Саша Черный - Том 2. Эмигрантский уезд. Стихотворения и поэмы 1917-1932

Ливень*

В конюшне старой скрылся я от бури.Сквозь дверь раскрытую клубились облака…Вдали клочки лазури,Залив шипящий и гряда песка.Под ветром виноградники мотались,Гудел тростник,Влетали пчелы, пели, волновались.Мой пес приник к колену и поник.Листва взлетала стаею зеленой,Пылил очаг холодною золой,Сверкнула молния в разрыве тучи соннойКоленчатой иглой…Раскатистой волною грянул гул,Графитный шлейф к холму спустился круто,Тростник притих, вздохнул,—И хлынул ливень весело и люто.

В дверь вдвинулась дымящаяся потомСедая голова коня…Втянулась, сбруею звеня,Спина, покрытая клеенчатым капотом,А сзади фермер, сгорбленный старик,Мешок на голове, — в глазах тревога:Кипит ключом размытая дорога.И ветер дик!По треплющейся гуще виноградаХлестнули комья града…Грудь и лицо подставивши грозе,Промчался он к взлохмаченной лозе.С осколком льда на скрюченной ладониБежит назад… Не убран виноград!Ко мне растерянный он обращает взгляд,—Вихрь рвется в дверь, как дух погони…Прибиты гроздья влажные к земле,Град по межам взбухает белой грядкой,А у холма все гуще на челеВенец лиловый вьется темной складкой.

О Господи, не осуди меня…Тревога фермера сознанья не задела,—Я жадно вдаль смотрел и слушал, онемелый,Размерное дыхание коня.Нет у меня ни виноградника, ни крыши,—Глаза остались… Листья мчались выше,Воды бурлящей желтые извивыНеслись у ног в залив,Сквозь дым дождя кусты вздымали гривы,И ослепителен был молний перелив…Такой библейской красотой и силойБыла полна разящая гроза,Так радовался ветер буйнокрылый,Так трепетала влажная лоза,Что, если бы в тот дикий мигСтрелой небесною Господь меня настиг,—Улыбка беззаботная сковала бНемые, почерневшие уста………………………………………………………………………

В море*

Мы плыли с острова Пор-КроВ моторной лодке…Волны боковыеС шипящим шумом хлопались в борта.С гребня вновь на гребеньВсползала грузно лодкаИ вновь в лоснящиеся скаты низвергалась.Муть подступала к сердцу…Мы все притихли,И даже дети на крутом носуВстречали веер брызг молчаньем.Француз-рыбак, веселый провансалец,Насупившись, брал в лоб шальные волны,Чтобы удары гулкие ослабить…Мигнул подручному, — и коренастый малыйОбвисший рыжий парус вздернул ввысь.Раздулась грудь, конец залопотал,Канат из рук толчками вырывая…Воздушным першерономКосящий впрягся парусМашине в помощь…Тяжко-тяжкоБрал бот за валом вал.С журчащим рокотом ручьи к корме струились,И нудно пахло маслом.Как сердце старое,Прерывисто и глухоСтучал мотор.А в небесах над намиВ торжественной беззвучности закатаПылали облака…От края и до края,Пунцово-золотые,Перебегали струны.Над нашим грузным ботом,—Усталою, ныряющей собакой,—Над нашим жалким скарбом,Качающимся яростно у ног,Над нашим содроганьем и борьбойДышала тишина…Оранжевые тихие утесыВставали полукругом над водой,И засыпающая даль сливала волныВ лиловую пустыню.Лишь чайки, крылья изогнув серпами,Парили в зыбкой мгле…Я к борту прислонился,—Муть подступала к сердцу,И странную беззвучную молитвуУста мои шептали:«Не дай, о Господи, Твой вечер золотой —Благоуханное и нежное молчанье —Мне осквернить недомоганьем мерзким…Смири хребты разнузданных валов…Я грешен, зол, и дик, и невоздержан,—Дай мне ступить на твердый край земли,И Ты увидишь — я исправлюсь…»И вот свершилось…Как будто благостная, властная рукаСмирила волны маслом.Мы обогнули алую скалу.Валы ягнятами покорными свернулись,Сквозь мглу прибрежные мигнули нам огни,Вновь на носу защебетали дети,И я, из-под скамьи достав бутылку,Припал к ней с облегченьем…

