Цикл романов "Анжелика" Компиляция. Книги 1-13" (СИ) - Голон Серж

— Вы собираетесь выкинуть его из дома?

— И это вы называете домом! Неужели вы не видите, что скопление этих бараков как связка хвороста для пожара?

— Скорее вы спалите мою хижину вашими факелами, — сказал Красный Плут. — Он спокойно продолжал сидеть с книгой в руке. — И вот что я вам скажу, прокурор, отойдите немного в сторону, а то вы задавите моего эскимоса, там, в углу: в гневе он опасен, как белый медведь.

Ноэль де ла Водьер опустил глаза и около своей ноги увидел темное лицо эскимоса и его ухмылку, обнажавшую острые зубы. Он отскочил в сторону, и его парик зацепился за лампу «вороний клюв». Горящее масло опрокинулось, и белые завитки охватил огонь.

Анжелика хотела броситься к Ноэлю Тардье и потушить пламя своим пальто, но тот выскочил из дома, испугавшись эскимоса и не заметив, что его парик горит. Его секретарь Карбонель побежал за ним, но споткнулся на прогнившей доске и закричал, так как сломал себе ногу. К его ужасному крику добавился голос прокурора, заметившего наконец пламя на парике; он сорвал его и бросил далеко в сторону. Описав огненную дугу, подобную следу кометы, парик упал на маленький дворик, где лежала куча мусора. Все сразу же схватилось пламенем: злосчастная куча, ограда, соседний дом. Его обитатели едва успели выскочить и оказались в сугробе на улице Су-ле-Фор.

Лучники стояли в нерешительности; они не знали, куда бежать: вниз, чтобы потушить огонь, или наверх, на помощь орущим прокурору и его секретарю.

— Помогите мне вынести отсюда г-на Карбонеля, — обратилась Анжелика к мужу Беранжер.

Но тот, остолбенев, наблюдал за бушующим пламенем. Наконец сержант проявил хладнокровие. Отдав приказ затушить факелы в снегу — было достаточно светло и без них, — он взял двух мужчин, и они поспешили на помощь секретарю, остальных он отправил на выручку жителей близлежащих домов. Те с криками выбегали на улицу, пытаясь спасти хоть что-нибудь из домашней утвари или своего имущества. О том, чтобы попытаться потушить пламя, никто и не задумывался.

— Помогите детям и старикам, — кричал сержант, — уведите их!

Ветер подхватил несколько связок горящей соломы, и они упали прямо на заднем дворе трактира «Корабль Франции».

Прибежал слуга и сообщил, что загорелись пустые бойки перед магазином.

— Мои бобровые шкурки! — закричала Полька. — Моя мебель… мой дом.

Кирками и лопатами пытались пробить берег в надежде добраться до воды.

— Колодцы!

Дома, где были внутренние водяные скважины, наполнились мужчинами и женщинами с ведрами.

— Ведра!

Ведер явно не хватало. Ключ от магазина, где были ведра, необходимые при пожарах, находился не то у прокурора, не то у Карбонеля.

— Топоры!

Топоры тоже были там. Нужно было бежать в канцелярию суда. Никто на заднем дворе «Корабля Франции» не знал, что в это время прокурор с обожженной щекой и секретарь суда со сломанной ногой находились в Нижнем городе. Наконец им удалось остановить пожар. А Нижний город был принесен в жертву огню. Поднявшийся ветер гонял огненных змеев, и никто не мог предположить, в какую сторону они полетят в следующий момент.

Полька вернулась в зал трактира, где Анжелика помогала солдатам уложить на скамью стонущего секретаря.

— Он зовет тебя! Ты слышишь?

— Кто?

— Красный Плут! Он остался там!

Анжелика побежала. Огонь добрался до хижины Красного Плута, последней на верхушке скалы. Она увидела его, он стоял на пороге, крепко прижимая к себе книгу, и смотрел на черное от дыма небо.

Полька упала на колени около Анжелики.

— Скажи ему, пусть остановит огонь! — закричала она. — Он один может это сделать. Скажи ему! Пусть отведет от нас это бедствие! Скажи ему! Он послушает только тебя.

