Священная война - Джек Хайт

— Нет. Ты должен остаться здесь. Сражайся с ними! Когда Балдуин поправится…

— Прошло уже два месяца, Джон. Разум Балдуина проясняется лишь изредка. Лекари говорят, он не поправится.

— Так ты оставишь меня здесь гнить?

— Я сделал все, что мог, но боюсь, любые дальнейшие мои усилия лишь усугубят твое положение. И если я не уеду в ближайшее время, то могу присоединиться к тебе в темнице. Прости, друг.

Джон понурил голову. Вильгельм наклонился и положил руку ему на плечо.

— У тебя есть друзья в королевстве. Раймунд и Реджинальд потребовали твоего освобождения. Агнес тоже. — Джон вскинул голову. — Я не знаю, какую игру она ведет, но она может быть могущественным союзником. Будь терпелив. Ты дворянин и священнослужитель. Они не могут держать тебя здесь вечно без суда.

Дверь камеры со скрипом отворилась. В проеме стоял тюремщик с шестопером в руке.

— Твое время вышло, священник. Ты должен идти, если у тебя нет еще монет.

Вильгельм встал. Джон поднялся и снова обнял его.

— Я буду молиться за твой успех в Риме.

Вильгельм вышел из камеры и протянул тюремщику тяжелый кошель с монетами.

— Это для моего друга. Смотри, чтобы с ним хорошо обращались.

Тюремщик утвердительно хмыкнул.

Вильгельм снова посмотрел на Джона.

— Храни тебя Господь, друг.

Глава 3

Апрель 1183 года. Диярбакыр

— Свидетельствую, что нет божества, достойного поклонения, кроме Аллаха, и свидетельствую, что Мухаммад — Его раб и посланник.

Юсуф посмотрел направо и пробормотал: «Мир вам». Он посмотрел налево и повторил ту же фразу. Поднявшись, он завершил утреннюю молитву и вышел из шатра. Сотни крошечных пластинок его золоченого джавшана сверкнули в лучах восходящего солнца. Перед ним долина реки Тигр была покрыта низким туманом, который пронзали крыши сотен шатров. За ними, на равнине, выстроились в ряды его воины. Тысяча ближайших к Юсуфу были верхом, но остальные — пешими, и туман доходил им до груди. Копья, многочисленные, как травинки, торчали из рядов.

За войском возвышались черные стены Диярбакыра. Толщиной в пятнадцать футов, они вздымались на сорок футов в высоту. Стену крепили массивные башни, они же обрамляли четверо городских ворот. Это были самые внушительные укрепления, какие Юсуфу доводилось видеть, и они вселили в эмира Диярбакыра дерзость. Последние месяцы Юсуф занимался тем, что изолировал Алеппо, подчиняя города и крепости между ним и Мосулом. Эдесса, Сарудж, Ракка и Нисибин сдались почти без боя. Но Ишфак из Диярбакыра решил сопротивляться. Юсуф сделает из него пример для остальных. После сегодняшнего дня ни один из мелких эмиров не осмелится ему перечить.

— Ас-саляму алейкум, малик, — крикнул Каракуш, поднимаясь по гребню холма. Рядом с ним шел Убада. За ними — Мухаммад. У холеного эмира Хисн-Кайфы были нежные руки, безукоризненно подстриженная борода и медовые речи. В тяжелой кольчуге он чувствовал себя не в своей тарелке. Он был одним из трех эмиров Аль-Джазиры, примкнувших к Юсуфу в обмен на новые земли. Мухаммаду был обещан Диярбакыр.

Сарудж достался Гёкбори, правителю Харрана, который теперь, пыхтя, семенил следом за Мухаммадом. Он был так же толст, как Мухаммад худ, с румяными щеками и кудрявой черной бородой, ниспадавшей на его необъятное брюхо.

— Прекрасный день для битвы! — с ухмылкой объявил он, заправляя бороду под кольчугу. — Растил ее с мальчишества. Не хочется, чтобы отрубили, малик.

— Знаешь ведь, что болтают про длиннобородых, — пробормотал Нуман.

Эмир Аль-Биры был низок, почти карлик, с мелкими чертами и хмурым выражением, казалось, никогда не сходившим с его лица. На нем была видавшая виды, чиненая-перечиненая кольчуга, которая, казалось, побывала в дюжине битв, а за спиной — огромная боевая секира. Юсуф отдал Нуману богатый город Эдессу и не пожалел об этом. Такого человека врагом иметь не хотелось.

— А тебе-то что известно о размере моего члена? — спросил Гёкбори коротышку. — Твоя матушка, что ли, в подробностях доложила? Ха!

Лицо Нумана стало еще мрачнее. Каракуш гоготнул, но, повернувшись к Юсуфу, посерьезнел.

— Люди ждут твоего приказа.

Юсуф отдавал приказы просто и ясно, чтобы не было недопонимания.

— Когда прозвучит рог, Убада поведет первую волну. Его люди ударят по западной стене, заставив защитников растянуть силы. Туда ударят факелоносцы. — Юсуф указал на место, где три недели подкопов и обстрелов проделали в стене десятифутовый пролом. Защитники города возвели на завалах деревянную стену. — Как только она загорится, барабаны подадут сигнал к атаке второй волне. Каракуш и Гёкбори, вы поведете пятьсот воинов через пролом и откроете ворота.

Мухаммад шагнул вперед.

— Поскольку Диярбакыр обещан мне, я прошу чести возглавить…

— Конницу поведу я сам, — сказал Юсуф. — Как только мы захватим центральную площадь, Мухаммад двинется к северным воротам, а Нуман — к южным. Я возьму восточные. Вы все поняли свои задачи?

Эмиры кивнули.

— Хорошо. По местам, и да хранит вас Аллах.

Когда эмиры удалились, Юсуф подошел к своему коню и вскочил в седло. Он проверил, на месте ли щит, легкое копье, лук и колчан, и взглянул на Диярбакыр. Солнце уже поднялось над горизонтом и золотило верхушку самого высокого минарета. На равнине перед городом Убада скакал к передним рядам войска. Его красный стяг опустился, когда он занял позицию.

Юсуф кивнул Сакра.

— Сигналь к атаке.

Ха-рууум! — пронзительно проревел изогнутый бараний рог в руках Сакра. Не успел звук затихнуть, как передние ряды войска Юсуфа уже хлынули вперед, растекаясь по золотистой равнине, подобно чернилам по пергаменту. Со стены взвилось облако стрел. Большинство из них безвредно упали на землю или глухо ударились о щиты, которые пехотинцы подняли над головами. Камни, метаемые катапультами с башен, наносили более сокрушительный урон. Они разносили в щепки щиты, сминали шлемы и отрывали конечности. Но катапульт было слишком мало, чтобы замедлить натиск. Воины Юсуфа достигли стены и начали приставлять лестницы. Другие метали штурмовые крюки и карабкались по веревкам. Легкий ветерок с востока донес до Юсуфа грохот битвы — крики боли и ярости, смешанные со звоном стали о сталь.

Факелоносцы добрались до пролома и метали факелы к подножию временной стены. Дерево задымилось, но тут защитники опрокинули со стены несколько котлов с водой и погасили пламя. Лицо Юсуфа оставалось бесстрастным, но в душе он сыпал проклятиями. Эмир Диярбакыра был хитер. Он подготовился.

— Сигналить к отступлению,