитет по вопросам труда – совместный орган Федерального бюро труда, органов социального обеспечения и ведомств социального обеспечения земель. Хотя около 800 тысяч иностранных рабочих к тому времени проживали в Западной Германии и некоторые начали привозить свои семьи, комитет обнаружил, что все еще “неясно, следует ли интегрировать иностранцев, кого следует интегрировать, при каких условиях и в какой форме”. Чиновники, похоже, понятия не имели, “куда все это приведет”2. Время покажет.

Что стали значить призыв “больше демократии”, партнерство, сострадание и уважение к другим, когда далекие чужаки стали близкими соседями и когда бум обернулся крахом? В случае с ГДР иностранных рабочих было меньше. Тем не менее их присутствие представляло собой отдельную проблему в Восточной Германии – обществе, где призывы к солидарности с социалистическими братьями и сестрами сопровождались нехваткой товаров. То, как хозяева обходились со своими гостями, может многое рассказать нам о том, что на самом деле означала жизнь с “другими” в двух Германиях.

В отрицании

Западная Германия подписала свое первое соглашение о наборе персонала с Италией в 1955 году, а затем с Испанией и Грецией – в 1960-м. Но по-настоящему серьезный рост количества иностранных рабочих случился после 1961 года, когда стена перекрыла приток дешевой рабочей силы – немцев, бежавших из ГДР. Чтобы восполнить этот пробел, Западная Германия заключила договоры с Турцией (1961, 1964), Португалией (1964) и Югославией (1968). Южная Корея (1963) прислала столь нужных медсестер.

Соглашения отвечали взаимопересекающимся интересам всех сторон. Западная Германия процветала, и там было много машин, в Южной Европе имелось много праздных рук – в Германии уровень безработицы упал ниже 2 % в 1960 году, и рабочие-мигранты могли рассчитывать на заработок в четыре раза больше, чем дома. Для Федеративной Республики программа привлечения гастарбайтеров была масштабной “игрой без проигравших”. Мигранты подпитывали двигатель экономического роста и брали на себя самые тяжелые рабочие места в угольной, сталелитейной и текстильной отраслях, тем самым позволяя местным работникам переключиться на лучшую работу и подняться вверх по лестнице социальной мобильности. Своими налогами преимущественно молодые и здоровые иностранцы финансировали государство всеобщего благосостояния, не предъявляя к нему никаких требований. Усиление перемещения рабочей силы в дальнейшем служило европейской интеграции и внешнеполитическим интересам правительства. Чиновники надеялись, что гастарбайтеры по возвращении станут послами новой Германии и ее реформированной репутации, что было немаловажно в случае с Грецией и Югославией, которые сильно пострадали от нацистов. “Турок” тем временем “превратится в европейца благодаря встрече с немцами”, рассуждал чиновник Федерального агентства труда, который был одним из поборников этого соглашения3.

В свою очередь, для стран Средиземноморья миграция ослабляла демографическое давление и обещала денежные переводы в ценных немецких марках. Для Турции, которая вступила в НАТО в 1959 году, набор рабочей силы выглядел как еще один мост на Запад. Кроме того, существовала надежда, что мигранты вернутся с навыками и сбережениями, которые помогут развитию родной страны. Будучи членами Европейского экономического сообщества (ЕЭС), итальянцы пользовались свободой передвижения с 1961 года, хотя страны сохраняли за собой право зарезервировать ключевые рабочие места в трудные времена. С 1968 года итальянцы (и другие граждане ЕЭС) могли остаться в Западной Германии даже после окончания работы. Первоначально разрешения на работу турецких рабочих были ограничены двумя годами, но этот срок был отменен в 1964 году после протестов против того, чтобы рабочим из Испании и Греции (ни одна из которых еще не входила в ЕЭС) было разрешено привозить с собой свои семьи. Отправляющие и принимающие страны исходили из одного и того же предположения: со временем гастарбайтеры вернутся домой. И большинство так и сделали, но миллионы остались. Это была хрестоматийная иллюстрация того, как экономические интересы могут искажать понимание реального мира, игнорируя то, как люди на самом деле живут.

В понедельник, 7 сентября 1964 года, тридцативосьмилетний плотник Арманду Родригеш де Са сел на поезд в Канас-де-Сеньорим в Португалии. Когда через три дня он прибыл в Кёльн, его торжественно встретили как миллионного гастарбайтера. Это событие стало знаковым моментом, запомнившимся тем, как Арманду недоуменно смотрел на многочисленных фотографов и мопед “цюндапп”, который получил в подарок. Забыт был откровенный ответ, который он дал, когда его спросили, надолго ли он приехал. По его словам, он не был уверен и знал лишь то, что планировал, что к нему присоединятся жена и двое детей4. Это был сигнал о том, чего стоит ждать.

Если в начале 1960-х годов миграция следовала логике рынка труда, то к концу десятилетия она делала это все меньше и меньше. В период с 1964 по 1972 год около 400 тысяч рабочих ежегодно возвращались на родину, но численность вновь прибывших превосходила эти цифры. Для растущего числа мигрантов Западная Германия становилась страной, в которой они могли обосноваться. Существовало множество индикаторов этих перемен для каждого, кто хотел их увидеть. Официальные данные 1973 года показали, что 19 % иностранцев находятся в стране от четырех до шести лет, а 16 % – десять лет и более5. 56 % женатых рабочих уже жили вместе со своими семьями. И национальный состав миграционного сообщества менялся. Граждане Турции теперь были доминирующей группой. В отличие от итальянских гастарбайтеров, которые (как члены ЕЭС) могли расчитывать на пособие по безработице дома и жены и дети которых оставались в Mezzogiorno[13], где получали семейные пособия от Федеративной Республики, турецкие родители все