Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

жиковин с лалом и с яхонтцом и с берюзами и жемчужки и с перефтми (перелефть, халцедон) и с плохим каменьем». Там же упомянуты «двадцать и три жиковины женских золоты с яхонтцы, и с лалцы, и с изумруты, и с жемчушка и с плохим каменейцом». Семнадцать жиковин золотых отказывает своей дочери князь Верейский в 1486 г.

Именем жиковины в XVII столетии обозначалась большая дверная петля, вырезанная в виде лапок жука или вообще в форме, сходной с цеплястою лапою какого-либо подобного насекомого. Таким образом, можно полагать, что жиковиною называлось кольцо с дорогим камнем, который был укреплен во вставке или в гнезде посредством какой-либо цеплястой фигуры, охватывавшей его подобно лапкам жука. В XVII столетии при описании подобных перстней такой способ укрепления камней обозначался так: «Гнездо (с алмазом) в нохтях, или в нохтях яхонт синь к верху островат». Но точно так же жиковиною мог обозначаться перстень древнейшего устройства, который делался не сплошным слитым кольцом, а кольцом – согнутым или обогнутым около пальца, так что концы этой огиби, приходившиеся с исподней стороны, охватывали палец подобно лапкам жука или когтям птицы.

Кроме того, известно, что у египтян, а потом и у древних греков жук имел символическое значение и очень нередко изображался на перстнях. Эти перстни – скарабеи – устраивались обыкновенно так, что резная в виде жука печатка из дорогого камня или металла вставлялась в кольцо на вертлюгах, или осях, которыми служили концы самого кольца. Вставка с верхней стороны изображала фигуру жука, а с исподней на ней вырезывалась печатка, т.е. какие-либо знаки, иероглифы или какое-либо изображение. Перстень по верхнему изображению жука именовался вообще скарабеем. Впрочем, судя по некоторым указаниям, жуком, жуковиною обозначалась вообще выпуклая часть чего-либо, например на плоскости вроде сука, суковины. Жуковиною называется выпуклая округлая часть верхней доски от распиленного бревна в отличие от плоской, которая называется запилёнком. Жучками назывались особые косточки на гладкой коже некоторых рыб – у осетра, стерляди и т.п. Жуки – особые металлические выпуклые репьи, исподники, род небольших ножек, приделываемых по углам к нижней доске переплета на книгах напрестольных евангелий. Таким образом, жиковиною на самом деле могла обозначаться различного вида выпуклая бляшка, составлявшая необходимую принадлежность перстня, который тем и отличался от простого кольца.

Что царицы носили перстни, в этом, конечно, нельзя сомневаться; к сожалению, особого описания их перстней нам не встретилось. Имеем только описи перстней царевен, где в числе ларечной кузни царевны Анны Михайловны обозначено 14 перстней; в казне царевны Ирины Михайловны хранилось 25 перстней; но к обозрению казны царевен мы еще возвратимся в своем месте. В 1614 г. в государеву казну поступило «из Маринкины рухляди, присланной из Астрахани, 10 перстней, в том числе: 1 – с яхонтиком червчатым, около его искорки алмазные, цена 8 руб.; 2 – со звездою и камышки алмазными, 20 руб.; 3 – с чернью о семи алмазцах, 15 руб.; 4 – четвероуголен о четырех алмазцах, 20 руб.; 5 и 6 – с яхонтом лазоревым, один гранен островат; другой гладок продолговат, цена по 3 руб.; 7 – с финифтом с белым, в нем яхонтик лазорев, 4 руб.; 8 – о шести алмазцах, 12 руб.; 9 – с чернью и с яхонтом лазоревым, 2 руб.; 10 – с бирюзою, цена 1 руб.».

Перстни, серьги и другие подобные предметы, конечно, хранились в футлярах или особых коробочках, которые и изготовлялись, смотря по надобности. Так, в мае 1692 г. царице Наталии Кирилловне было сделано «шесть перстневиков длиною по 4 верш., в ширину 11/2 верш., с выдвижными ящики; три коробочки сережные длиною и шириною по 21/2, а вышиною по 1 верш., с лица оклеенные бархатом красным, внутри тафтою, по краям серебряным галуном».

Кроме перстней к золотым нарядам рук, именно ручной кисти, принадлежали обручи, запястья и зарукавья, соответствовавшие нынешним браслетам. Обручи, состоявшие собственно из золотой и вообще металлической проволоки, более или менее толстой, гладкой или свитой вдвое, втрое и т.д., были самою древнейшею формою такого наряда; по крайней мере, в отношении их названия они указывают такую древность, которая превосходит древность обруча уже в переносном его значении – как связки для разной деревянной посуды, например бочек, кадок и т.п. Очень естественно, что и употребление обручей мы встречаем в более старое время, чем описываемая нами эпоха. Так, в XIV в. они, по-видимому, были еще очень любимым нарядом. В 1328 г. Калита отдает своей дочери Фетинье из золота ее матери 14 обручей. Княгиня Волоцкая в 1503 г. отдает своей внучке уже только три обруча золотых, а своей снохе – два обруча золотых. Затем в XVII столетии об обручах уже не поминается; их заменяют зарукавья и запястья, да и те сравнительно с другими нарядами в виде браслетов употребляются очень редко. Быть может, большим и меньшим употреблением этой части наряда рисуется самый переход женского быта от большей свободы общественного положения женской личности к большей его замкнутости, даже и в отношении одежды. Более открытая одежда требовала, конечно, и в большей мере таких нарядов, как обручи – браслеты; напротив того, когда одежда становилась покровом постничества, то оказывались излишними и разные ее принадлежности, возвышавшие красоту открытую.

Что касается запястий, то этим словом очень редко обозначаются браслеты вроде обручей. Запястьем называлась у всякой одежды конечная часть рукава, противоположная кореню, по той, вероятно, причине, что она покрывала запястье руки, т.е. не только верхнюю часть ручной кисти, но и верхнюю ее сторону, противополагаемую ладони. На такое значение запястья указывает кройка рукавиц, у которых исподы полагались в ладонях из беличьего меха, а запястья – из собольего; у холодных рукавиц запястья, собственно поверхность рукавицы над запястьем или вся поверхность кисти богато украшались золотым шитьем. У некоторых одежд, особливо у мужских, запястья (обшлага) также украшались или кружевом, или шитьем и низаньем и даже дорогими каменьями, как, например, у царских становых кафтанов. В женской одежде подобным образом украшались запястья верхних сорочек. Прямых известий о том, что подобные запястья носились на руках отдельно от одежды, мы не имеем. Запястье, упоминаемое в духовной князя Верейского 1486 г. и принадлежавшее к ожерелью спереди («того ж ожерелья запястье великим жемчугом низано»), есть, по всему вероятию, жемчужный спорок с какой-либо одежды, как и само это ожерелье. О таком же запястье упоминает в своей духовной и княгиня Волоцкая, 1503 г.: «ожерелейной жемчуг и передцевой и с запястьем». Запястья со значением браслета, т.е. носимые не на рукавах только, а на руках, назывались по большой части зарукавьями как убор, которого