Затрещали цоколи хижины, фасад накренился, обрушился потолок. В огневой вспышке исчезли Красный Плут, его эскимос и его проклятые книги. Внезапно со скалы сорвался вниз огромный поток грязи, камней и льда, который обрушился всей своей мощью на пылающие дома и потушил их. Последние языки пламени затихли под снегом, и наступила темнота. Оказалось, что вся трагедия длилась двадцать минут.

Облака дыма, поднимавшиеся от пожарища, нарушили покой обитателей замка Сен-Луи: губернатор, офицеры, лакеи и поварята высыпали на террасу.

Солдаты из охраны г-на де Фронтенака припустили к Нижнему городу с криками «Пожар!». Зазвонил соборный колокол. Военные взломали дверь магазинчика, достали и распределили ведра, лопаты, топоры и лестницы. Спасатели появились перед трактиром, где стояла безмолвная толпа, которая кашляла и плевалась под дождем пепла.

— Каким образом потух пожар? — спросили они.

— Колдовство! — ответили очевидцы.

Прокурор отказался принять от г-жи де Пейрак какое-либо лекарство для своей обожженной щеки. На память об этом дне на его лице остался шрам, который непонятным образом придавал ему более умный вид. Жалели его немногие.

— Ну что, вы довольны? — говорили ему со злобой. — Очистили наконец ваш квартал?

Эта история еще долго преследовала Ноэля Тардье де ла Водьера.

Тем забывчивым, кто встречал его и интересовался, что же произошло, он отвечал:

— Я сжег колдуна!

ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ. ПОСЛАННИК СО СВЯТОГО ЛАВРЕНТИЯ

Жизнь в городе продолжалась своим чередом. Каждое утро шестеро ловких парней относили Карбонеля в канцелярию суда. Его осаждали шутками различного рода, он же отвечал на них угрюмым молчанием. Но больше всего потешались над прокурором. Он так боялся пожара, всю зиму только и говорил об этом и в конце концов сам оказался поджигателем! Никола Карбонель не мог этого отрицать. Он видел собственными глазами, как прокурор отбросил свой горящий парик на крыши домов квартала Су-ле-Фор. Сам секретарь предпочитал молчать об этом, но другие тоже все видели, свидетелей было достаточно.

Поползли слухи, что в семье прокурора состоялся довольно резкий разговор.

— Вы сделали меня посмешищем всего города, — кричала Беранжер, она была вне себя. — От меня либо отворачиваются, либо смеются мне в лицо. И в этом виноваты только вы. Я знала, что вы глупы, но не до такой же степени! Как вам пришло в голову отправляться на подобное задание в мантии и парике, с факелами для освещения…

— Я устал повторять вам, что не факелы были причиной пожара, — орал Тардье де ла Водьер, — они были там просто необходимы, в этих злосчастных притонах всегда ужасная темень. Мой парик задел за горящую лампу.

— Но зачем вы явились в этот притон? И почему вечером?

Он молчал, с мрачным видом трогая повязку на своей ране.

— Так я вам скажу, я! Ваши шпионы доложили вам, что там находится госпожа де Пейрак. И вы решили застать ее врасплох — молчите! — арестовать ее заодно с колдуном, припомнив ей старые споры по поводу колдовства — нет, дайте мне сказать! — и все это для того, чтобы, причинив ей зло, поразить человека, которого вы ненавидите, но боитесь с ним сражаться в открытую — графа де Пейрака!

— Мадам, вы ведете себя с этим человеком самым бесстыдным образом, — Ноаль Тардье побелел от гнева, — по его милости я ношу рога!

— Увы, нет. И в этом мое несчастье! — парировала Беранжер. — Увы! Вы не рогоносец, и я сожалею об этом. Но все еще впереди… И если я этого добьюсь, то это будет моя месть вам!

На месте разрушенного квартала граф де Пейрак велел построить небольшой бастион, который будет охранять дом Виль д'Аврэя. Днем и ночью там несли караул его люди. Их бдительность усиливалась присутствием собаки, которая своими беспорядочными прыжками сможет предупредить о начинающемся пожаре.

Но пламя, разрушившее целый квартал, казалось, выдохлось, и, глядя на спокойно спящую собаку Банистера, все понимали, что опасность более не угрожает городу.

Анжелика рассказала мужу об опасениях епископа и о суждениях по этому поводу колдуна, жизнь которого оборвалась так трагично.

Без него им будет трудно угадать, кто в следующем месяце передаст епископу разоблачительные документы.