Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

отцу царицы Нарышкину и Матвееву и принявши отдавать уставщику Фоме Никифорову». Неизвестно, приходил ли с поздравлением к царице светский мужской чин, кроме Светлого дня, и в другие праздники. Кажется, это был только один день, в который растворялись двери женского терема ради самого церковного торжества, именно ради его особенного смысла.

В прощеные дни Масляницы, именно в сыропустное воскресенье, приходил к царице «прощаться» патриарх со властьми, например 3 марта 1633 г., 4 февраля 1649 г.

Необходимо заметить, что пришествие патриарха почти всегда сопровождалось и пришествием самого государя, да едва ли и случался какой-либо торжественный прием у царицы мужского чина не в присутствии государя. Само собою разумеется, что в это же время приходили к царице прощаться и наиболее близкие к ней люди из мужчин, т. е. родной отец, братья и др. В 1675 г. февраля 14-го, в сыропустное воскресенье, царица Наталья Кирилловна принимала у себя и жаловала к руке: Нарышкина своего отца, Матвеева, думного дворянина Лопухина и братьев; также свою мать, тетку, невестку и весь свой дворовый чин: мам, верховых боярынь, казначей, постельниц, мастериц.

В те же дни происходили и особенные торжественные приемы у царицы женского чина, именно приезжих боярынь, которые на Рождестве вместе с поздравлением подносили ей и царевнам перепечи[208], на Маслянице собирались к ней прощаться, а на Святой христосоваться, причем также подносили перепечи[209]. В это время прощаться и христосоваться с приезжими боярынями приходил к царице и сам государь[210].

Само собою разумеется, что дворовый домашний чин царицы удостаивался государева лицезрения еще прежде назначаемых торжественных приемов, т. е. в то же время, как государь приходил к самой царице. Так, в 1675 г. в самый день Пасхи, апреля 4-го, «пришедчи великий государь от обедни из соборной церкви к себе в Верх в хоромы государыни царицы, жаловал к руке и яйцы: мам, да боярыню Анну Левонтьевну Нарышкину, мать царицы с дочерью Авдотьею Кирилловною, сестрою царицы, и с невесткою Прасковью Алексеевною Нарышкиною, женою Ивана Кирилловича, да верховых боярынь царицы и царевен, и крайних, и казначей всех, и постельниц всех же».

Нет никакого сомнения, что на Святой царица и большие царевны принимали всех своих дворовых людей до самого младшего чина. Об этом мы можем заключать по поводу такого приема у царевны Ирины Михайловны, к которой как к своей помещице в 1675 г. на Святой неделе «приходил с образы из села Покровского протопоп Покровской с собором; да за образы же приходил покровской прикащик вместе с протопопом, и старосты, и лучшие крестьяне. И государыня царевна пожаловала их, велела кормить протопопа с собором и прикащика со крестьяны доволи (сколько станет воли) и поить».

Справляя храмовые праздники у себя на Сенях, в своих верховых церквах, в которых нередко в присутствии государя служил литургию и сам патриарх, царица, без сомнения, после службы принимала его в своих хоромах в одно время с государем. Особенно чтим ею был храмовой праздник ее соборной церкви Рождества Богородицы, 8 сентября, праздник так называемого в народе бабьего лета. В этот день после молебна царице подносима была патриархом святая вода через патриаршего поддьяка, которому царица по обычаю всегда жаловала за это 16 алт. 4 ден.

Должно упомянуть также о приемах духовного чина из городов, монастырей и пустынь, который приезжал с праздничною святою водою и с крестом по случаю своих храмовых праздников.

На первой неделе Великого поста к царице приходили стряпчие из некоторых, вероятно, особо жалуемых монастырей и подносили ей, равно и всем царевнам, по хлебу, по кружке квасу и по блюду капусты, каждой особе от каждого монастыря[211]. Прием делался на внутреннем царском дворе, у постельных хором, на каменной лестнице, что у мастерской палаты (в нижнем этаже теремного здания). Но не можем сказать определительно, сама ли царица выходила на крыльцо, или же подношение происходило, что вероятнее, через ее дворецкого или дьяка и дворовых боярынь. Отчасти мы и выше видели (с. 291), что монастырскому хлебу и квасу как некоей благостыне придавалось особое значение, и этот благословенный монастырский дар принимался всегда с особым благочестием.

Был также во многих монастырях обычай в дни празднования памяти своих основателей и чудотворцев посылать в царский дом различные местные изделия, изготовляемые руками иноков и приносимые от монастыря как благословенная святыня памяти чудотворца. Так, Кирилло-Белозерский монастырь каждогодно на память чудотворца Кирилла, отпуская в царский дворец обычную святыню (святую воду, просфору), посылал и казенные поминки: чашки, ложки, посохи двоерожные. Эта посуда и посохи в царском обиходе известны были под именем Кирилловских. На царицыну половину монастырь подносил только посуду своего изделия, особенно ложки, которые и употреблялись царицею с детьми, а иные сохранялись до надобности в их казне вместе с золотом и серебром и другими дорогими вещами.

Говоря о царицыных годовых приемах духовного чина, упомянем о частных, приватных приемах иных подвижников и пустынников, если по какому-либо случаю они появлялись в Москве и в царском дворце. С порядком такого случайного приема мы можем ознакомиться из одного рассказа в житии прп. Иринарха – затворника ростовского Борисоглебского монастыря. Преподобный жил в Смутное время. Осененный даром пророчества, он приходил однажды в Москву к царю Василию Шуйскому и прежде по обычаю приходить в Успенский собор на молитву. Об этом тотчас уведомили государя, который очень обрадовался посещению старца и повелел прийти ему в Благовещенский собор на сени дворца. Старец пришел, помолился, благословил царя своим крестом, целовал его царские руки и сказал: «Я, грешный, оставил труды и многолетнее сиденье на затворе для того, чтобы самому возвестить тебе: „Видел я град Москву, плененную от Литвы, и все Российское царство разграбленное, а ты стой о Вере Христовой мужеством и храбрством“». При выходе из храма царь Василий взял старца под руку, а под другую вел преподобного ученик его. Царь позвал его к царице, прося благословить ее. Старец не отрекся, пришел к царице в палату с царем и благословил ее. Царица по обычаю послала к нему два полотенца. Старец не хотел их взять. Царь упрашивал его взять Бога ради. «Я пришел, – говорил он царю, – не ради даров, а пришел возвестить тебе правду». Царь потом проводил старца из палаты до двора и приказал боярину потчевать его и покоить и дать свой царский возок и конюха, чтобы проводить до монастыря.

Старец Иринарх знаменит был в то время великими трудами своего подвижничества. После него осталось его праведных трудов 132 креста медных, иные были весом по