Прагматика и поэтика. Поэтический дискурс в новых медиа - Екатерина Захаркив

рефлексии идеи категоричности, обязательности каких-либо действий или явлений, которую выражают эти маркеры. Драгомощенко критикует саму модальность долженствования – социального или юридического – за счет нарушения синтаксической сочетаемости и с помощью длинных списков самых разных объектов, не обладающих общими свойствами и напоминающих абсурдные номенклатурные регистры.

Рассмотрим специфику функционирования операторов долженствования в новейшей поэзии, написанной в период распространения новых медиа, на примере текста «test:Angelfish» (2021) Оли Цве, который интересен, с одной стороны, поэтической адаптацией новых технологий, а с другой – рефлексией показателей модальности:

<…> в теплом облаке синхронизации я выигрываю баллы кредита.

Кто-то должен это сказать?

<…> В местных соцсетях пользователи получают бан

                  за обсуждение событий в регионе.

Разбираясь в голограммах forth, fortis и facere,

Ты тоже по утрам слушаешь музыку Майкла Наймана?

Приветствие вызывает последующие сегрегации.

<Мы не должны быть здесь.> [134]

Любовью вынимая ритм,

все ещё табуировано.

– Дело не в том, как ты смотришь. А как ты это показываешь.

<Мы не должны быть здесь.>

Но снимая с себя меш, текстуры, смешанную реальность

Эффект «переключения» между реальностями, который создается в тексте, можно сопоставить с особым форматом технологического, а в данном случае прагма-поэтического, транскодирования, под которым понимается «алгоритм», представленный в виде «идеи», перед тем как «материализоваться в технических средствах» [Манович 2018: 47]. Обращаясь к языку современной поэзии, можно проследить сходство между транскодированием и «процедурным значением», которое реализуется с помощью прагматических единиц и противопоставляется семантическому значению как прямому результату лингвистического декодирования.

Обозначения обыденной реальности в тексте «test:Angelfish» минимальны (события в регионе), в фокус же выходят знаки виртуальной реальности (в теплом облаке синхронизации; В местных соцсетях; в голограммах forth, fortis и facere), а также фиксация зоны перехода: снимая с себя меш, текстуры, смешанную реальность. Модальные предикативы образуют контексты с субъектом, грамматически выраженным в форме неопределенного местоимения (Кто-то должен) или местоимением 1-го лица множественного числа (Мы не должны). Акцентирование конструкций с компонентом должен происходит за счет их графического выделения (скобки, курсив), а также особого дейксиса этих фраз. Это маркеры личного, локального дейксиса, которые одновременно обозначают ситуацию здесь-и-сейчас и сигнализируют о том, что адресат (согласно модели поэтической автокоммуникации, сам поэтический субъект) должен быть вне этой реальности. При раздвоенности координатной системы (обыденной и виртуальной) в фокусе оказывается сам процесс транскодирования субъекта, который не должен или не может оформиться с одной из кодовых систем.

Эффект контрастности реальностей и фрагментированность поэтического субъекта достигается за счет употребления деонтического модификатора, маркирующего конфликтность внутри поэтической коммуникативной ситуации. С помощью повтора фразы <Мы не должны быть здесь> не только повышается экспрессивность текста, но и создается логический парадокс: отрицание действия, на которое указывает высказывание. Поскольку поэтический текст реферирует не к внешней ситуации, а к самому себе, то отрицанию подвергается само существование / вербальное выражение субъекта, который по причине внешних обстоятельств «не должен быть». Такое самоотрицание можно сравнить с иллокутивным самоубийством, когда директивно отрицается сам акт существования, в поэтическом дискурсе равнозначный речевому акту.

Таким образом, для современной поэзии характерно акцентирование прагматических показателей, что особенно активизируется в поэзии, на которую оказали влияние новые технологии. Это связано с тем, что выведение в фокус канала коммуникации в качестве основного параметра коммуникативной модели выражается, с одной стороны, в повышении интерактивности поэтического высказывания, а с другой – в поиске ускользающих точек кодировки самого субъекта – прагматических маркеров, в том числе показателей модальности. Модальные операторы получают неузуальное функционирование в поэтических текстах, становясь объектами метаязыковой рефлексии. Среди различных показателей модальности особое внимание в современной поэзии вызывают операторы долженствования, которые подвергаются метаязыковой рефлексии в силу внутреннего противоречия их самой природе поэтического дискурса, а также по причине ориентации поэтов на преодоление языковых, коммуникативных и социальных ограничений, эксплицитной формой выражения которых являются маркеры необходимости и долженствования.

Заключение

Осмысление технологий, освобожденных от научно-инженерной инструментальности, характерное для современной поэзии, сближается с идеей М. Хайдеггера о двуплановой философии техники в Античности:

Чем было искусство? Пусть на краткое, но высокое время? Почему оно носило скромное и благородное имя «техне»? Потому что оно было являющим и выводящим раскрытием потаенности и принадлежало тем самым к «пойесису». Это слово стало в конце концов именем собственным того раскрытия тайны, которым пронизаны все искусства прекрасного, – поэзии, созидательной речи [Хайдеггер 2007].

На современном этапе техника обретает в искусстве статус эстетической категории, неразрывно связанной с «пойесисом» и участвующей в «раскрытии потаенности».

Новые технологии меняют социальные институции, модель коммуникации и дискурсивные практики. Традиционная коммуникативная дихотомия (устная – письменная коммуникация) дополняется третьим модусом – интернет-коммуникацией, обозначение и определение которой до сих пор является объектом дискуссий. «Устно-письменная» коммуникация связана с появлением новых форм общения в блогах, социальных сетях и приложениях, задаваемых интерфейсом и характеризующихся трансформацией всех коммуникативных параметров (на основе коммуникативной модели Р. О. Якобсона), начиная с доминирования канала (контакта) и кода передачи информации и включая трансформацию ролей участников коммуникации: смещение границ между приватным и публичным, индивидуальным и социальным, контактным и дистантным, антропогенным и технологическим.

Наиболее восприимчивым к такого рода коммуникативным изменениям стал ориентированный на эксперимент поэтический дискурс. Характерная для поэзии второй половины XX века установка на преодоление дистанции между отправителем и получателем, основанная на письменном формате коммуникации, выразилась во взаимодействии поэзии и разговорной речи в новых формах поэзии в интернете. На новом этапе модификации канала и кода передачи информации сближение адресата и адресанта становится возможным благодаря техническим средствам, которые вовлекаются в зону поэтического эксперимента. Более того, канал из средства передачи информации становится новым формо- и смыслообразующим компонентом сообщения, переходя из разряда инструментального – в агентивный, а код наделяется качеством «фильтра», меняющего семиотическую природу сообщения.

Литература

Агамбен 2012 – Агамбен Дж. Homo Sacer. Что остается после Освенцима: архив и свидетель / Пер. с итал. О. Дубицкая, И. Левина, П. Соколов. M.: Европа, 2012.

Айги 1975 – Айги Г. Н. Стихи 1954–1971 гг. München: Verlag Otto Sagner in Kommission, 1975.

Айги 2001 – Айги Г. Н. Разговор на расстоянии. СПб.: Лимбус-Пресс, 2001.

Алпатова 1980 – Алпатова С. Д. Комбинаторные свойства частиц в современном английском языке (Семантический аспект): Автореф. дис. … канд. филол. наук. Л., 1980.

Апресян 1980