Георг Борн - Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы. Том 1

При имени патер Лаврентий худенький дряхлый старичок чуть не упал на колени, а старая Мариетта сильно испугалась, но живо оправилась, поскольку всегда была энергична, как мужчина.

— Вы ошибаетесь, господин, здесь нет никакого патера! — вполголоса отвечала она.

— Не скрывайте! Говорите скорее, живет ли у вас какой-нибудь старик?

— Живет, господин, только его зовут Николай Орле.

— Так пустите меня к нему! Я должен сейчас же поговорить с ним. Скорей отворяйте, вам обоим грозит большая опасность.

— Наступил мой последний час, — жалобно сказал старик, держась за стол, чтобы не упасть.

— Нечего делать, Николай, я должна впустить его! Не выдавайте себя страхом. Садитесь и возьмите книгу, вот так, мне кажется этот знатный господин в шляпе с дорогим пером не хочет сделать вам никакого зла.

Мариетта взяла лампу, сошла вниз и отворила запертую на задвижку входную дверь. Незнакомец в белом плаще переступил порог.

— Не бойтесь, — шепнул он, — я не враг патера.

— Слава тебе, Господи. Пожалуйте, господин, — пригласила Мариетта и, светя незнакомцу, забыла запереть дверь.

Генрих Конде быстро взбежал по лестнице и вошел в комнату, где в боязливом ожидании сидел патер Лаврентий. Взглянув на его лицо, измученное болезнью, лишениями и страхом, принц почувствовал глубокое сострадание к старику.

Старушка широко раскрыла глаза, увидев богато расшитый костюм незнакомца, попросившего ее оставить их вдвоем. Она ушла к себе в спальню. Николай с изумлением смотрел на гостя, стараясь припомнить его. Принц взял стул, попросил старика сидеть и заглянул в книгу, лежавшую перед ним на столе.

— Я помешал вашей молитве, патер Лаврентий, — сказал он, — но вы не будете на меня сердиться, когда я скажу вам, что вы в большой опасности, и я пришел спасти вас.

— Скажите, пожалуйста, благородный господин, не кузен ли вы короля? Не благородный ли вы принц Генрих Конде? — спросил все еще дрожащим голосом старик.

— Не стану скрывать от вас, но вы должны быть со мной откровенны. Клянусь, вам не придется раскаяться! Вы — патер Лаврентий?

— Я чувствую доверие к вам, высокий принц. Да, я несчастный старый патер Лаврентий. В продолжение пяти лет я нигде не могу найти себе покоя. Я призывал смерть, но мне не хотелось умирать на чужой стороне, и я вернулся, чтобы закрыть глаза на родине!

— Вас увидели и узнали, патер Лаврентий. Вам здесь больше нельзя оставаться. Сегодня же ночью вы должны уйти, я дам вам приют гораздо безопаснее.

— Надо расстаться с кузиной… Господи, неужели я нигде не найду покоя? — жалобно промолвил он.

— Не беспокойтесь, я сам буду вашим защитником. Знаете ли вы герцога д'Эпернона?

— Нет, благородный принц, никогда не слыхал этого имени.

— А маркизу де Вернейль или маркиза де Шале?

— Да, маркиза знаю. О, теперь я все понял! Так это он проехал вчера мимо меня. Он выдаст меня страшному Кончини и безжалостной Элеоноре Галигай.

— В настоящую минуту уже выдал!

— Так я погиб! Итальянец-лакей, столкнувший в Гавре в воду другого несчастного патера, похожего на меня, придумает мне теперь какую-нибудь мучительную смерть…

— Нет, патер, вы под моим покровительством!

— Ах, высокий господин! Хоть вы и принц, но от Кончини и Элеоноры вам и себя самого не защитить!

— Может быть это и так, патер Лаврентий, поэтому будем очень осторожны. Никто не должен знать, что я вас нашел. Доверьтесь мне вполне, я не из любопытства пришел сюда. Равальяк, убийца короля, признался вам…

— Да, благородный принц, и за это признание меня и преследуют. Не понимаю, как узнал об этом Кончини! Я подозреваю, что нас подслушал тюремный сторож, его нашли утром в день казни отравленным в соседней камере.

— Так он и его убил…

— Мне с большим трудом удалось скрыться ночью после казни от сыщиков, которых он за мной послал. Я бежал пешком к морю, скрываясь от людей. Он напал на мой след и послал в погоню итальянца. В Гавре я упросил одного доброго капитана спрятать меня на своем корабле и переправить в другую страну. Когда мы вышли из гавани, до нас дошло известие, что утонул какой-то патер. Я догадался, что несчастного приняли за меня. Пять лет я прожил за морем.

— И вы надеялись, что больше вас не узнают, патер Лаврентий? Скажите мне, пожалуйста, что вам говорил убийца короля… или, быть может, вы связаны клятвой?

— Нет, благородный принц. Равальяк взял с меня слово молчать только до его смерти. Он все надеялся, что Кончини сдержит слово — даст ему возможность бежать. После его смерти я должен был отомстить за него…

— Отомстить за него. Так мое страшное предчувствие не обмануло меня! У него были сообщники?

— Я вам все скажу, благородный принц! Но ради всех святых, пожалейте меня и будьте осторожны! Не выдавайте того, что я вам скажу, это ужасная тайна, которая может стоить вам жизни!

В эту самую минуту со двора послышался голос, отдававший приказание, и двор осветился красноватым пламенем…

— Это что? — вскричал принц, и подошел к окну.

Во дворе стояли двое с факелами, а один молодой человек, которого принц видел на вечере у маршала, всходил на крыльцо…

— Черт возьми! — проворчал принц Конде, — они уже тут… живо расправляется этот Кончини…

— Вот теперь и вы погибли вместе со мной, высокий принц! — жалобно проговорил старик.

— Главная беда в том, что вы не успели передать мне признания Равальяка… Нет ли другого выхода из дома?

— Есть, пойдемте скорее!.. Сыщики уже на дворе, я слышу… Мы пойдем через спальню кузины и еще одну смежную комнату в ту часть дома, которая выходит на улицу… но уже поздно… сыщики идут по лестнице…

Принц быстро захлопнул дверь и запер на задвижку, потом, схватив за руку старика, увлек его за собой в комнату изумленной Мариетты.

Нельзя было терять ни минуты. Принц запер за собой и эту дверь. Патер Лаврентий дрожал всем телом.

— Они идут… — прошептал он. Старуха в испуге сложила руки.

— Святая Дева! Тогда все пропало!

— Здесь есть выход на улицу, — скороговоркой сказал принц Конде, — мы пройдем этим ходом.

— Невозможно, господин, эти комнаты не заняты, и дверь в них заперта на ключ! — вскричала старая Мариетта.

На лестнице между тем уже слышны были шаги сыщиков.

— Надо выломать эту дверь, больше ничего не остается, патер Лаврентий!

Принц налег плечом на дверь, она затрещала, но не поддалась. Мариетта стала помогать Генриху Конде. Дверь наконец с треском отворилась. Дорога была свободна.

— Ступайте, впустите их, — сказал герцог старухе. — Пока вы будете объяснять, что патера здесь нет, мы успеем выбраться на улицу.