Вода*

В городе кран повернешь — брызнет хрустальный поток,Хоть до карнизов залей всю квартиру…Никто в городах о воде и не вспомнит,—По трубам, жилам подземным, взбегает до острых мансард,Равнодушно внимаешь знакомому плеску,Как гулу вечерних трамваев…Но здесь, на холме, у залива —С ранней зари о воде все заботы.В цистерне под тихой верандойПодымешь чугунную крышку:Дождевая, от солнца укрытая влага,Все убывает… Пьют много — жарища,—Чайник не сходит с плиты.Руки хватаются то за топор, то за грабли,—Ежеминутно надо с ладоней смыватьПыльный налет…И вот — в подмогу цистернеВнизу у оливы колодец.Фермер с широкой улыбкой только руками развел:«Берите! Хватит на вас, на меня и мула…Кто в Провансе откажет соседу в воде?..»И вот, сквозь вереск шершавый,В гору кувшин несешь, отдуваясь…Ветер пищит в волосах, плещется сонная влага,Пес, как приклеенный, сзади бредет по пятам,Пасть широко разевая…Всласть из чашки своей наверху он напьется,Студеной водой остудит горячую глоткуИ хвостом благодарно вильнет.А под вечер — только багряные мальвыХолмы увенчают закатным венцом,—Ведро за ведром притащишь к крыльцуИ щедрой рукой зеленых польешь малышей:Олеандры, мимозы, глицинию, тонкую грушуИ перечных два деревца…Жадно сухая земля вбирает светлые струйкиИ гибкие ветви, качаясь, как будто шуршат:«Спасибо, спасибо…»Вот и сосед — доктор с женой и мальчишкой,Каждый несет свою дань, ухмыляясь:Большое ведро, поменьше и детскую лейку.Чайник огромный мы ставим на низкий очаг,Кора заворчала, взметнулись веселые искры,С первыми звездами в воздухе дымном сливаясь.Старый фонарь под навесом горит маяком,Гулкие капли из края цистерныМедленно капают в таз,И осы, одна за другою, слетаются пить…

Сбор винограда*

За рядом ряд обшариваем лозы.Полнеба в пепле волокнистых туч…Косматые кусты, освободясь от гроздьев,Встают, раскинув изумрудный сноп.Две девочки, зарыв в листву береты,Болтают и стригут — пусть взрослые молчат…Старик срезает важно кисть за кистью,Как бы обряд свершая вековой.А черный мул с дороги смотрит-ждет:Бока продрогли, ветер дует в ноздри…Ряды корчаг стоят у колеи.Пора б грузить — и в путь, сквозь камыши.

Вдоль рыжей глины грузною стопойИду к мулу, к плечу корзину вскинув.Усталость бодрая укачивает сердце,Глазам раздолье: зелень, космы туч,А за межой взлохмаченные фиги…А ветер свежий бьет крылами в грудь,Шуршит вдоль лоз, в рукав прохладой веетИ звонкой пустотой в ушах лопочет…Спасибо, друг! Хоть час один, как мул,Я прошагаю, медленно качаясь,Ловя ноздрями крепкий дух земли…«Гоп-гоп! Корзина!» Снова полный груз.Редеют лозы — ряд склоненных спин,—И первые малиновые листьяОгнем сквозистым радостно играют.Под фигою — баклага на земле.Подходим медленно — звенят стаканы сонно,В молчанье пьем багряное вино.Закат торжественный пылает над холмомБезмолвною вечернею молитвой…Идем домой сквозь джунгли тростников.Со всех сторон поют-скрипят двуколки —Соседи сбор подвозят к погребам.Ногам работа — серые чаныПримятым виноградом нагрузятИ, как во дни блаженные Гомера,Босыми пятками начнут его давить,Окрашивая терпким соком икры…Шумит тростник. Усталая спинаПод ветром ежится… За поворотом — кровля.Хозяин-фермер сумрачно бурчит,Что это лето даст ему не много:Жара и ветер высушили гроздья,—Неполон сбор… Убытки велики…

Но жалоба его до сердца не дошла.Мой виноградник пуст, — растрепанные бурей,К земле прибиты светлые стихи…И даже та любимая гряда,Где зеленели детские страницы,Здесь на чужбине теша детвору,—Ненужным пустырем чернеет у дороги…Молчу. Не жалуюсь. Не хмурьтесь же, хозяин,Господь пошлет вам в будущем годуОбильный урожай.

Под тамариском*