Дэвид Ротенберг - Шанхай. Книга 1. Предсказание императора

Жокей Врассунов шел рядом с большим белоснежным жеребцом, время от времени давая ему кусочек сахара. Жеребец был на добрых две ладони выше всех остальных лошадей. Врассуны держали этого красавца в своей секретной конюшне, расположенной в местечке Вусун, ниже по реке, поэтому даже знатокам лошадей о нем не было известно практически ничего. Однако теперь все необходимые данные были размещены на открытом для публики стенде. Могучее животное натягивало поводья. Было видно, что ему не терпится пуститься вскачь.

Жокей Дентов посмотрел на мускулистого жеребца Врассунов, потом перевел взгляд на своего серого мерина. Рядом гарцевал выращенный в конюшнях графства Оркни конь Джардин Мэтисонов.

Американскую лошадь формально выставила на скачки фирма «Рассел и компания», но впоследствии ее представитель, мистер Делано, признался: «Мы были только прикрытием. За этой лошадью стояли деньги Джедедаи Олифанта. Религиозные убеждения не позволяют ему заниматься азартными играми, но он был готов скорее умереть, нежели остаться в стороне от скачек, поэтому и нанял нас. А мы с мистером Рузвельтом за скромное вознаграждение выставили от своего имени его кентуккийскую лошадку». И эта лошадь была настоящим чудом: стройная, тонконогая, пожалуй, самая красивая из всех животных, участвующих в скачках.

Последним на трек вышла кобыла Хордунов шоколадного окраса. Она, казалось, боялась своего наездника, отчего тому пришлось спешиться и вести животное в поводу.

В двенадцать тридцать открылся бар ипподрома. В бокалы рекой полилось охлажденное шампанское, а в кассу бара — деньги. Как и в окошки тотализатора, куда к этому часу перетекли уже три четверти миллиона английских фунтов. На стендах перед кличками лошадей появились цифры ставок, сделанных на каждую из них, и очереди у окошек тотализатора увеличились вдвое.

Возглавлял список жеребец Врассунов, на него ставили больше всего. Второй шла американская кобыла, после нее — оставшиеся три лошади.

Наконец ров наполнили водой, и на скаковом круге установили плетеные барьеры. Лошадей увели для последних приготовлений.

День становился жарким, но никому и в голову не приходило уйти с ипподрома. Большие часы отсчитывали последние минуты, оставшиеся до начала скачек, назначенных на час дня.

Сайлас заметил, что в этот день на набережной Бунд он был единственным некитайцем. По другую сторону водной глади раскинулся Пудун. Он никогда не бывал в той части Шанхая, но про нее рассказывали такие истории! Подойдя к уличному торговцу яйцами с разными специями, он купил одно и разговорился с продавцом. Пожилой торговец, приятно удивленный беглым китайским Сайласа, много чего порассказал молодому человеку. Сначала Сайлас перекидывал горячее яйцо с ладони на ладонь, остужая его, потом откусил — так, как его учили, совсем немного, чтобы насыщенный вкус желтка перемешался с острым вкусом посыпанного ароматными специями белка. Он улыбался и впитывал все, что происходило вокруг. Крестьяне, сидя на корточках, толковали о многотрудной жизни; мальчики-рикши прятались от солнца в тени незатейливых тележек; старик сапожник, сидя на земле посреди поношенных женских туфель, приделывал отвалившийся каблук к одной из них; четыре пожилых китайца на противоположной стороне набережной занимались гимнастикой тай чи,[61] в унисон выполняя плавные движения; продавец птиц предлагал прохожим корольков и колибри, прыгавших с жердочки на жердочку в бамбуковых клетках; два молодых человека играли в го, используя вместо доски разлинованную мостовую, а вокруг них стояли зрители, давая игрокам непрошеные советы; женщина несла большой букет цветов, чтобы положить их вдоль порога новой лавки — на удачу; то и дело навстречу попадались мужчины, тащившие на спинах тюки, мебель, клетки с животными, мешки с мусором, ведра с водой, подвешенные на шесты. Мужчины, тащившие на спинах целый мир. Сайлас пропускал все это через себя и улыбался. Это был Шанхай. Его Шанхай. Его дом.

Юноша посмотрел в сторону Пудуна, и по спине его пробежал холодок. Он сразу же повернулся лицом к городу и услышал с той стороны, где располагался ипподром, гул сотен голосов. Подбежав к ближайшему рикше, он запрыгнул в тележку и на беглом шанхайском диалекте быстро проговорил:

— К ипподрому! Беги как можно быстрее!

Скачки открылись громким выстрелом. Как только лошади взяли разгон, жокей Врассунов сильно натянул левый повод жеребца, отчего тот пересек линию своей дорожки и подрезал кобылу Хордунов. Меньшее по размеру животное отклонилось в сторону и шарахнулось к изгороди. На несколько секунд кобыла сбилась с аллюра, но затем выправилась и устремилась вдогонку за другими лошадьми, которые успели опередить ее на несколько корпусов.

Три другие лошади предусмотрительно держались подальше от огромного животного Врассунов и скакали по направлению к первому барьеру. Возглавляла скачку американская лошадь.

Олифант вопил во все горло, чем шокировал остальных членов Дома Сиона.

— Это Божья лошадь! — повернувшись к ним, заорал он. — Поддержите Божью лошадь во имя Господа!

Тот факт, что через мистера Делано он поставил на эту лошадь «скромную, ну очень скромную сумму», каких-то семьдесят тысяч фунтов, якобы никак не был связан с его теперешним энтузиазмом.

Низкий барьер не представлял сложности для американской лошадки, и она перемахнула через него с такой же легкостью, с какой ребенок перепрыгивает через ступеньку, спускаясь по лестнице. Жеребец Врассунов почти настиг ее, когда его ноги оторвались от земли и он перелетел через барьер. За ним по пятам шла лошадь Дентов, а за ней — шотландская лошадь Джардин Мэтисонов. Преодолев препятствие, она быстро обошла скакуна Дентов. Последней, отставая от соперников на полных пять корпусов, к барьеру приближалась кобыла Хордунов.

Забыв о боли в подагрической ноге, Геркулес вскочил, когда его жокей, выполнив указание хозяина, оставил позади лошадь Дентов.

— Скачи! — вопил он. — Скачи во имя Шотландии!

Лошадь Хордунов нашла нужный ритм и уверенно приближалась к первому из трех плетеных барьеров. Наездник вспомнил день, проведенный в конюшне, и улыбнулся. Он издал что-то вроде боевого клича, зажал в кулаке гриву животного и крикнул:

— Молодец, девочка! Молодец, Рейчел!

Как раз в тот момент, когда в дальнем конце скаковой дорожки появился второй барьер, в два раза выше первого, Сайлас бросил рикше пригоршню монет и кинулся к входу в ипподром Хордунов.

Первой барьер преодолела американская лошадь, лишь слегка чиркнув брюхом по его верхнему краю. Она идеально приземлилась по другую сторону барьера и устремилась к третьему препятствию — рву, наполненному водой.