Не отрекаются любя. Полное собрание стихотворений - Вероника Михайловна Тушнова

эти минуты

исполнены тайного смысла.

Ты напомнить мне хочешь?

Так я ж ничего не забыла,

все, что я полюбила,

я раз навсегда полюбила…

Но навечно, навечно

таежная глушь между нами,

бесконечные версты

с полями,

лесами,

снегами.

Никогда не приеду,

заволглую дверь не открою,

твои старые плечи

пуховым платком не укрою,

не скажу тебе доброго слова,

не приласкаюсь…

О, как я пожалею когда-нибудь,

как я покаюсь!

«Здесь никто меня не накажет…»

Здесь никто меня не накажет

за тягу к чужому добру.

Худого слова не скажет, –

хочу и беру!

Беру серебро,

и лебяжье перо,

и рафинад голубой,

бисер и бирюзу, –

все увезу

с собой.

Всю красоту,

всю чистоту,

всю тишину возьму,

крыши в дыму,

морозной зари

малиновую тесьму.

Берез кружева крученые,

черное вороньё,

все купола золоченые

возьму я в сердце мое,

пусто, пусто в нем, обворованном.

Все я спрячу в нем, затаю, –

маленький город,

небо огромное,

молодость,

нежность,

душу твою.

«Лес был темный, северный…»

Лес был темный, северный,

с вереском лиловым,

свет скользил рассеянный

по стволам еловым,

а в часы погожие

сквозь кусты мелькало

озеро, похожее

на синее лекало.

И в косынке беленькой,

в сарафане пестром,

шла к тебе я берегом,

по камушкам острым.

И с тобой сидела я

на стволе ольховом,

ночь дымилась белая

сумраком пуховым.

Сети я сушила

за избой на кольях,

картошку крошила

в чугун на угольях.

До восхода в сенцах

не спала, молчала,

слушала, как сердце

любимое стучало.

«Как мне по́ сердцу вьюги такие…»

Как мне по́ сердцу вьюги такие,

посвист в поле, гуденье в трубе…

Напоследок гуляет стихия.

Вот и вспомнила я о тебе.

Вот и вспомнила утро прощанья,

по углам предрассветную мглу.

Я горячего крепкого чая

ни глотка проглотить не могу.

Не могу, не хочу примириться

с тем, как слаб иногда человек.

Не воротится… не повторится…

Не навек – говоришь?

Нет, навек!

Посиди, перестань суетиться,

не навек – говоришь?

Нет, навек!

…Что на белом-то свете творится,

как беснуется мартовский снег…

Вот и вспомнила: утро седое,

и рассвет все синей и синей,

и как будто бы выстлан слюдою

убегающий след от саней.

Кузнечик

Горем горьким измучена,

ничему не научена –

слышу: строчат беззвучье ночное

часы мои маленькие, наручные,

стрекочет время мое ручное.

Стрекочет кузнечик в пыльной полыни,

при дороге, что нет уже и в помине,

то ли в Крыму, то ли в Средней Азии,

то ли в детстве,

которое было разве?

То ли в поле полуденном, за деревней,

стрекочет кузнечик…

Всегдашний. Древний.

Над туманной двухверсткой

лесов и речек

стрекочет железный смешной кузнечик,

серо-зеленый, десятиместный,

безотказный кузнечик

линии местной…

…А в чаще избушка на курьих ножках.

Лопухи катают росу в ладошках,

расступаются заросли иван-чая,

душу бездомную привечая.

Дверь распахиваю не стучась я,

с плеч роняю на пол кошелку,

и считает-отсчитывает мне счастье

кузнечик в траве густой

без умолку…

Ох, как тихо! Одни только часики

трудятся,

к счастью торопятся что есть силы.

Спасибо, маленькие, спасибо

за все, что сегодняшней ночью чудится!

За то, что когда-нибудь это сбудется,

спасибо, маленькие, спасибо!

«Сколько же раз можно терять…»

Сколько же раз можно терять

губы твои, русую прядь,

ласку твою, душу твою…

Как от разлуки я устаю!

Холодно мне без твоей руки,

живу я без солнца и без огня…

Катятся воды лесной реки

мимо меня… мимо меня…

Старые ели в лесу кряхтят,

к осени тише птичья возня…

Дни твои медленные летят

мимо меня… мимо меня…

С желтых берез листья летят,

и за моря птицы летят,

и от костра искры летят

мимо меня… мимо меня…

Скоро ли кончится – мимо меня?

Скоро ли вечер долгого дня,

плащ и кошелку – и на вокзал,

как приказал ты,

как наказал…

Будет, ах будет лесная река,

кряканье утки, треск сушняка,

стены тесовые, в окна луна,

и тишина, тишина, тишина…

Буду я гладить русую прядь,

сердце твое целовать, отворять,

будут все горести пролетать

мимо меня… мимо меня…

Эхо

К тебе тропа меня вела.

Шагать бы молча той тропой,

так не стерпела,

позвала,

послала душу за тобой.

И бором – от ствола к стволу –

пошло:

ау!.. ау!.. ау!..

Пошло по кручам, по реке,

ушло в ночную синеву

и в самом дальнем далеке

отозвалось:

ау!.. ау!..

И сердце замерло во мне,

и слушала я не дыша,

как неприкаянно во тьме

скитается моя душа.

И снова только шорох хвой,

прихлынувшая тишина…

Как страшно слышать голос свой,

когда в глухом лесу

одна.

«Как часто лежу я без сна в темноте…»

Как часто лежу я без сна в темноте,

и всё представляются мне

та светлая речка

и елочки те

в далекой лесной стороне.

Как тихо, наверное, стало в лесу,

раздетые сучья черны,

день у́был – темнеет в четвертом часу,

и окна не освещены.

Ни скрипа, ни