Мятежники Звёздного острова - Дмитрий Овсянников

И, точно в ответ на его слова, издалека донесся удар пожарного колокола.

Глава 5 Углям не позволено остыть

Багровый, дрожащий в дыму шар солнца как будто и не уходил за горизонт — казалось, он вдребезги разбился о черную кромку дальних гор и осыпался на город тысячами раскаленных трепещущих осколков. Эль Мадеро охватило пламя множества пожаров.

В день, когда в городе вспыхнул бунт, люди дали волю гневу. Стихийная ярость носилась повсюду, подобно смерчу. Она требовала лишь уничтожения, мести всему, что угнетало людей долгие годы. Она упивалась огнем — и сама извергала огонь. Неизвестно, кто высек первую искру, но к полуночи единственным владыкой Эль Мадеро сделался пожар — великий, ненасытный и безжалостный.

Ничто не могло устоять перед пламенем — у каменных домов, окруженных деревянными, занимались двери, ставни и балки, у глинобитных осыпались стены, обнажая для огня деревянные каркасы. Ветер, разъярившись к вечеру, крутил и хлестал из стороны в сторону, разбрасывая повсюду горячий пепел и искры. В узких прямых улицах ветер усиливался, и пламя мчалось по ним, словно по трубам, пробираясь все дальше, охватывая все новые и новые дома.

Горели, с треском взрываясь и испуская удушливый черный дым, огромные кувшины оливкового масла; синий огонь взлетал над кладовыми, где хранились запасы «Пламени Юга». По водосточным желобам струился расплавленный металл — от чудовищного жара потекло убранство храмов и дорогая церковная утварь. Все колокола города надрывались, призывая жителей на помощь, и отчаянный звон разносился над треском и гулом пожара, воем ветра и криками людей.

Жителям города поневоле пришлось забыть о схватках друг с другом — огненный хищник напал на всех сразу, грозя пожрать всё до единой щепки и всех до последнего младенца. Торговцы, мастеровые, прибывшие на торг и застигнутые в городе пожаром крестьяне из предместий, даже бродяги и разбойники бросились тушить пожар.

На городскую стражу так и сыпались приказы — коррехидор повелевал защищать от мародеров богатые кварталы, получасом ранее посланцы алькальда примчались с приказом — атаковать толпу восставших и подавить ее силой оружия. Оглядевшись вокруг, бравый Мигель Эрнандес — капитан альгвазилов — послал все приказы к черту. Он собрал всех своих подчиненных — чуть более сотни человек — и повел их на борьбу с пожаром, по пути зовя в помощь себе попавших навстречу жителей.

— Вы что, издеваетесь? — взвизгнул очередной посланец из ратуши, мелкий чиновник, щуплый наглец с заносчивостью герцога. — Неповиновение королевскому слуге! Знаешь, чем это пахнет, Эрнандес? — И тут же получил от капитана увесистую оплеуху.

— Понюхай это, недоумок! — бросил альгвазил в ответ.

Два дня бушевал пожар, два дня люди сражались с прожорливым пламенем. Там, где хватало рук и воды, отваги и умения, огонь отступал, в прочих местах он одерживал верх, душил в дыму и с жадностью пожирал обессиленных противников и все, что те пытались защитить. На третий день над городом сжалилась сама природа — ветер, до сих пор раздувавший пламя, принес с моря тяжелые тучи. Холодный ливень не прекращался больше суток; он пересилил пламя и склонил чашу весов в сторону людей.

* * *

— Сеньор, я нашел наших лошадей. — Слова Вальехо прозвучали для дона Карлоса звуком из прошлой жизни. Сейчас уже казалось странным, что отовсюду не пышет жаром, никто не вопит от боли и не зовет на помощь. Нет нужды хватать и передавать дальше всё новые и новые ведра с водой — вода теперь везде. А еще обугленные развалины, запах гари и закопченные, измученные лица.

Пламя облизало квартал, окружавший площадь Трех Сеньоров, со всех сторон, пожгло крайние дома, но вглубь не прорвалось — то ли чудом, то ли отчаянными усилиями горожан. Снова гудели колокола главного собора, на этот раз в их звуках не было призыва на помощь — только печаль. Колокола то ли оплакивали сгоревший город и сгинувших в огне жителей, то ли сетовали на постигшее Эль Мадеро бедствие, то ли вопрошали небо: за что? Что будет с нами теперь?

На площади собирались люди — утомленные и растерянные, лишившиеся крова жители. Хосе Морено с семьей и еще двумя горожанами, сведущими во врачевании, пропадал в ратуше — туда относили раненых и обожженных. Туда же ушел падре Бенедикт — одним требовался лекарь, другим — священник, еще большим — тот и другой по очереди. Дон Карлос слышал обрывки разговоров — один тревожнее другого:

— Шестьдесят бочек, все, что сделала наша гильдия! Это конец!

— Зато все ваши живы. Диас потерял всю семью…

— Надолго ли? Разориться перед самой зимой!

— Как вышло?

— Доконали! Люди короля не знают, чем бы еще развлечься!

— За что с торга прогнали художников?

— Кто?

— Слуги алькальда. Двадцать лет гильдия выставляла свой товар напротив ратуши! А теперь гнали их оттуда, как бродяг! Именем короля… Позор!

— Я же говорил, столице нет дела до нас! Королевские посланцы вещали целый час, я смотрел по солнцу! Пара слов о бедности, торговле и хозяйстве в четырех уделах королевства, о дорогах и новых постройках в городе — и того меньше! Обо всем вместе — четверть часа!

— А остальные три четверти?

— О! Они похвалялись новыми бомбардами королевского войска. Будто один их гром может повалить целую терцию, а ядра способны разнести стены самого Константинополя!

— Так поганые язычники уже разнесли их лет двадцать тому назад!

— А королю что? Он и про бомбарды пять лет тому вещал.

— Ой ли? Имей ядра[5], Хулио!

— Не сойти мне с этого места! Я помню. Мы тогда слушали и ликовали, как дураки.

— Все из-за вас! Королевские прихвостни! — Человек в обгоревшей одежде, с ожогами на руках и безумными глазами вопил в лицо капитану альгвазилов Эрнандесу. Тот — рыжеусый, шесть футов ростом, могучий и толстый как бочка — нависал над спорщиком и гремел в ответ:

— А что мы? Мы обязаны беречь Эль Мадеро, и от пожаров тоже! Не можем мы спасти сразу всех! Нас сто двадцать человек на город, только мы и не обгадились, когда запылало!

— Что же не уберегли? Ихос де путас!

— А что же поджигали?!

— Да ведь тут, по всему, началось народное собрание! — Вальехо кивнул в центр площади. — Вон, сеньор, видишь?

— Это туда нас вели несколько дней назад? — присмотрелся