Ярослав Смеляков - Стихотворения и поэмы

С ЛАТЫШСКОГО

Ояр Вациетис

365. КАВАЛЕРИЯ

Армии еще естьи, наверное, будут,но у ракетнети не будетжесткого и трепетногоживого хвоста,и у танковне вырастутконские гривы.

Кавалерия!ты отслужила свой срок.Но нельзя жерасстаться с тобою безмолвнои позволить, чтоб ты незаметноушла.

На гремящих тачанкахвезла ты грядущее наше,на клинках беспощадныхты ветер свободы несла.

Кони, павшие в битвах,простите своих конармейцев,тех, что, руки раскинув,валились из седел ничком.Кони, павшие в сечах,простите героев за то, чтоне всегда онисено умели для вас находить.

Кони! Павшие кони!Простите нам то, что от пастбищв дни войнывам пришлосьна фашистские танки идти.

Ваши всадникисамилетели навстречу металлу;в исторических седлахвы красные души несли.

Впрочем, вряд ли известно вам,кони,что такое душа.

Мы простились.Уходит со сценыкавалерия наша,королева гражданской войны.

Мы простились с тобой.Но ты врублена шашкой навекив нашу память и книгии в блещущий вечный гранит.

По весенним ночаможивают бумага и камень,со страниц и кладбищвоскрешенное ржанье звучит.

Бьют копытами кони,почуяв отталую землю,рвутся в поле…Им хочетсямирную землю пахать.

С КИРГИЗСКОГО

Темиркул Уметалиев

366. АРКЫТ

Навеки проклят королевский строй,нет красоты в короне золотой, —зачем же ты в своем стихотвореньесравнил Аркыт с короной, сверстник мой?

Зеленый шум его ветвистых кронживей и чище всяческих корон.Мой милый край, наш край высокогорныйиз соловьев и листьев сотворен.

И ханы, и цари, и королив небытие бесславное ушли,а ты опять цветешь, благоухая,лесная сказка неба и земли.

Ты словно свадьба вешняя, Аркыт,ты всем, прекрасен и для всех открыт.Трель соловьев твоих, не умолкая,в моей душе магически звучит.

Мне по сердцу твой лиственный наряд,естественней, чем он, — найдешь навряд.Чужды тебе и золото, и пурпур,продажный блеск покоев и палат.

Твой утренний стремительный ручейжурчит, как песня, в памяти моей.Я не отдам одной зеленой веткиза одеянья ханов и царей.

Кубанычбек Маликов

367. ЛИРИКА

Не за бумагой и столом —Я лириком в то время стал,Когда взрывчаткой и кайломВ горах дорогу пробивал.

Пусть о влюбленных день и ночьПоэты-лирики поют,А для меня в любом трудеЛюбовь и лирика живут.

Живи же, лирика моя,Не угасай, не умирайИ вечным пламенем своимСердца и души согревай.

С ТАДЖИКСКОГО

Мирзо Турсун-заде

368. ВЕКОВОЙ ДУБ

Могучий дуб, ты прожил семь вековпод сенью проходящих облаков.

Но до сих пор, как в ранние года,твоя листва шумна и молода.

Случилось мне войти в счастливый деньпод эту историческую тень.

Шумит его былинная листва,как будто бы старинные слова,

и прошлые событья наявумне светятся сквозь вечную листву.

Я слушаю его рассказ о том,как он служил Хмельницкому шатром,

как мчались в битву, выдернув клинки,чубатые казацкие полки.

Семи столетий ты свидетель были ничего на свете не забыл.

Недвижный сторож неба и земли,перед тобой столетья протекли.

Осталось семь столетий позадис тех пор, как жил великий Саади.

Здесь расстилался утренний туман,а там в те дни писался «Гулистан».

Могучий дуб, свидетель тех времен,ты в будущее время устремлен.

Семьсот метельных приднепровских зим,и всё же ты остался молодым.

Живи, шуми. И этот братский крайсвоим зеленым шумом украшай!

Абдумалик Бахори

369. ВАХШСКАЯ ЗЕМЛЯ

Давным-давно, в какой-то прошлый век,жил одинокий старый человек.

Он жил тихонько в хижине своейпод мирной сенью ивовых ветвей.

Однажды утром, покорясь судьбе,он срезал посох ивовый себе.

И посох тот лишившемуся сил —хотя б отчасти — юность возвратил.

Вот почему уже на склоне днейрешил старик проведать сыновей.

И тотчас же — про посох не забудь! —отправился в благословенный путь.

Вот он уже — а путь неближним был —на землю Вахша медленно вступил.

Вот он уже, не сразу, а с трудом,нашел сыновний неприметный дом.

И у калитки — прям, а не сутул —свой посох в землю вахшскую воткнул.

Гостя в кругу внимательно-родном,он вспомнил вдруг о посохе своем.

А посох тот, хоть малый срок прошел,за этот срок едва ли не расцвел.

Из почвы щедрой набираясь сил,он прямо в недра корни пропустил…

Я вам изустный дедовский рассказпереложил, как слышал, без прикрас.

Теперь пора о том повествовать,что самому случилось увидать.

Как тот старик, не в шутку, а всерьеззатосковал я по Долине роз.

И в тот же день, собравшись поскорей,поехал в гости к родине своей.

В краю освобожденного трудакипела урожайная страда.

Его народ — а он совсем не мал —на картах хлопка хлопок собирал.

Трудились тут едва ли не с зарии героини и богатыри.

Тебя, мой край, в советский этот векпреобразил советский человек.

Отсюдова, как на осенний пир,везут гранаты и везут инжир.

Из тех траншей, что выкопаны тут,лимоны золотистые цветут.

Течет отсюда белая мукаи белые потоки молока.

Попробуй-ка исчислить без трудавсё, что дает привахшская страда.

Наверно, нету ни в одной из странтакой долины, мой Таджикистан.

Она лежит на утренней земле,как дастархан на праздничном столе.

Шохмузаффар Едгори

370. ПОСОХ СТАРОСТИ

Шествуют куда-то напрямикоба-два — старуха и старик.

Шествуют бок о бок, не спеша,как одна взаимная душа.

То ли он наперсницу заботпод руку внимательно ведет;

то ли, понимания полна,помогает спутнику она.

Смолоду на дворике селаих любовь, как яблонька, росла.

А теперь надежно служитим обоюдным посохом одним.

С ТАТАРСКОГО