Александр Старшинов - Центурион Траяна

В такие мгновения на Адриана нападало что-то вроде лихорадки – он метался вокруг крепости, как дикий зверь в клетке, и готов был сам лично мчаться на штурм – лишь бы не терять драгоценное время в ожидании.

Тем временем фабры принялись ладить настил к южной стене. И тут на римлян обрушились камни. Почудилось, что падают они прямиком с неба… Нет, не с неба… Камни летели откуда-то из глубины «новой» крепости, а вот откуда, понять было трудно. В придачу к камням с высокой, выдающейся из стены юго-западной башни римлян жалили стрелы и копья. Сделать настил для тарана под этим смертоносным градом никак не удавалось.

Пришлось отступить.

Всю ночь кричали и стонали раненые, когда медики вытаскивали из плоти крючковатые стрелы. Многие умерли к утру – наконечники были отравлены.

Посовещавшись с Адрианом и префектом фабрума, Лаберий Максим принял план императорского племянника: велел выровнять склон перед южной стеной «старой» крепости, соорудить настил и подтаскивать туда таран.

Баллисты тем временем обстреливали башни и стены, камни убивали защитников, сгоняли со стен. Камни, что летели откуда-то изнутри крепости, не могли достать до террасы, на которой были установлены машины.

Вечером Приску и Куке удалось добраться до бровки северного склона. Они карабкались, цепляясь за уступы скалы, помогая друг другу и буквально вгрызаясь в камни, порой зависая над пропастью на пальцах одной руки, и каждый мысленно раз двадцать уже попрощался с жизнью. Здесь снаружи была пристроена цистерна для сбора воды, о ней говорил Эпикрат, рассказывая о римских строителях, «вчера» подаренных Домицианом Децебалу. Защитники брали отсюда воду, когда в крепости кончались ее запасы.

– Нельзя как-нибудь использовать эту цистерну? – предложил наудачу Кука, когда друзья укрылись за наружной стеной цистерны.

– Ну и что это даст? Разумеется, мы можем залезть туда и немного поплескаться.

– Не утонем?

Цистерна была футов двенадцать в высоту.

– Скорее всего, где-то должна быть труба, ведущая внутрь, но нас тут же заметят, если мы начнем ее искать, – предположил Приск.

– Похоже, что стены крепости здесь очень толстые – прямо-таки платформа наверху, – как только туда заберемся, нам навстречу выскочит целая армия.

Как раз в этот момент рявкнула в очередной раз здоровенная баллиста. Ну что ж, теперь ясно, откуда падают камни. На боевой платформе[171] стены было установлено несколько машин вплотную друг к другу.

– Было бы нас человек двадцать, можно было бы залезть да перерезать торсионы, – шепнул Кука.

– Ты еще сначала заберись.

– Вот если бы кто-нибудь мне веревочку сбросил.

– А я гляжу, здесь веревочку можно привязать, – шепнул Приск. – Привяжем да сбросим вниз. По ней потом ночью поднимемся… Точнехонько попадем на стену…

Слово это – «точнехонько» – к нему прицепилось как зараза. Чем меньше в жизни его было чего-то точного, определенного, верного, тем чаще Гай говорил «точнехонько» и «наверняка».

Но в этот раз все в самом деле получилось «точнехонько». Ночью отряду альпийцев удалось вскарабкаться на стены и срезать торсионы у баллист. Правда, после этого лазутчиков заметили и почти всех перебили. Последние четверо сорвались вниз, когда даки срезали прикрепленную Приском веревку.

Однако Блидару была не одинока. Ночью на римский лагерь вновь напали в этот раз явно пришедшие издалека ополченцы. Где они прятались до этого – неведомо. Может даже, жили где-то неподалеку – дальше речной долины римляне не совались. Даки закидывали римлян горящими стрелами, пытаясь подпалить палатки, перекидывали внутрь горшки с горящей нефтью… Каждый день, ушедший на осаду Блидару, был выигран варварами и каждый – проигран римлянами. Осень подведет итог кампании: либо римляне будут в Сармизегетузе, либо проиграют войну.

Особенно тщательно приходилось охранять установленные на террасе метательные машины. Каждую ночь даки делали вылазки – спускались где-то по одной из северных стен и, пробравшись по узкой тропке вокруг крепости, появлялись внезапно на террасе с установленными машинами. Во время первой атаки они перерезали жилы у двух баллист. После чего охранение стояло двумя рядами всю ночь.

В другой раз, когда разразилась гроза, горцы с воплями принялись посылать в небо стрелу за стрелой.

– У них такой обычай, – пояснил друзьям Фламма. – Я читал у Страбона, что они стреляют в тучи.

Впрочем, в эту бурную ночь выяснилось, что даки стреляли не только по тучам. В шуме дождя и грохоте грома не слышно было шагов, а разглядеть что-то в листве деревьев на склонах было невозможно.

И все же на седьмой день осады римлянам удалось подвести настил к самой стене и подтащить таран. Баллисты работали не переставая. Верхняя часть стены была явно тоньше нижней, и после третьего удара бараньей головы камни рассыплись. Таран тут же оттащили, и внутрь черепахой вломились римляне. Рубились долго – несколько часов, даки бились насмерть – уже никуда не собираясь отступать. Дом в центре старой крепости построен был так, чтобы перекрыть путь захватчикам, если они прорвутся внутрь. Так что пространство на вершине холма приходилось отвоевывать шаг за шагом.

В этот раз «славный контуберний» не принимал участия в битве. Декстр счел своих «быков» слишком ценными, чтобы отправлять их на заклание. Они остались у подножия холма ждать, когда закончится на вершине.

Приск, дожидаясь, когда римляне наконец подавят всякое сопротивление, ощущал себя в этот момент наконечником огромного копья, которое вспарывает живую плоть, пытаясь добраться до сердца. Еще одно усилие, последний нажим, и этот мир, чуждый, незнакомый, полный сил и дикой красоты, мир, совершенно не известный Риму, исчезнет с лица земли. Не в силах Гая Остория Приска остановить это уничтожение. Иные силы и иные люди решают судьбу Дакии. Он – лишь один из ее палачей.

Палач… Безжалостный или нет – не имеет значения.

– Что с тобой? – спросил Кука, занятый в этот момент приготовлением похлебки.

– Ничего…

– У тебя лицо закаменело.

– Это от голода, – отозвался Гай.

Ночью на огромном дереве, срубленном для постройки фантастической баллисты, сидел Филон и смотрел в небо.

– Такую баллисту не построить, – сказал Фламма, усаживаясь рядом. – Это все равно что соорудить постоянный мост через Данубий…

– Постоянный мост? Значит – каменный мост? – оживился Филон. – Каменный мост… – забормотал он. – Мне нужен фонарь… я хочу писать… Мост длиной в целую милю. Сколько же для него понадобится камня и дерева… сколько опор придется устроить в воде…