Собрание сочинений. Том I. Поэтические сборники - Павел Николаевич Шубин

class="v">                Будочники.

                                Мосты…

Нарастает неумолимо

Ощущение высоты,

И – прыжок, выгибаясь круто,

Вниз,

                навстречу волне седой.

Это здание института —

Как скала над морской водой.

Это выпрямилась пружина,

Нагнетавшаяся пять лет,

И, подброшенные с трамплина,

Мы уходим в зелёный свет

Всех просторов страны родимой,

Чтобы вынырнуть сквозь пургу —

В тундре ль голой и нелюдимой,

На камчатском ли берегу —

И построить там город башен,

Светлых улиц,

                больших садов.

Это гордое право наше —

После щедрых своих трудов,

В колыбели, под тёплой новью,

Видеть мудрую жизнь зерна.

Мы платили земле любовью,

И земля нам навек верна.

Значит, здесь ни при чём разлука,

И, ловя голоса друзей,

Отзовётся Охотску Луга —

Всей страною, любовью всей!

<Март 1938>

Из книги «Белый город»

Над Донцом

О, Донче! Не мало ти величия, лелеявшу Князя на влънах, стлавшу ему зелену траву на своих сребреных брезех, одевавшу его теплыми мъглами!

Слово о полку Игореве

Проплачет кулик-веретенник.

Сомёнок, играя, плеснёт,

Листву осыпающий донник

Заглянет в затон

И уснёт.

И станет настолько просторно,

Что даже

Причал у воды

И выгиб тропинки неторной —

Как след половецкой орды.

А я —

На мгновенье – бездомный,

Как этот осенний репей, —

Застыну

Росинкою тёмной

В широкой ладони степей.

И плач Ярославны в тумане

Расскажет, что Игорь погиб.

Старик

Пронесёт на кукане

Широких

                неведомых рыб.

«До хутора, – спросит, – далече?»

Нагнётся к лицу моему:

«Ты здешний?..»

А я не отвечу.

Вопроса его не пойму.

Пройдёт пароход,

                водомеря,

И с дынями —

                следом —

                                баржа,

А я

Ничему не поверю,

Иное во тьме сторожа.

И видится дальнему взгляду —

Драконом морским

От жилья

На вёслах

                летит к Цареграду

Олега резная ладья.

И крик лебедей на лиманах,

И запад —

Бездонен

И рус:

Орлы на безвестных курганах,

Седая

Былинная Русь.

И чем она сердце волнует —

Такая родная —

                до слёз,

Траву разметавши степную,

Как пряди серебряных кос?

Не тем ли, что в битвах шатала

Полмира

Тяжёлая рать,

Что синих небес

Не хватало

Просторы её накрывать?

Не знаю.

Не вспомню.

Но снова

Я, клявшийся в верности ей,

У дикого плёса ночного

Поверю всей кровью моей,

Что в тихом осеннем затоне,

Разбитые

В жарком бою,

Храпя,

Половецкие кони

Студёную ловят струю.

И то не луна

На ущербе,

А в ночь —

                под водою светла —

Висит на затопленной вербе

Лука золотого седла.

Эстафета

Всадник скрылся в пшенице

Возле низких ракит,

Только шапка, как птица,

Над пшеницей летит.

И погоня от брода

По летящей, по ней,

Бьёт, не спешившись, с ходу,

С запалённых коней.

Как сквозь дымку всё это,

Как во сне оживёт:

Степь Задонская. Лето.

Восемнадцатый год.

И высокий, сутулый,

С тёмной мукой в глазах,

Навзничь брошенный пулей,

Неизвестный казак.

С боязливою лаской —

Чувством тёплым одним —

Два дружка, два подпаска

Наклонились над ним.

Смерть его распростёрла,

Словно крест, у межи,

Кровь толчками из горла

С тихим свистом бежит;

И не слышно ни слова,

И дыхания нет,

Лишь из пальцев лиловых

Чайкой рвётся пакет.

А куда его надо

И кому передать? —

Не случилось ребятам

Научиться читать.

Но сияние алой

На папахе звезды

Больше слов рассказало

Пастухам молодым.

И, дорогу срезая

По широкой кривой,

Старший, набок сползая,

Поскакал к Таловой.

Там за волю сражаться,

Как своих сыновей,

Вёл полки богучарцев

Василенко Матвей.

Ой вы, дальние дали,

Ветра вольного гик!

…А второго пытали

Лютой пыткой враги.

Рыжий сотник глумился:

«Что ж ты, милый, молчишь?

Где товарищ твой скрылся?

Не видал, говоришь?»

И нагайка, змеёю

Завиваясь к концу,

Била, бешено воя,

По глазам, по лицу…

И ни слова, ни знака.

Сотник вскинул клинок:

«Что же, скажешь, собака?»

Но молчал паренёк.

Словно в поле ромашка

Под свистящей косой,

Пал он, срезанный шашкой,

Непокрытый, босой…

Гей вы, степи, далече

Ваш дымится восход!

Смертною пулею мечен

Восемнадцатый год.

Таловая и Лиски,

Воронцовка, Бахмут!

Поимённые списки

Павших не перечтут.

Но об этом подпаске

Есть: «Погиб за народ

Васька Савинков. Ваське

Шёл пятнадцатый год».

Свежий ветер

…И валлисы прокатывают тьму.

Н. Тихонов

С разбегу, срываясь с ковыльных вихров,

Он рокотом ночь наполнял до краёв,

Мёл росстани и, обогнув полустанок,

Свистел, задыхаясь, в обрезки жестянок

И долго обшаривал поле, шурша,

Пока пробирался в овсах на большак.

Но здесь он ударил о камень крылом,

И шум его смял нарастающий гром,

Который катился, горяч и жесток,

Петляя кривым большаком на восток.

…………………………..

Старик, ночевавший в степи с табуном,

Был с детства с угрюмою степью знаком,

И он различал, когда ветер гудел

В ровчаг иль звенел, залетев в чистотел;

Но этот тяжёлый, немеркнущий гром

Впервые родился в просторе степном.

И через тростник, обступивший реку,

Старик, спотыкаясь, бежал к большаку.

…………………………..

На пару минут, погасив фонари,

Ребята сошли к старику покурить.