Марина Райкина - Москва закулисная-2 : Тайны. Мистика. Любовь

— Да полно́. Я никогда не забуду, как Коля Фоменко спал у меня на примерке стоя. Или в «Милом друге» артистке Бестаевой по ее просьбе мы сделали такое узкое бюстье, что трудно было дышать. Явно переборщили, хотя я ее предупреждал, что может лопнуть. И вот в самый ответственный момент, когда Домогаров падает на колени и объясняется в любви, у нее сзади все трещит по швам, лопается. Вся спина и все, что ниже спины, открылось. Ну, артистка не растерялась: «Ой, раздевают, прямо на сцене раздевают!» — заверещала она, и, оттого что партнер хватался в порыве за юбку, все выглядело очень органично. Зритель не понял, что произошла чудовищная накладка.

Или на «Венецианском купце». Там артистка Родионова в первом акте, стоя спиной к залу, сбрасывает халат и в чем мать родила опускается в ванну. На репетициях она ко мне приставала, чтобы я ей спереди что-нибудь придумал, прикрыл, потому что не хотела устраивать праздника монтировщикам:

— Я же спереди совсем голая, монтировщики смотрят.

Я ей в качестве аргумента один старый фильм привел: там казаки подглядывали в подзорную трубу за купающейся бабой. Один слюни пускал, а другой говорил: «Тю, если б ты мне колбасу показал». Но, похоже, я ее не убедил, и артистка перед спектаклем всю ночь шила себе передник, который скотчем и липучками прикрепляла к животу. А все это сооружение взяло и чуть не отклеилось — на радость монтировщикам.

В театре много всяких коллизий бывает. Сколько мы ни делали брюки Таранде для «Бюро счастья», все время от его прыжков лопалась ластовица.

— Интересное дело, актрисы тебе нравятся больше, а женился ты на девушке из модельного бизнеса.

— Нонка сначала была моя любимая модель, а потом стала любимая жена. Самое интересное, что после того, как мы поженились, мой друг-модельер Володя Зубец почему-то стал стесняться ее переодевать: «Андрюш, там надо Ноне лиф поменять, может быть, ты сам…» Раньше таких проблем у него не было.

— У тебя нет комплекса маленького кутюрье при высокой манекенщице? На сколько она тебя выше?

— Чего-чего, а этого комплекса нет. Мне всегда нравилось, что женщина выше меня, а Нона на десять сантиметров выше. Мы познакомились в ночном клубе, где у меня был показ как раз с коллекцией из булавок. Потом я ее стал приглашать на примерки, и после одной примерки…

— А свадебные наряды, надеюсь, ты никому не доверил моделировать?

— Конечно, нет. Сам все сделал. У меня были такой узкий кожаный френч и кожаные «дудочки» и лакированные черные туфли. А у нее два варианта — брючный костюм, а сверху платье. То есть полукамзол-полуплатье. Для торжественной части — платье, а потом она низ от платья сбросила, и в легком костюме начались танцы-обжиманцы.

— Шок — это твое оружие. Поэтому у тебя в коллекции лифчики из булавок, на сцене — несочетаемые цвета, которые тебе приносят славу китчмена?

— Я не ищу сенсацию. Я ищу материал и идею — вот в чем различие. Вот, скажем, лифчики. Я долго ломал голову, какую мне взять ткань, чтобы добиться в костюме эффекта металлизированной воды? Взять банальную металлическую ткань? Я не люблю банальностей. Когда я начал соединять булавки, получилась интересная штука. Спектакль этот, к сожалению, не состоялся, но зато я сделал коллекцию, где и лифчики, и трусы, шляпки, сумочки и прочее были из булавок. Когда все это к тому же еще и подсвечивалось на подиуме, получалась никелированная вода. Я целыми ящиками скупал в галантереях металлическую фурнитуру и избавил московские магазины от затоваривания.

— Это была твоя самая экзотическая коллекция по материалам?

— Да нет. Однажды мне пришло в голову перевернуть рюмку на ножке и сделать юбку из стекла. Она была абсолютно прозрачная, а еще внутри юбка с вишенками, со всеми делами. Чтобы достичь этой формы, мы сделали вакуумную печь и несколько недель экспериментировали со стеклом, гипсом, вакуумом. Все для того, чтобы сделать вот такую юбку. Коллекция вызвала шок.

Еще было платье из ложек, вилок. Когда я скупал столовые приборы из мельхиора, опять же коробками, девчонки-продавщицы со мной кокетничали. Я-то, дурак, решил, что я звезда и они меня узнали. А они были уверены, что я хозяин нескольких ресторанов.

— Ты надеешься свои экзотические фантазии перенести в консервативный театр? Слабо, скажем, «Трех сестер» обвешать столовым серебром?

