Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

„чем-де брата нашего за волосы драл, он бы-де драл отца своего за бороду“ – говорил про него, боярина князя Бориса Алексеевича, князь Григорей Долгорукой брату ево стольнику князю Дмитрею Голицыну без него, боярина».

Как видно, боярин настаивал на том и просил государей, чтоб оскорбители его чести были наказаны примерно. Об этом свидетельствует челобитная Долгоруких, в которой они объясняют: «Учинилась у нас ссора на словах и в сыску, которые допрашиваны и из них иные, ища с ним, боярином, дружбы и опасаясь его, сказали то, чего мы не говаривали. А в той ссоре (и Голицыны) нас бранили и словами бесчестили. И по тому сыску боярин бьет челом на нас о странном и необыкновенном указе, хотя нами образец учинить и исполняя злобу свою, хотя нас обругать напрасно. А у нас с ними ссора учинилась не странная, брань такая, какия всегда между нами за недружбы бывают. И на такия брани свидетельствует указ (царя Алексея Михайловича): у кого учинится с кем брань в ваших государских хоромах, в Уложеньи напечатано в 3 главе 1 и 2 статьи; а кто кого обесчестит и за то указы не такие, о чем он, боярин, бьет челом, хотя исполнить по злобе намерение свое. А свидетельствует на то указ в Уложеньи в 10-й главе 27, 30 до 91-й статьи: за бесчестье патриарха велено отсылать головою, за митрополитов – велено сажать в тюрьму, а за бесчестье бояр, не токмо на нашей братье – и на людях самых низких чинов и на городовых детях боярских велено править бесчестье. И тот указ и доднесь стоит нерушим и на обновление против того указу новоуказных статей никаких нет, а вершат и до ныне все такие дела тем указом. И в нынешнем (1692 г.) по докладу из Приказу Большего Дворца боярину князю Михаилу Алегук〈овичу〉 Черкасскому за бранное бесчестье на Андрее Бахметеве велено доправить бесчестье, а иного ничего ему, Андрею, не учинено. А он, боярин (Голицын), челобитьем своим указывает на примерные дела, в которых указы чинены, кроме Уложенья, в отеческих делах, также за жестокое и дерзкое вам, государям, челобитье. А по вашему указу указано дела по примерам вершить такие, о которых в Уложеньи не напечатано и в новоуказных статьях нет. А о сем нашем деле ясный указ отца вашего (царя Алексея). А он, боярин, бьет челом об указе чрез Уложенье, хотя показать силу свою, видя нас перед собою упадлых. Милосердые государи! Велите сыскать по Уложенью и не велите чрез указ отца вашего и за службы и крови и за смерти сродников наших и за наши службишки чрез Уложенье безвинно обругать, чтоб нам вашим государским Богоподражательным правосудием и истиною не предатися в руки сильного и безвинно обруганным не быть». Неизвестно, чего именно просил Голицын. В деле также не находится указания на то, о чем именно говорит Желябужский, что Яков Долгорукий бранил Голицына изменничьим правнуком.

«1692 г. марта 2-го, великие государи, слушав сего дела в Комнате, указали: по сыску свидетелей, стольников князя Якова и князя Григорья Долгоруких за бесчестье бояр князя Алексея Андреевича и сына его, князя Бориса Алексеевича Голицыных, что они в его, великого государя, Комнате их, бояр, бранили всякими скверными и неподобными словами бесчестили, – послать в тюрьму. Да на них же за бесчестье им, боярам, взять денежные их оклады сполна. А что они довелись по Уложенью за честь их государскаго Двора послать в тюрьму, и великие государи пожаловали, за то их в тюрьму посылать не указали…

И для взятья по окладам их денег в Розряд посыланы и из Розряду к ним (Долгоруким) на дворы подьячие многажды и по тем посылкам они тех денег в Розряд не прислали. И июля 13-го для правежу тех денег взято в Розряд людей с двором их по 2 чел. и поставлены на правеж. А июля 30 они били челом, что им тех денег заплатить нечем и чтоб великие государи пожаловали их, велели им те деньги по Уложенью собрать в перевод. Но в Розряде указу великих государей о том не состоялось[180]. А люди их стоят на правеже 1692 г. июля с 13-го, декабря по 10-е число 1693 г., итого год 5 мес. и 27 дней. А в боярской книге 200 г. боярину Алексею Андреевичу денежной оклад с придачами 800 руб.; а Борису Алексеевичу в кравчих и в боярях денежного окладу не учинено. И по окладу доведется взять по 800 руб., итого 1600 руб. И в том против окладу люди их (Долгоруких) на правеже указные месяцы с 13 июля 200 г. ноября по 13-е нынешняго 202 г., итого год 4 мес. выстояли. А буде боярину Борису Алексеевичу оклад учинить против кравческой чести 350 руб. и к тому новичному окладу придачи ему справить заслуженые в той же чести, итого будет 790 руб.; и доведется взять за бесчестье на Долгоруких по 790 руб., итого 1580 руб.; и людем их на правеже доведется стоять декабря с 10 числа 202 г. 7 недель и 3 дни. Итого за бесчестье бояром Голицыным на Долгоруких доведетца взять 3180 руб. А буде боярину Борису Алексеевичу учинить денежной оклад отца его 500 руб. и по тому окладу доведется на правеже стоять 10 мес., итого за бесчестье 2600 руб.».

Но Долгорукие, как ими объяснено, не могли уплатить такой суммы, и по Уложенью, гл. 10, ст. 91, следовало их бить кнутом, чего вначале, может быть, и искал их соперник князь Голицын. Дело, однако, тянулось и окончилось со стороны Голицыных отказом от взыскания по случаю смерти Голицына-отца. Уже через три года Голицын-сын подал к делу следующее челобитье: «Бьет челом холоп ваш Бориско Голицын. По вашему, великих государей, указу по делу в Розряде указано отцу моему, боярину князю Алексею Андреевичу, и мне на князе Якове да на князе Григорье Долгоруких бесчестье; и отец мой при кончине своей приказал мне того бесчестья на них имать не велел и велел о том принесть к делу челобитную. Так же и я, холоп ваш, о своем бесчестье на них по тому делу вам, великим государям, не челобитчик. На обороте: 203 г. мая в 8-й день по указу великих государей боярин Тихон Никитич Стрешнев приказал се челобитье записать в книгу, а челобитную взять к делу. Собственноручно: Бориско Голицын по указу родителя своего, боярина князь Алексея Андреевича завещаном, яко волею о своем, акожде и моем бесчестии неимания, волею ево родительскую, рукою поткрепил».

* * *

Если такие знатные и почтенные особы позволяли себе бесчинствовать в царских палатах, то меньшим людям нельзя и в грех ставить их частые побранки на Постельном крыльце, где всегда собиралось много молодежи и где, следовательно, по многолюдству и по незрелости лет ссоры были делом самым обыкновенным. Еще меньше должны мы