Последний сын вольности - Михаил Юрьевич Лермонтов

Клянусь воспоминание об нем

Глубоко в сердце схоронить моем,

Хотя бы на меня восстал весь ад.

Тот угол, где я спрячу этот клад,

Не осквернит ни ропот, ни упрек,

Ни месть, ни зависть; пусть свирепый рок

Сбирает тучи, пусть моя звезда

В тумане вечном тонет навсегда,

Я не боюсь; есть сердце у меня

Надменное и полное огня,

Есть в нем любви ее святой залог,

Последнего ж не отнимает бог.

Но слышен звук шагов, она, она.

Но для чего печальна и бледна?

Венок пестреет над ее челом,

Играет солнце медленным лучом

На белых персях, на ее кудрях —

Идет. Ужель меня тревожит страх?

(Дева входит, цветы в руках и на голове, в белом платье, крест на груди у нее).

Дева

Ветер гудёт,

Месяц плывет,

Девушка плачет,

Милый в чужбину скачет.

Ни дева, ни ветер

Не замолкнут;

Месяц погаснет,

Милый изменит.

Прочь печальная песня. Я опоздала, Азраил. Так ли тебя зовут, мой друг? (Садится рядом).

Азраил. Что до названия? Зови меня твоим любезным, пускай твоя любовь заменит мне имя, я никогда не желал бы иметь другого. Зови, как хочешь, смерть – уничтожением, гибелью, покоем, тлением, сном – она всё равно поглотит свои жертвы.

Дева. Полно с такими черными мыслями.

Азраил. Так, моя любовь чиста, как голубь, но она хранится в мрачном месте, которое темнеет с вечностью.

Дева. Кто ты?

Азраил. Изгнанник, существо сильное и побежденное. Зачем ты хочешь знать?

Дева. Что с тобою? Ты побледнел; приметно дрожь пробежала по твоим членам, твои веки опустились к земле. Милый, ты становишься страшен.

Азраил. Не бойся, всё опять прошло.

Дева. О, я тебя люблю, люблю больше блаженства. Ты помнишь, когда мы встретились, я покраснела; ты прижал меня к себе, мне было так хорошо, так тепло у груди твоей. С тех пор моя душа с твоей одно. Ты несчастлив, вверь мне свою печаль, кто ты? откуда? ангел? демон?

Азраил. Ни то, ни другое.

Дева. Расскажи мне твою повесть; если ты потребуешь слез, у меня они есть; если потребуешь ласки, то я удушу тебя моими; если потребуешь помощи, о возьми всё, что я имею, возьми мое сердце и приложи его к язве, терзающей твою душу; моя любовь сожжет этого червя, который гнездится в ней. Расскажи мне твою повесть!

Азраил. Слушай, не ужасайся, склонись к моему плечу, сбрось эти цветы, твои губы душистее. Пускай эти гвоздики, фиалки унесет ближний поток, как некогда время унесет твою собственную красоту. Как, ужели эта мысль ужасна, ужели в столько столетий люди не могли к ней привыкнуть, ужели никто не может пользоваться всею опытностию предшественников? О люди! вы жалки, но со всем тем я сменял бы мое вечное существованье на мгновенную искру жизни человеческой, чтобы чувствовать хотя всё то же, что теперь чувствую, но иметь надежду когда-нибудь позабыть, что я жил и мыслил. Слушай же мою повесть.

Рассказ Азраила

Когда еще ряды светил

Земли не знали меж собой,

В те годы я уж в мире был,

Смотрел очами и душой,

Молился, действовал, любил.

И не один я сотворен,

Нас было много; чудный край

Мы населяли, только он,

Как ваш давно забытый рай,

Был преступленьем осквернен.

Я власть великую имел,

Летал, как мысль, куда хотел,

Мог звезды навещать порой

И любоваться их красой

Вблизи, не утомляя взор,

Как перелетный метеор,

Я мог исчезнуть и блеснуть.

Везде мне был свободный путь.

Я часто ангелов видал

И громким песням их внимал,

Когда в багряных облаках

Они, качаясь на крылах,

Все вместе славили творца,

И не было хвалам конца.

Я им завидовал: они

Беспечно проводили дни,

Не знали тайных беспокойств,

Душевных болей и расстройств,

Волнения враждебных дум

И горьких слез; их светлый ум

Безвестной цели не искал,

Любовью грешной не страдал,

Не знал пристрастия к вещам,

Он весь был отдан небесам.

Но я, блуждая много лет,

Искал чего, быть может, нет:

Творенье, сходное со мной,

Хотя бы мукою одной.

И начал громко я роптать,

Мое рожденье проклинать,

И говорил: всесильный бог,

Ты знать про будущее мог,

Зачем же сотворил меня?

Желанье глупое храня,

Везде искать мне суждено

Призрак, видение одно.

Ужели мил тебе мой стон?

И если я уж сотворен,

Чтобы игрушкою служить,

Душой бессмертной, может быть,

Зачем меня ты одарил?

Зачем я верил и любил?

И наказание в ответ

Упало на главу мою.

О, не скажу какое, нет!

Твою беспечность не убью,

Не дам понятия о том,

Что лишь с возвышенным умом

И с непреклонною душой

Изведать велено судьбой.

Чем дольше мука тяготит,

Тем глубже рана от нее;

Обливши смертью бытие,

Она опять его живит.

И эта жизнь пуста, мрачна,

Как пропасть, где не знают дна:

Глотая всё, добро и зло,

Не наполняется она.

Взгляни на бледное чело,

Приметь морщин печальный ряд,

Неровный ход моих речей,

Мой горький смех, мой дикий взгляд

При вспоминаньи прошлых дней,

И если тотчас не прочтешь

Ты ясно всех моих страстей,

То вечно, вечно не поймешь

Того, кто за безумный сон,

За миг столетьями казнен.

Я пережил звезду свою;

Как дым рассыпалась она,

Рукой творца раздроблена;

Но смерти верной на краю,

Взирая на погибший мир,

Я жил один, забыт и сир.

По беспредельности небес

Блуждал я много, много лет

И зрел, как старый мир исчез

И как родился новый свет;

И страсти первые людей

Не скрылись от моих очей.

И ныне я живу меж вас,

Бессмертный смертную люблю,

И