Рубеж - Александр Владимирович Мазин

Привели Зимаву. Вдова дважды прошлась вдоль выложенных рядком убитых и покачала головой.

— Нет его тут.

— Хорошо, — кивнул Сивард. — Иди домой. Спасибо… Ох, скверно, — пробормотал он, когда вдова ушла. — Он ведь вражье войско сюда приведёт. И знает, сколько нас тут...

— Будем искать гада! — наперебой заговорили варяги. — Из-под земли выкопаем!

— Ну-ну, — хмыкнул Рачила. — Вражина наверняка давно ушёл из Коложи. К своим за реку бежит, аж пятки сверкают.

— И то верно, — в кои-то веки согласился с ним Сивард.

* * *

Пустые избы на мысу за крепостными стенами выглядели безрадостно — ненатопленные, тёмные, холодные. Варяги в поисках исчезнувшего латта обшарили всю крепость — и брошенные дома, конечно, тоже. Поиски шли до тех пор, пока Коложь и берег Великой не накрыли ранние зимние сумерки. Лишь тогда тихо отворилась дверь одного из пустых домов, и внутрь вошёл человек.

Огляделся, убедился, что никто за ним не проследил, прикрыл за собой дверь, повернулся — и уткнулся носом прямо в глядящий ему в лицо меч.

— Как-то ты мне не рад, — произнёс Рачила, глядя на остриё.

— А , это ты, тиун… — Невысокий лысоватый латт выдохнул и отступил, убирая меч в ножны. — Как меня нашёл?

— Дело нехитрое. — Рачила опустился на лавку, стащил с головы шапку, положил рядом. — Мы давно знакомы, ты не воин. Нет среди убитых — значит, спрятался и ждёшь темноты, чтобы уйти в лес. А где тебе прятаться, как не у холопа своего?

— Я не холоп, — проворчал из угла угрюмый мужик, отставляя к стене копьё. — Я вольный человек!

Рачила усмехнулся:

— Ну-ну! Вольный человек князя Довгерда…

— Зачем ты здесь? — бросил латгал, тоже опускаясь на лавку. — Что тебе надо?

— Что мне надо? Может, башку твою плешивую уберечь…

— А не боишься, что выдам? — оскалился латгал.

— Кому, варягам или нурманам? Слово у меня к твоему князю важное есть, — спокойно сказал Рачила. — Лоймар здесь.

— Здесь?! Лоймар?! Как? Зачем?

Латгал вскочил.

— Сядь и слушай! — повысил голос Рачила. — Хорошо слушай. Это не для тебя слово, а для князя Довгерда. Нурманы Лоймара пленили. При себе держат, выкуп хотят. Это те нурманы, что вас, бестолковых, побили, — сказал он с насмешкой. — А кого не побили, сегодня на стене развесили. Так что повезло тебе. На улице уже темно, собирайся. Князю Довгерду скажи: пусть поспешит, если сына своего вызволить хочет.

— А тебе-то это зачем? — буркнул латгал. — Ты чего хочешь, тиун?

Рачила хищно усмехнулся.

— Чего я хочу, о том говорить буду не с тобой. А ты мне будешь должен.

— И сколько? — уточнил латгал.

— Много. Жизнь. И ещё… не забудь передать князю, что здесь дочь Вардига.

* * *

Когда совсем стемнело, в жарко натопленной палате бывшего наместника собрались за столом трое мужей, от которых теперь зависела судьба Коложи: полусотник Сивард, хёвдинг Харальд и княжий тиун Рачила.

Варяги Сиварда как раз закончили докладывать о поисках. Результаты были неутешительными — четырнадцатого латта и след простыл.

Последствия этого побега были очевидны всем. И теперь надо было срочно решить очень важный вопрос: уходить ли из крепости, пока не подошли ещё враги, или затвориться за высокими стенами Коложи и остаться?

— Вот же не повезло нам! — вздыхал Рачила. — Кругом судьба против нас. Видно, нам заяц дорогу перебежал.