— Да. Мне не слабо. Режиссеру слабовато и актрисам. Я только за. И мне ужасно жалко, что театр до сих пор к этому не пришел.

— А что ты еще не использовал?

— О-о!!! Я работал только с десятой частью того, из чего можно делать безумства. В принципе, костюм можно делать из чего угодно. Хоть из стульев. Если бы я хотел шокировать, это было бы элементарно.

Секс — дело честное

Одни специалисты по театру утверждают, что театр — это секс. Другие этим самым сексом занимаются. «Секс. Ложь. И видео» — лучшего названия не найти, чтобы публика побежала в театр сломя голову. Хотя ханжи и моралисты вздрогнут, когда узнают, кому принадлежит идея столь сексуальной постановки. А в знаменитом театральном подвале на улице Чаплыгина эта идея пришла в голову:

1. Двум мужчинам

2. Двум начальникам

3. Одному 65, другой вдвое его моложе.

Это художественный руководитель «Табакерки» Олег Табаков и худрук Саратовской академической драмы Антон Кузнецов. Именно они всеми театральными способами навязывают мысль, что

СЕКС — ДЕЛО ЧЕСТНОЕ

В поисках целомудрия нашли член — Как возбудить мужчину — Женщина — это не шпроты в масле — Игра в секс без пауз — Психотерапия в «Табакерке»

Антон Кузнецов:

— В России о лжи говорят. О видео меньше. О сексе — мало и робко.

Олег Табаков:

— Мы ханжи в этом вопросе. Ханжее нас только американцы. При всей эпатажности материала эта вещь целомудренная и чистая.

В поисках целомудрия я спустилась в темный подвал «Табакерки», где уже полчаса как шла репетиция, и услышала закадровый мужской голос с мягкими интонациями:

— Расскажите о самом необычном месте, где вам пришлось мастурбировать.

Ничего себе целомудрие! — подумала я. Про мастурбацию монотонным голосом отвечала хорошенькая девичья головка с монитора. А в это время актриса Марина Зудина (Анна) говорит актеру Максиму Виторгану (Грэм):

— По-моему, секс преувеличен. Слишком большое количество людей придает ему большое значение. И это совсем не правда, что женщинам необходимо, а мужчинам обходимо… то есть я хочу сказать, что он им совсем не обходим… Запуталась!..

Расхохоталась.

Да, похоже, в «Табакерке» всерьез решили разобраться с сексом. И сделать это посредством киносценария некогда нашумевшего в Каннах американского фильма «Секс. Ложь. И видео». Малобюджетное параллельное кино тогда поведало миру историю двух мужчин и двух женщин. Сестры — Анна и Синтия — буквально как лед и пламень. Анна — скромнейшая из скромнейших, закомплексованная и как следствие — порядочная. На Синтии пробы негде ставить, веселенькая шлюшка. Она спит с мужем сестры Джоном. А Анне нравится дружбан Джона Грэм, который приезжает в их город. У Грэма странное хобби — он записывает на видеокамеру сексуальные откровения женщин, проделывающих перед камерой разные штуки. Любовный квадрат, замешанный на сексе, лжи и видео.

Анна и Грэм. Этот увалень ей явно нравится. Но он ей сообщает:

— Я импотент.

— Вы что, серьезно?

— Ну скажем так, в присутствии партнера у меня не возникает эрекции. Поэтому с практической точки зрения я — импотент.

— Вас это беспокоит?

— Нет. Я знаю не так много парней, способных хоть что-то соображать во время эрекции. Поэтому я дам любому из них несколько очков форы по части самоконтроля.

Этот диалог об импотенции идет под страстную «Беса ме мучо». Текст шокирует. А режиссер Кузнецов не дает возможности опомниться от сексуальных откровений героев, то и дело погоняет ритм спектакля. Его он держит динамикой мизансцен, звуком, техническими штучками. В частности, к ним относится и видео, которое как параллельное кино вмонтировано в спектакль. Кино идет на мониторах, установленных по краям авансцены.

Вот, например, на экране Анна и Грэм пришли снимать квартиру. И пока они с хозяином осматривают ванно-кухонное хозяйство, ее сестрица дома совокупляется с ее мужем. Конечно, постель можно было бы устроить прямо на сцене, но режиссер перенес ее на другой экран. Очевидно, исходя из принципа, что эротика в театре всегда смотрится хуже и фальшивее, чем в кино. И вот на широкую грудь Джона (Ярослав Бойко) сверху легла красивая головка Синтии (Анастасия Заворотнюк). Тангообразная тягучая музыка.

Кстати, видео отсняли в «Табакерке» еще весной за двое суток. И сутки ушли на монтаж. Из 32 кадров осталось 20.