Наития - Любовь Тильман

семинар. А там немцы приедут. Опытом обмениваться. И поеду я жить в Германию. И буду сидеть на золотом песке пляжа у тёплого моря. И весь Париж будет у меня перед глазами, с Бинг Беном и пальмами, а вокруг будут важно ходить павлины и я буду наслаждаться шоколадом и их пением».

Мечтая, дошла она до кабинета директора школы, просить аванс.

– А ты разве не получила подъёмные? – удивилась директриса, отпирая сейф и доставая деньги.

– Не ты, а Вы, я теперь учительница. А что я получила и что нет не Ваше дело, – выплеснула девушка зашкаливающую злость: «И эта туда же!».

– До свидания, Мария Михайловна, рада была с Вами повидаться, – сказала директриса, кладя деньги обратно и запирая сейф.

– А деньги?

– Какие деньги?

– Аванс!

– Ах, это, вот почитайте, – она положила на стол трудовое законодательство, – с собой дать не могу, единственный экземпляр.

Маричка выскочила из школы злая, голодная и растерянная, денег нет, еды нет, дёрнулась было идти к Петру, но поняв, что уже не дойдет, вернулась в свою комнату и без сил упала на кровать. «Ну что они все на меня набросились? Из города забрали. Жизни не дают. Доучиться не дали. Я же ничего плохого не делаю. Ну да, своровала пенсию. Так Петро за неё отсидел, значит это уже не считается. Да и не я преступница, а он. Я же не сидела. И жить с преступником не могу, говорят их за границу не пускают», – с этими горькими мыслями Маричка заснула, а когда проснулась обнаружила рядом две корзинки, судя по способу плетения, от матери и Петра. «Ага, стыдно стало, – думала девушка, жадно набивая рот едой, – могли бы и конфет каких положить, или шоколада». А когда увидела на дне корзинки Петра деньги, скривилась: «Он что дурной? Да я на них и недели не проживу».

С началом нового учебного года, заработала школьная столовая и Маричка, расплатившись с поварихой очередными деньгами Петра, наконец дорвалась до горячей пищи. Вести уроки оказалось несложно. Вечером она переписывала в тетрадь раздел учебника, а утром пересказывала его детям. Если они задавали вопросы, она просто повторяла ещё раз уже сказанное. А когда одна девочка попросила объяснить, ответила, что школа не для тупых. Больше дети вопросов не задавали.

Первая зарплата Маричку возмутила. Она рассчитывала поехать в город, обновить гардероб, косметику, посидеть в ресторане… а денег, если отдать за питание, даже на пару ботинок не хватало. От Петра регулярно приходили корзинки, но деньги сразу расходились на конфеты и шоколад. Пётр пытался ухаживать за Маричкой, надеясь вернуть семью. Но она подала на развод. А когда он напомнил, что сидел за неё, начала так возмущаться, что он сам предложил отсидеть, а теперь её попрекает, что бедному парню ещё и оправдываться пришлось. Через некоторое время их вызвали в город на суд. Маричка была неприятно поражена обнаружив, что вместе с Петром, едут её отец с сыном, старшие братья, Саша и Степаныч.

Когда судья попросил вывести из зала суда ребёнка, мальчишка вскочил и громко заявил: «Я никуда не пойду! Я не хочу, чтобы меня ей отдали!».

– Ей, это кому, молодой человек, – вежливо поинтересовался судья.

– Ей! – кивнул мальчик на Маричку.

– Но разве эта молодая женщина не Ваша мать?

– Нет! Моей мамой всегда была бабушка.

– Вы живёте с бабушкой?

– И с дедушкой. А она нас бросила. Сестра её даже не помнит. Но если надо могу жить с папой Петром. Он хороший, добрый. Многому учит нас, как дядя Саша, только по-другому. А с ней я жить не буду.

– Ваша позиция понятна, молодой человек, – улыбнулся судья, – мы учтём её. «Вы записали? – обратился он к стенографистке. – Да, Ваша честь». – Как видите всё запротоколировано, так что Вы можете пока спокойно посидеть в библиотеке. Здесь, на нашем этаже, прекрасная детская библиотека, Вам будет интересно.

Маричка слушала с отвисшей челюстью. К чему эти разговоры, если она не собиралась забирать детей. Зачем они ей?! Вот алименты, да, их она потребует. Но всё сложилось как-то не так, как она думала. Оказалось, что раз дети жили не с ней и она о них не заботилась, то и алименты присудили её родителям, от которых отец тут же отказался, заявив, что Пётр так много для них делает, что никакие алименты не покроют, и что они разберутся между собой, по-родственному. А то, что она этих детей рожала никто во внимание не принял и даже в протокол вносить не стали.

Маричка думала, что после суда все поедут домой и она сэкономит на дороге. Но они поехали в какой-то музей. Её тоже звали, но она отказалась. Что за удовольствие по музеям ходить?! Зато на станции девушку ждал приятный сюрприз. Она встретила бывшую сокурсницу, и та поведала как попасть за границу и дала адрес куда обращаться. Маричка забеспокоилась, что там работать надо, но знакомая успокоила, что работа пустяковая, а если повезёт, то просто выгуливать стариков. Маричка воспряла духом, но решила дождаться семинара, может тогда и вообще работать не придётся.

Оказалось, что на семинар приедут американцы. Первый день: практическое занятие в лесопарке. Форма одежды: рабочая. Второй день коллоквиум и банкет в ресторане. Маричку слова про рабочую одежду рассмешили. Приедут иностранцы, ещё и из самой Америки, небось один носок стоит как весь её гардероб, а она как чучело вырядится. Она выбрала самое красивое платье, бусы и золотые серьги, которые ей Петро на рождение детей дарил, и единственные выходные туфли на каблуках. Покрутилась перед закрытым ставнями окном и решила, что несомненно привлечёт внимание какого-нибудь американца и он увезёт её с собой в страну вечного праздника.

В фойе городской школы, откуда учителей должен был забрать автобус, собралось полтора десятка очень важных молодых женщин, разодетых как куклы и увешанных украшениями, как новогодние ёлки. А когда автобус остановился возле гостиницы с иностранцами, в него ввалилась хохочущая компания разновозрастных мужчин и женщин в растянутых тренингах, потрёпанных футболках и видавших виды кроссовках. Встретившись взглядами, обе команды онемели, а затем переводчик огласил вопрос руководителя американской группы, интересовавшегося, где учителя, с которыми им предстоит вместе работать. В лесопарке американцы граблями сгребали ветки и охапками сносили их в общую кучу, с иронией наблюдая как красавицы-учительницы, беря по одной веточке двумя пальчиками,