— Да, положение не лучшее, — согласился Сивард. — Но уж что есть, то есть.

— Так норны соткали, — пожав плечами, кивнул Харальд. И добавил весело: — Зато мы допросили латтов, и теперь я знаю, кто таков мой Лоймар. Он старший сын Довгерда! Вот удача!

— И что? — хмыкнул Сивард. — Выкуп побольше назначишь?

— Больше не могу, — с огорчением произнёс хёвдинг. — Уговор. Знал бы, что он сын конунга, потребовал бы сотню. Зато уж эти пятьдесят марок серебром я получу наверняка. Почему тебя так беспокоит беглый латт?

— Понятно почему! — вмешался Рачила. — Он всё расскажет и...

— И что с того? Нас тут больше полусотни. Врасплох нас не взять, а стены у этого вашего гарда хороши. Такой брать — сотни две воинов положить придётся. Захочет латтский конунг потерять столько? Не думаю.

— А я думаю, что захочет, — возразил Рачила. — Когда узнает, что его старший сын тут! А вот если нурманы вместе с Лоймаром уйдут отсюда, это другое дело…

Харальд вновь пожал плечами.

— Мне всё равно. Можем остаться, можем уйти. Только я Лоймара с собой прихвачу. Ну, уйти нам?

Сивард задумался.

— Нет, — решил он. — Если князь Довгерд придёт за сыном, то не успокоится, пока не возьмёт Коложь. Не поверит, что его здесь нет. И если будет битва, твои хирдманы нам точно не помешают.

— Можем все вместе уйти, — предложил Харальд. — Хочет латтский князь взять гард — пусть забирает. А конунг Вардиг потом его обратно отберёт. И повод у тебя есть — княжна. Скажешь, не хотел ею рисковать.

— Так, пожалуй, можно, — рассудил Сивард. — Но тогда и жителей Коложи с собой заберём…

— А вот так уже нельзя, — твёрдо произнёс хёвдинг. — С ними далеко не уйдём. Догонят нас латты по зимнику, и тогда никто не укроется. Если так, то лучше здесь врагов встретить, чем на голом речном льду. Решай, варяг. И решай сейчас. Времени у нас мало.

Сивард вновь задумался. И опять надолго. Харальд ждал.

— Будет тебе решение, — наконец сказал он. — Только не моё.

— И чьё же? — удивился хёвдинг. — Кому решать, если не тебе? Не тиуну же твоему хлипкому?

— Решать Ольге, — ответил Сивард. — Она здесь — голос князя Вардига. Вот пусть и скажет слово.

Харальд скривился… Но спорить не стал.

Юная Хельга неглупа. И в плену уже побывала. Вряд ли ей снова захочется.

* * *

Тем же вечером Радим подошёл к отдыхавшему у очага Гуннару, молча остановился в отдалении.

— Ну? — буркнул кормчий, не оборачиваясь. — Говори, что хотел.

— Там воины обсуждают, что делать, если придёт войско латтов…

— Ну?

— Если хёвдинг надумает уходить, я останусь в Коложи, — решившись, выдохнул Радим.

Волчья Шкура наконец обернулся и уставился на Радима. Взгляд у него был такой, что Радим поёжился.

— Маленькая Хельга? — наконец спросил Волчья Шкура.

Радим судорожно кивнул. Ему было страшно. Но он не отступил, только глаза отвёл.

— Знаешь, что бывает, когда предаёшь своих из-за девки? — негромко произнёс Гуннар.

Радим сглотнул.

— Я не предаю, — пробормотал он. — И она не девка.

— Тут ты прав, — неожиданно согласился Гуннар. — Она не девка. Она дочь конунга. И больше того скажу: нрав у неё таков, что не жене, а мужу под стать. А когда в возраст войдёт — пожелает, чтобы не по мужниной, а по её воле всё было. Поверь, малой, я таких